Конечно, мы не были никакой элитой класса. Мы не были суперумными или суперпопулярными. В любом классе есть самый клевый парень и самая красивая девочка. В нашем случае оба этих персонажа не входили в наш коллектив. Наша компашка состояла из вполне обычных детей, которые просто дружили. Без какой-либо причины или цели. Как это происходит у людей «на одной волне».
К своим восемнадцати годам я осознала, что выросла в весьма симпатичную, без ложной скромности красивую девушку. Возможно, это связано с тем, что я была плодом смешения генофонда представителей различных этнических групп. Так обычно бывает, когда мать и отец ребенка происходят из разных уголков планеты. Но возможно, эти проказы генетики даже и не требовались: что мой папа, что мама в молодости были очень красивыми. Особенно папа. Мне было в кого быть хорошенькой.
Я была невысокого роста, благодаря танцам стройная, с аккуратными, но довольно выдающимися формами. Мою голову покрывали густые темно-русые волосы, спадающие волнами чуть ниже лопаток. Когда можно было не забирать волосы в хвостик, я старалась их распускать. Как мне казалось, это придавало мне изысканности и шарма. Я никогда не любила челку, поэтому просила подстригать меня лесенкой или каскадом.
Прическа, которую я в те времена старалась носить, отлично подчеркивала мои большие карие глаза, которые уже тогда стреляли без промаха, если мне это было нужно. Губы не были пухлыми, но имели четкую изящную форму. Мне пришлось потренироваться, чтобы научиться немного надувать и вздергивать верхнюю губу до состояния неотразимости. Единственное, что мне не нравилось в свой внешности, – это нос. Длинный, крупный, острый итальянский носяра, да еще и с горбинкой. Пусть незначительной, но ужасно неприглядной. Фу! Какой-то явно инородный элемент на моей милой моське. Все вокруг мне говорили, что нос абсолютно нормальный, и я на него наговариваю. Но мне он все равно не нравился. И я не могла ничего с этим поделать. Ведь ни один фотошоп не исправит то, что ты сама в себе не принимаешь.
Благодаря занятиям в театральном кружке, я довольно неплохо научилась владеть своим телом и особенно мимикой. Мимика у меня живая, богатая и в широком диапазоне. Притом что я всегда была относительно спокойной, я могла без слов изобразить на лице практически любую эмоцию, как говорят, весьма натурально. Нет, я не пыталась таким образом кого-то обманывать или кривляться забавы ради. Просто яркая мимика и жесты помогают лучше доносить свою мысль до собеседника. В удовольствии хорошенько помахать руками во время разговора я тоже никогда себе не отказывала. А что вы хотите от наполовину итальянки?
В общем, я взрослела и расцветала. Нет, из меня не выросла идеальная красавица в классическом понимании нашей эпохи, но все же я была вполне себе четкой чикулей: вся такая складненькая, ладненькая и весьма симпатичная. На радость любому, кто на меня взглянет. Я любила носить платья, но не слишком короткие, и, в отличие от большинства своих сверстниц, не брезговала надевать туфли на каблуках. Благо, красивые стройные ножки позволяли мне это делать без лишней вульгарности. Вообще, ноги у меня, строго говоря, не модельные – длины им однозначно не хватает. Но именно каблуки оказались самым простым и надежным способом это визуально исправить. Сперва было неудобно, но потом стерпелось-слюбилось и быстро вошло в привычку.
Не было у меня проблем и с лишним весом. Притом что я всегда охотно уплетала всякие вредные вкусности. На диете я побывала лишь однажды. На целую неделю я отказалась от сладкого, мучного, фаст-фуда и газировки. И спустя неделю потеряла… семь дней.
Говоря в целом, проблем с внешностью у меня не было – я одинаково легко нравилась и мальчишкам, и парням, и мужчинам.
