Возмущённый столь нелюбезным тоном, Харрингтон пробормотал себе под нос: «Проклятый грубиян джинзи», а в слух ответил:

— Я прибыл от имени О.С.Р, чтобы…

— По какому праву? — воскликнул марсианин с явным презрением.

Харрингтон спокойно задрал рукав, подышал на свою руку и вытянул её, чтобы тот мог увидеть эмблему С.С.С.

Прума хмыкнул и предложил своему гостю сесть. С человеком из С.С.С. шутки плохи, это знали даже самые гордые марсиане.

— А теперь, Круно Харрингтон?..

— Круно Прума, я пришёл лишь для того, чтобы задать вам несколько вопросов, которые я уполномочен задавать как представитель семиконечной звезды, — марсианин слегка кивнул. — «Кранто», эта станция, находится совсем рядом с Рифейскими горами. В их предгорья был послан землянин, чтобы подыскать территорию, на которую можно было бы претендовать. Его зовут Харви Вуд. Последние сведения говорят нам, что он был там. Из-за близости «Кранто» я предположил, что он мог заглянуть к вам. Это было пять земных дней назад. Вы видели этого человека?

Тон Харрингтон был мягким и вежливым.

— Конечно, нет! — взорвался марсианин.

— Если бы он появился здесь, этот факт, без сомнения, дошёл бы до ваших ушей?

— Конечно. Но я уже говорил вам, что он не приходил.

— Вы можете поклясться в этом?

— Я ни в чём не буду клясться, — Прума в гневе вскочил. — Мои слова — это вся гарантия, что вам нужна, и не пытайтесь обвинять меня в чём-то или…

— Или что, Круно Прума? — голос Ричарда был мягким и негромким, как флейта, по сравнению с хриплым рёвом разъярённого марсианина.

Смотритель что-то пробормотал, вспомнил о ранге сидящего перед ним землянина и неохотно сел на своё место.

— Вы слышали мой ответ. Думайте, что хотите.

— Хорошо. Я верю вам на слово, как настоящему марсианину, потому что, конечно, ни одному марсианину не придёт в голову лгать сотруднику С.С.С., принадлежащему к той породе людей, которые выискивают правду в ущерб любому рассказчику лживых историй, — марсианин поёжился от подслащённой угрозы. — Итак, Круно Прума, часто ли ваши минерологи встречаются с нашими соотечественниками, когда исследуют открытые пространства Луны в поисках месторождений?

— Нет, редко. И чем реже, тем лучше.

Харрингтон пропустил мимо ушей очевидный вызов.

— До моего сведения дошло, что за последние пять лунных дней, как со стороны О.С.Р., так и со стороны М.М. было подано три ценных заявки, причём каждый раз заявки М.М. имели приоритет в несколько часов.

— Ну и?.. — во всём поведении Прумы сквозило пренебрежение.

— Не кажется ли вам странным, что хоть минерологи из наших миров встречаются очень редко, они подали одинаковые заявки с разницей в несколько часов?

— Почему… вы… — марсианин с трудом сдерживал свой вспыльчивый нрав, а в его голосе звучала неприкрытая ненависть. — Круно Харрингтон, вы наглый и подозрительный и вряд ли достойны какого-либо гостеприимства с моей стороны. Я должен попросить вас воздержаться от подобных вопросов.

Харрингтон был озадачен. Его авторитет, хотя и требовал большого уважения и внимания, не мог заставить гражданина М.М. отвечать на личные вопросы. Затем в его ушах зазвучало предупреждение шефа: «Если ты раньше использовал дипломатию, то в этом деле обращайся с ней в перчатках». Он легко мог понять, что Сул Минто Пруму нелегко запугать знаком, который он носил на руке, и что неразумная политика может привести к открытой вражде.

— Если бы у меня было что-нибудь на него, какая-нибудь мелочь, я смог бы обойти его защиту, — подумал Харрингтон. — А так…

— Прошу прощения, Круно Прума, — сказал он вслух, — без сомнения, подача этих спорных заявок объясняется просто законами совпадения. В любом случае, что сделано, то сделано. Я прибыл сюда в первую очередь для того, чтобы найти хоть какие-то следы Харви Вуда. Раз вы уверяете меня, что его здесь не было, значит, он умер в вакууме.

