Мне есть, что возразить этому ублюдку, но предпочитаю не продолжать разговор, перебирая в памяти службу, куда могла бы обратиться за помощью. Жить в одном доме с ним я точно не собираюсь.

— Если бы я знал, куда попаду, лучше бы сдох в космосе! — продолжает стенать он, потирая ушибленное место.

— Нужно было не забирать мой кислород, — огрызаюсь я, возвращаясь в спальню. Там на кровати остался грамм.

— Дай лед! Эй! Или ты уже превратилась в бездушную стерву? Быстро же ты! Сказано, бабы! Вам дай волю…Устроили матриархат!

— Да заткнись ты уже! — машу на него рукой, набирая номер единой службы помощи, но в это время приходит сообщение от Варюшки, помощницы Геи-Матери.

Застываю на месте и напрягаюсь до боли, до дрожи, чтобы не заорать. Вечером меня с Таном ждут на торжественный прием в нашу честь. Почему мне уже второй раз кажется, что Гея-Мать делает все, чтобы Тан оставался при мне?

Скрипя зубами, перешагиваю через вопящую тушу муженька и отправляюсь на кухню. Надежда на то, что любимый чай с малиной поднимет настроение, разбивается после первого же глотка. Чай потерял свой вкус и годится только на то, чтобы плеснуть кипятком в лицо Тану.

Тан понимает, что еще одна выходка с распусканием рук может закончиться для него плачевно, поэтому выбирает иной путь действовать мне на нервы: ходит за мной по пятам и нудит о несправедливости жизни и «некоторых» сумасшедших, загнавших мужиков под каблук. Чтобы не слушать его причитания, делаю музыку погромче и начинаю готовиться к вечеру.

В моей гардеробной есть несколько нарядов, которые мне не терпелось выгулять, поэтому с удовольствием облачаюсь в короткое черное платье-футляр, к которому обязательно положен верхний чехол, напоминающий халат. Мода у них такая – поверх всего надевать халаты. Тан косится на мои обнаженные ноги, появляющиеся в разрезе при ходьбе, и кисло кривится. Не обращая внимания, иду открыть двери девушкам, что пришли сделать мне макияж и укладку.

Решение отрезать половину длины волос приходит так неожиданно, что сбивает с толку даже моего стилиста. Но, будучи профессионалом, она прикидывает оставшееся количество времени и делает все так быстро, что я даже не успеваю передумать.

Смотрю на свое отражение и не верю глазам. Неужели я могу быть такой красивой? Плечи сами распрямляются, макушка стремится кверху, а в тусклом взгляде появляется озорной блеск. Сердце трепещет, и я снова ловлю себя на мысли, что думаю о НИХ. Будут ли они там? Как себя поведут, когда наши взгляды пересекутся. И самое главное, сможет ли косметика скрыть мои порозовевшие щеки, иначе они выдадут меня с потрохами.

Последний штрих – рубин, который мы привезли с Земли. Часть сохранившихся украшений была передана в музей, а другая отдана мне в пожизненное пользование. Достаю из сейфа старинную шкатулку и впервые в жизни надеваю на себя кулон, что тысячи лет назад принадлежал одной из правящих династий на Земле. Я уже и не надеялась, что этот момент когда-нибудь настанет. И дело не в его принадлежности, а в том, что сам камень всегда вызывал во мне целую бурю эмоций, начиная от восторга, заканчивая небывалым приливом сил и вдохновением.

Садимся в аэроладью, зависшую над лужайкой моего дома. Бормотание моего благоверного уже не раздражает, я просто не обращаю на него внимания. И да, я безумно рада, что в этом мире я могу не скрывать своего презрения к мужчине, и никто за это не осудит. Теперь бы еще устроить развод, и моему счастью не будет предела!

— Что, избавиться от меня решила? — скулит Тан, изображая принятие.

— С чего ты взял? — издевательски ухмыляюсь.

— У тебя на лице написано.

Ничего не отвечаю. Пусть помучается. Неопределенность иногда страшнее знания.

