Ну смотри… – я немного сбавила тон, – я же не говорю, что рамки не нужны. Я говорю, что не нужны искусственно придуманные рамки, мешающие жить. Хотя бы потому, что они мешают жить. И еще потому, что они неестественны. Пытаясь соответствовать чьим-то правилам, ты вынуждена бороться со своей натурой, преодолевать естественные потребности, идти против своего же организма. А у твоего организма могут быть совершенно иные потребности. Поэтому эти рамки не приносят никакой пользы, только проблемы. Не знаю, как ты, а вот я хочу жить так, как мне нравится… И распоряжаться своим телом, своим временем и своей жопой как я считаю нужным. И никого не должно это волновать. Я никого не агитирую – пусть каждый делает, что хочет. Но и ко мне со своими нравоучениями лезть под юбку не надо! В конце концов, уголовный кодекс не запрещает мне встречаться с двумя мужчинами. Что я нарушаю, если мои склонности не совпадают с общепринятыми? Ничего! За исключением чьих-то там представлений о моей идеальной половой жизни. Так не пойти ли им лесом со всеми своими нормами и со своей моралью?

– Кстати, да, – неожиданно поддержала меня Диана, – кто больше всех орет про мораль и нравственность, те больше всех эти нормы и нарушают…

– О чем и речь! Неестественное – оно для всех неестественное!

В итоге каждая из нас, конечно же, осталась при своем мнении. Оно и понятно: когда речь идет о ценностных вопросах, доказать никому ничего не возможно. Убеждения и глубоко укоренившиеся идеалы глухи к логике. Со временем они становится частью нашей самоидентичности, и признать собственную неправоту зачастую означает примерно то же, что вырвать себе один из зубов или выбить стул у себя из-под пятой точки. Диана, очевидно, портить улыбку или плюхаться на пол не хотела, поэтому сочла для себя наилучшим вариантом оставаться в своей привычной и уютной матрице. А мне принимать ее позицию не хотелось, потому что я только-только, причем с большим трудом, из этой общепринятой матрицы выкарабкалась. И хоть я только осваивалась в своем новом ощущении сексуальной свободы, возвращаться назад мне не хотелось точно.

Я забрала у подруги шезлонги и мы, попрощавшись, разбрелись по домам. Завтра нас обеих ждал новый день.

Когда наступило утро, я быстро собралась, отправила Настю в школу и, почти не опоздав, приехала в офис. Я работала в рекламной компании средней руки и занималась макетами для билбордов, стендов, штендеров и прочих разновидностей уличной заманиловки. Работа была по большей части техническая, исполнительская. Креативить сами рекламные идеи, меня не допускали. Этим занимались другие люди – с более зализанными волосами и с более подвернутыми штанишками. А еще у меня не было бороды. К тому же я не слонялась по офису с кружкой карамельного рафа на кокосовом молоке и не носила стильные очки в толстой черной оправе. Я вообще не носила очки. А все это, видимо, было абсолютно необходимо, чтобы считаться талантливым креативщиком.

Зарплата у меня была по московским меркам довольно средняя, даже ближе к низкой. Из-за рождения Насти окончание университета у меня немного сдвинулось, и в свои двадцать восемь я все еще почему-то считалась молодым специалистом, платить которому много было вовсе не обязательно. Несмотря ни на что, свою работу я любила, и рвотных позывов она во мне не вызывала. Плюс я тешила себя надеждами о перспективах.

С тех пор, как я стала принимать помощь от друзей, дышать стало гораздо легче. Я не так остро нуждалась в деньгах и держалась за зарплату гораздо меньше. Нет, я не начала забивать на свои обязанности и не ходила в офис, чтобы лишь имитировать бурную деятельность, как это делали некоторые. Не будем показывать пальцем… Но и прежней трясучки от страха накосячить и быть уволенной я за собой уже не замечала. Все-таки финансовая подушка – дело хорошее. Она дарит ощущение легкости. И это здорово!

Когда я подошла к кулеру, нацедить себе воды в традиционный утренний чай, ко мне подскочила секретарша нашего директора:

– Кристина, привет. Ты сейчас ничем срочным не занята? Когда будет окошко, зайди, плиз, к Арсению Павловичу. Он что-то хотел с тобой обсудить.