Проблема состояла в том, что я была типичным тепличным цветочком, выращенном вдали от подлинных жизненных реалий, которые подстерегают нас во взрослой жизни. Я была абсолютно не готова встретиться с трудностями настоящей, а не вымышленной действительности лицом к лицу. И уже тем более не была готова узнать, что все совсем не так, как мне рассказывали и как мне самой представлялось. Я думала, что меня готовят к жизни во взрослом мире, а оказалось, что меня готовили к жизни во взрослом мире, которого не существует. А когда рушится привычная и понятная картина мира, это всегда больно.
Распускающийся бутон моей красоты с юных лет обильно поливали небылицами о большой и светлой любви, о доблестных рыцарях и сказочных принцах. Его удобряли романтическими мелодрамами, красивыми романами и возвышенными поэмами. Его аккуратно подстригали предостережениями и запретами, не позволительными приличному бутону. И, конечно же, четко и однозначно указывали на то солнышко, к которому нужно неуклонно тянуться, чтобы расцвести. А именно – выйти замуж и родить детей. Это главное и единственное предназначение бутона, и для этого необходимо цвети ярче и пахнуть слаще, чем другие растения на поляне. А еще нужно уметь распознать в рою пчел, слетевшихся на бутонью красоту, одну-единственную пчелу, которая намерена собирать нектар не разок, а до конца дней своих.
Грубо говоря, меня доверху напичкали всеми теми установками и стереотипными штампами, которые полагается знать каждой молодой девушке, еще не пробовавшей жизни, что называется, на вкус. Береги невинность; только после свадьбы; все мужики козлы; ему нужно только одно; если любит, будет ждать; если твой человек, сам догадается; не носи коротких юбок; не провоцируй; не заговаривай первой; отдашься – залетишь; отдашься другому – подцепишь заразу; дашь повод – прослывешь шлюхой; протянешь – останешься никому не нужной старой девой… и всеми остальными высокоморальными ориентирами, которые гарантированно сделают девушку несчастной.
Если отбросить с подобных проповедей всю романтическую шелуху, в сухом остатке получается следующее: моя вагина – это главное сокровище, за которым охотится все мужское население Земли, независимо от национальности, возраста и семейного статуса. Сокровище нужно спрятать в сундук, ключ съесть, а сам сундук зарыть как можно глубже и никому не показывать место. Мужчина – абсолютное зло, хотя может искусно притворяться. Но заблуждаться не стоит – его похотливая натура всегда при нем. И как только он обнаружит это свое истинное лицо (а он его обязательно обнаружит), он – враг! Но все не так плохо. Среди полчища голодных стервятников всегда есть один-единственный, который «предначертан судьбой» и который не стервятник. Его нужно просто сидеть и ждать, а когда он появится – правильно разглядеть, идентифицировать и тотчас заманить в свои сети. Каким-то чудесным образом необходимо немедленно отбросить многолетнюю привычку шарахаться от мужчин и воспринимать их как исчадье ада. Необходимо достать откуда-то из кармана все навыки соблазнения, которыми никогда раньше не пользовалась, и начать немедленно пользоваться ими виртуозно. Без всяких тренировок и апробирования на других, менее предначертанных объектах. Процесс прельщения должен происходить максимально пассивно, чтобы счастливчик сам все понял, сам догадался о своей избранности, испытал озарение и отправился на протяжении нескольких лет сворачивать горы, крошить драконов, доставать небесные тела и рыскать по полям в поисках цветочка поалее. И все это лишь в попытке заслужить хотя бы поцелуй. Разумеется, без каких-либо промежуточных поощрений. И в результате, когда достаточный набор доказательств любви будет собран, он просто обязан добровольно и с энтузиазмом заковать свой член в пояс верности и отдать ключик от него той, что соблаговолила выжечь ему на лбу клеймо «женат». И вот тогда всем будет счастье!
Конечно же, подростку такая правда жизни открывается заблаговременно лишь по большой удаче. Мне вот она не открылась, и я была обречена вступить в пору половозрелости в очках с таким слоем розового напыления, что линзы почти не пропускали серые лучи реальности. От этого даже самая пустяковая царапина была способна оставить на моей психике ноющую рваную рану или зияющую пробоину в сердце. Безнадежно оболваненная из самых добрых побуждений, я не имела ни малейшего шанса этого избежать.
