Когда он возвращается и заводит двигатель, не выдерживаю.
- Ну что?
- Гонка состоится на старой проселочной дороге. Туда мы сейчас и едем.
Я, честно говоря, в шоке, но тему не развиваю. Что значит на старой дороге? Я думала для гонок необходима идеальное дорожное покрытие. Видимо, я совсем чайник в этом вопросе.
Весь ужас ситуации на меня наваливается, когда мы приезжаем на место, и я выхожу из машины. Это не дорога, это какая-то богом забытая каменистая тропа. Обхватываю себя руками и чувствую, как мандраж, бьющий меня уже несколько дней, стремительно нарастает.
- Пойдем? – с опаской косится на меня Артур.
Я молча иду следом за ним, аккуратно оглядываясь по сторонам. Народу собралось много, в основном они распределились по обочинам небольшими кучками. Встаю в стороне от всех, потому что не знаю, куда лучше примкнуть.
- Давай, лучше с нами, - подталкивает меня Артур к ближайшей группе людей, - одной здесь может быть небезопасно.
На старте уже стоит несколько автомобилей, и они совсем не похожи на те машины, которые я так часто вижу в обычной жизни.
- Смотри, это спорткар ауди, а это мерседес, - показывает мне Артур между делом.
Я нерешительно киваю, и тут же забываю про его существование, потому что в этот момент мой взгляд прикипает к знакомой фигуре. Марат выглядит значительно крупнее остальных. Он спокоен и собран, будто полностью уверен в себе.
Рядом с ним стоят два парня. Одного я точно не знаю, но судя по тому, что он начинает осматривать автомобиль, это и есть механик. Второго я помню. Это сводный брат моей лучшей подруги, Тимур Суворов. Его-то сюда каким ветром занесло? Не знала, что они общаются.
После осмотра механика Марат вступает в какие-то переговоры с Мишкой. Я ничего не слышу, но чувствую, что разговор проходит напряженно, а спустя еще несколько минут Суворов подгоняет к старту совсем другую машину. Она полностью черная, выглядит впечатляюще и даже как-то угрожающе. Как и сам Марат.
Они еще какое-то время переговариваются, а потом к ним присоединяются остальные участники. Проходит еще минут пятнадцать напряженной беседы, а потом они все пожимают друг другу руки. Водители расходятся по машинам, а Марат в этот момент поворачивает голову и сразу замечает меня.
По вспышке мрачных глаз, понимаю, что он меня сразу узнал, хотя я думала, что в таком виде сделать это практически невозможно. Я вздрагиваю от неожиданности и невольно делаю пару шагов назад. Черт! Он же не мог знать, что я здесь?
Марат зовет Суворова, что-то ему говорит, а потом они оба движутся в мою сторону. Выражение его лица нечитаемо, но я даже на расстоянии чувствую его злость. Пусть бесится сколько угодно, уверена, что он даже на половину не так зол, как я. Меня уже несколько дней трясет от всей этой ситуации. А ведь он мог не делать этого. Просто не вмешиваться. Плевать мне уже на этот Мишкин компромат, в конце концов это все точно не стоит чьих-то жизней.
Когда между нами остается всего несколько шагов, Марат резко останавливается и начинает по привычке давить мрачным взглядом. Потом снимает с себя кожаную куртку и молча накидывает мне на плечи. Я затягиваюсь знакомым запахом и даже перестаю трястись, как осенний лист на ветру.
- Уведи ее, - коротко бросает Суворову и больше ни разу на меня не взглянув, уходит в сторону своей машины.
Пока я пытаюсь понять, что это значит, Тимур цепляет мою руку и уводит с трассы.
- Что происходит? – отмираю наконец-то и начинаю вырываться, - куда ты меня ведешь? Я должна с ним поговорить.
- Не нагнетай, сама ведь все слышала, - с этими словами Суворов подводит меня к машине и практически силой туда запихивает, - здесь посиди пока. Закончится гонка, выпущу.
Слышу, как на дверях щелкают замки, и сникаю окончательно. Судя по уверенным движениям, это его тачка. Стекла затонированы так, что мне ни хрена не видно. Он еще и посадил меня на заднее сидение. Проходит несколько минут и мрачную тишину вокруг разрывает резкий хлопок, а следом слышится визг шин об разбитый асфальт.