— Очень логичный вывод, — согласился марсианин, несколько успокоенный демаршем землянина. — Каждый лунный день я теряю кого-то из своих людей, и я не иду к Круно Содерстрому и не спрашиваю его: «Приходил ли сюда такой-то и такой-то, под ваше честное слово?»

Харрингтон, сохраняя невозмутимое лицо, внутренне пришёл в ярость от явного сарказма в голосе и словах «чёртового джинзи».

— Да, вы играете в опасную игру, — ответил Харрингтон.

Когда Прума посмотрел на него, и гнев снова омрачил его лицо, он продолжил:

— Лунная добыча — это, пожалуй, самая опасная игра в жизни, не так ли, Круно Прума?

Марсианин успокоился, хотя на его лице и было написано подозрение.

— Вы правы, землянин, если бы не большая плата, это не стоило бы такого риска.

— Могу я, в целях личного интереса, осмотреть ваше жилище? — голос Харрингтон был наивен, как у ребёнка.

Прума, казалось, колебался между нерешительностью и подозрительностью. Поскольку это была личная просьба, он мог отказать, не противореча уважению, которое полагается оказывать агенту С.С.С. в деловых вопросах. Но что-то побудило марсианина исполнить прихоть землянина; возможно, это было компенсацией за его грубый приём, но Ричард ни на минуту не мог признать этого. Слова «джинзи» и «хитрость» значили для него одно и тоже.

— Да… Я попрошу одного из моих людей показать вам всё.

Час спустя Харрингтон зашёл в кабинет смотрителя Прумы, чтобы попрощаться, поблагодарил его за любезность и направился к воздушному шлюзу. Он поспешно оглядел комнату, убедился, что в ней никого нет, и снял с крючка свой костюм. Он внимательно осмотрел ткань, дюйм за дюймом. Затем осмотрел шлем. Дойдя до кислородных баллонов, закреплённых на спине, он резко остановился и тихо присвистнул.

Как он и подозревал, устройство для дыхания было повреждено. На одной из тонких металлических трубок, по которым драгоценный кислород поступал в шлем, были следы от плоскогубцев. Это было заметно только с близкого расстояния. Трубка была слегка отогнута, а затем снова возвращена в исходное положение, так что, казалось, что её не трогали. Но Харрингтон знал, что даже этот небольшой изгиб ослабил металл настолько, что от ужасающего холода снаружи он мог сломаться и в одно мгновение оборвать жизнь владельца. Значит, Прума боялся его! Должно быть, он опасался, что агент С.С.С. что-то раскроет! Харрингтон на мгновение возликовал. У него было на что опереться!

Но сиюминутные потребности вытеснили все остальные мысли из его головы. Оглядев вешалку с костюмами, он был удивлён… очень приятно удивлён… увидев, что там висит ещё один костюм земного производства и размера. Он поспешно снял его, быстро осмотрел и удовлетворённо улыбнулся. Потом осторожно отвинтил повреждённый кислородный шланг от шлема и баллона своего старого костюма и положил его в карман униформы. Драгоценная ноша! Ещё через несколько минут он вышел из «Кранто» и направился к станции № 7.

Быстро шагая по пескам моря Облаков, которые простирались между станциями, он размышлял о том, как так получилось, что в «Кранто» оказался земной костюм. У него перехватило дыхание, когда он подумал об одной возможности. Это мог быть костюм Харви Вуда! Ему повезло, что он нашёл его, потому что это избавило его от необходимости возвращаться на станцию № 7 в марсианском костюме, который был бы ему слишком велик и вызывал отвращение у Харрингтона, с его чувствительным отношением ко всему марсианскому. Он бы счёл это позорным пятном на своей совести, поскольку, несмотря на многочисленные контакты с марсианами, никогда не находил в них ничего, что ему бы нравилось. Для него они были племенем «чёртовых джинзи», от самых высокопоставленных до самых низших, за исключением обычного марсианина из южных краёв, который, по мнению критического ума Ричарда, действительно обладал некоторой долей человечности.

Ранним утром по земному времени, хотя на Луне Солнце почти не сдвинулось с момента прибытия Харрингтона, одинокий путник вошёл в шлюз станции № 7 и сразу же отправился спать. Он зашёл в кабинет Содерстрома перед самым обедом.