– Да, зайду, конечно, – непринужденно ответила я, тем более что мне самой нужно было отпроситься у него с обеда для встречи с моими котятками. – Разве может быть у меня что-то срочное, когда сам Арсений Палыч меня хочет?

– Не паясничай, – надув надувные губки фыркнула суровая получательница зарплаты и, надменно встряхнув волосами, удалилась в свои восвояси.

Утреннее чаепитие по первому зову дирика я не бросила. Вернувшись на свое место, я включила компьютер, проверила рабочую почту, а затем написала в наш тройничковый чат: «Иду кадрить директора, чтоб отпустил пораньше. Трусики не надевала… ;)».

Я иногда практиковала подобные будоражащие фантазию провокации с эротическим подтекстом, чтобы немного встряхнуть парней. Нижнее белье на мне, естественно, было. Я же в офисе… Тем более был такой день, когда… как бы сказать… ходить без трусишек девочке нельзя… Если ты понимаешь, о чем я…

Немного подумав, я решила, что слегка перегнула с двусмысленностью, и дописала в чат: «Но он об этом не узнает. Это для вас». Собрав пару ответных смайликов и допив чай, я в прекрасном настроении отправилась в кабинет руководителя нашей скоромной конторки.

По пути меня перехватил Марк – один из немногих креативщиков, и вообще коллег по работе, с которыми мы хорошо общались. Он был в заметно приподнятом расположении духа. Марк попросил меня зайти с ним на минутку в переговорную комнату. Мне стало интересно, чего он от меня хочет и к чему такая таинственность.

– Кристин, слушай… такое дело… – с ходу начал он, – мы со Славой решили съехаться и попробовать жить вместе. Вот… Вчера сняли квартирку на Сухаревской и хотим организовать что-то вроде новоселья. Только для близких и посвящённых. Думаем устроить небольшую вечеринку в пятницу после работы. Ты – моя bro, и я бы хотел тебя тоже пригласить.

– В качестве близкой или посвященной? – попыталась пошутить я. – Марк, ну конечно же я приду. Вы молодцы, что решились. Желаю вам теперь не только любовной, но и бытовой идиллии тоже.

– Отлично, спасибо. Мы уже создали группу в телеге по поводу нашего крутого тусэ. Я тогда тебя добавлю, ладно? Вся инфа будет там.

Марк был отличным и очень позитивным парнем. Добрым, отзывчивым, всегда готовым помочь и что-то подсказать. Единственное, что меня в нем смущало, это его избыточная манерность. Мне иногда казалось, что он специально кривляется, и это выглядело как-то ненатурально. Хотя кто их разберет этих ненатуральных…

С сейлзом Славой они мутили примерно столько же, сколько я работала в компании. Особо свои отношения они не афишировали и в коллективе называли друг друга приятелями. Но любой, у кого были глаза, прекрасно все давно заметил и понял. В том числе я. У кого глаз не было, узнали о них по сарафанному радио. Ох уж эти офисные сплетни…

Я относилась к их связи равнодушно, но старалась даже не представлять их вместе. Я ни с кем эту тему не обсуждала и старалась сразу уходить, как только заводился соответствующий разговор. Тем более что положение было для них обоих достаточно щекотливое. Даже по меркам вроде бы прогрессивного коллектива рекламщиков. Тема однополой любви – весьма благодатная. Поэтому вначале некоторые коллеги пытались упражняться в остроумии, устраивали всяческие приколы и не отказывали себе в удовольствии виртуозно пошутить ниже пояса. Такие вещи народ всегда любит и делает с маниакальным наслаждением. Порой над Славой с Марком откровенно издевались. Это создавало в команде не совсем здоровую атмосферу. Поэтому директор Арсений Павлович быстро пресек все эти шуточки-прибауточки, и даже показательно уволил водителя – самого рьяного из шутников. После этого довольно быстро ситуация успокоилась и от ребят отстали.

Я оказалась одной из немногих, с кем Марк не стеснялся и не опасался обсуждать свою личную жизнь. С его «приятелем» я общалась лишь на уровне «привет-пока», поскольку по рабочим вопросам мы практически не пересекались. В отличие от Марка, с которым мы взаимодействовали достаточно плотно.