Боже! Неужели уже стартовали? Вижу мелькнувшие вдалеке фары, зажмуриваюсь от страха и произношу про себя единственную молитву, которую знаю.
***
Мандраж нарастает с каждой секундой, меня трясет как припадочную, потому что самое сложное это сидеть здесь и ждать в полной неизвестности. Клянусь, я придушу его собственноручно, если он придет к финишу живым.
От этих мыслей мои нервы натягиваются еще сильнее и начинают трещать, как канаты на тонущем корабле. Грудная клетка вибрирует от страха, а из легких вырываются свистящие судорожные хрипы. Господи! Почему он все время заставляет меня страдать.
Опускаю голову на спинку сидения и молча глотаю слезы. Теряюсь во времени, потому что не сообразила спросить заранее, сколько времени займет гонка. Даже в телефон не заглядываю, потому что это бесполезно.
Внезапно дверь с моей стороны открывается, и я вижу рядом с собой Суворова. Он как скала загораживает собой весь просвет, не давая мне возможности ничего увидеть. Выскакиваю из машины и почти сразу чувствую слабость в коленях. Недалеко от меня стоит Марат. Живой и на первый взгляд невредимый.
А потом мое внимание привлекает яркий свет фар и мигалки. Там на обочине дороги стоит две машины. Одна из них скорая помощь, другая полиция.
Работники скорой помощи грузят кого-то на каталку. Вглядываюсь в темноту и понимаю, что это Осипов. Марат подходит ближе, наклоняется над ним, сгребает в кулак одежду на его груди и рывком приподнимает. Недолго что-то говорит и опускает обратно.
- Что случилось? – спрашиваю Суворова не своим голосом.
- Машина Осипова врезалась в металлическое ограждение, - отвечает абсолютно спокойным голосом.
- Он… он жив?
- Жив, но в тяжелом состоянии. Врачи сказали, что жить будет. Но вот будет ли ходить пока под большим вопросом. Он пытался подрезать Марата, но не справился с управлением и слетел на обочину. А потом его просто выкинуло с трассы.
Может быть это и ужасно, но мне нет никакого дела до Осипова. Я просто сразу примеряю ситуацию на себя, то есть на Марата. А что, если бы он попал в аварию и так пострадал? Я бы с ума сошла, потому что это все случилось из-за меня.
Суворов садится в свою машину, а я делаю еще несколько шагов в сторону Марата. Он сам подходит ко мне и протягивает Мишкин телефон.
- Я все удалил с телефона. Он клянется, что больше этих записей нигде не осталось.
Я никак не реагирую, даже не смотрю на этот проклятый гаджет. Я продолжаю смотреть ему в глаза. Хочу увидеть в них хоть малейшую частичку раскаяния. Но его там нет. Уверена, он сделал бы это снова и снова. Пустил свою жизнь на самотек из-за идиотских требований психически нездорового человека.
Господи! Ну какой же он идиот! До сих пор думает, что меня волнуют эти дурацкие видео. Кем он меня считает вообще? Последней дрянью, которая готова людей на смерть отправить из-за какого-то сомнительного компромата.
Марат ни слова говоря рывком бросает телефон на землю и наступает сверху своим мощным ботинком. Слышу хруст стекла и чувствую, как внутри меня происходит то же самое.
А дальше происходит то, что я ожидала от него меньше всего. Он зарывается ладонью в мои волосы, дергает на себя и впивается в губы жгучим поцелуем. Цепенею от неожиданности, но легкие уже забивает его запахом. Тело реагирует намного быстрее мозга, и помимо воли расслабляется. Оцепенение, сковывавшее меня последние дни, проходит и легкие до конца расплавляются. Если час назад, я с трудом существовала, то теперь могу сделать полноценный вдох и дышать полной грудью.
Несомненно, это оживляет и отрезвляет до такой степени, что я быстро прихожу в себя. Одним движением стряхиваю с плеча его куртку и грубо пихаю прямо в руки.
- Оставь себе, замерзнешь, - пытается снова закутать меня, но я сразу отступаю.
У меня внутри все кипит от злости, бешенства и отчаяния. Да я так сильно еще ни разу в жизни не боялась, как за последний час или даже за последние сутки. Мне не холодно, у меня давно уже такое чувство, что я сгораю в аду заживо. А у него что? Появился повод наброситься на меня с поцелуями? Неужели думает, что его гонки и победа что-то изменят между нами?