Ладья летит на высокой скорости, поэтому, когда движение замедляется, невольно всматриваюсь в происходящее на улице.

Дорогу во дворец я знаю, была там уже пару раз, но сейчас водитель выбрал другой путь. По количеству собравшихся ясно, что это одна из городских площадей. Сначала ничего не понятно, но, когда в небо выводят трансляцию, суть происходящего проясняется. На невысоком помосте стоит пара: мужчина и женщина. Они раздеты догола и связаны между собой спина к спине. Лица искажены страданием, зато толпа внизу смеется и с интересом наблюдает за ними.

— Что происходит? — я обращаюсь к водителю, что нервно играет желваками. Чувствую его напряжение, но на его вежливость это никак не влияет.

— Публичный суд над парой, нарушившей закон. Они вступили в связь, не оформив свои отношения.

Прикусываю язык, и спина покрывается холодным потом. То есть, это не формальные правила-страшилки? За это действительно наказывают?

Открываю грамм, чтобы найти новость об этой паре, и все вопросы отпадают сами собой.

«Женщина, имеющая сексуальную связь с мужчиной, не являющимся ее мужем или рабом, высылается на спутник, где отбывает наказание пожизненно, выполняя функции принимающей дамы для ее обитателей»

Ищу значение слов «принимающая дама» и впадаю в ступор. В самом простом смысле – это проститутка, обслуживающая любое инопланетное существо, готовое оплатить ее услуги по тарифу, определяемому судом. Обычно этот тариф настолько низок, что позволить себе геянку может любой желающий.

Что будет с мужчиной знаю без подсказок. Ему либо отрежут половые органы, а потом сбросят со скалы, либо отправят вслед за девушкой, так же служить пришельцам-извращенцам.

Тан, заглядывающий в мой грамм из-за плеча, так же утихает. Местные законы шокируют не одну меня. Мужчина здесь либо уважаемый и неприкосновенный, либо никто. Уважаемым Тану не стать на за что на свете, поэтому придется считаться с традициями, чтобы выжить.

По сути, в этих законах есть здравый смысл, но слишком уж радикально все. Неужели нельзя помягче? Зачем же сразу так жестоко?

— И все согласны с таким положением дел? — аккуратно интересуюсь у водителя, имея в виду, что он может быть человеком Геи-Матери, призванным докладывать обо всем.

— Большинство, — он старается быть спокойным, но, кажется, тоже боится сболтнуть лишнего, чтобы уже я не доложила кому нужно.

Что ж. Если хоть кто-то из местных считает подобные законы варварскими, значит, не все потеряно. Убивает другое.

То, что Кай и Мирт своим поведением могли подставить меня. А если бы нас увидели? Я точно так же стояла бы на площади и готовилась к вояжу на спутник? А может, это Гея и подослала их, чтобы скомпрометировать меня?

Оставшуюся часть пути я настоятельно твержу себе о том, что надо быть аккуратнее с людьми, которые меня окружают. Особенно с теми, к кому меня безмерно тянет. Но мысли то и дело уходят не в то русло, и к моменту, когда я стою у парадной арки дворца, мои влажные трусики доставляют дискомфорт. Не столько физический, сколько моральный. Я в опасности, а все равно думаю не о том, о чем нужно. Ну не идиотка?

— Не волнуйся, милая. Гостям уже не до тебя, — скрипящий старушечий голос вынуждает обернуться, и я вижу перед собой низенькую бабушку, с узким кокошником на голове, обозначающим ее принадлежность к правящей семье. Она полностью одета в черное, поэтому седина и белая кожа на мрачном фоне выглядят слишком ярко.

— У дворца отличный поставщик вина, — слышится с другой стороны, и высокая дородная женщина, отпив из такого же круглого, как и она бокала, заливисто смеется, — пара глотков, и отличное настроение гарантировано! А здесь пьют намного больше! — шепчет она, заговорщически подмигивая.

Что ж…кажется, я нашла лекарство от дурацких мыслей.

— Майя, тетя Великой Матери, — представляется первая старушка, — а это Айя, моя младшая сестра.

— Очень приятно, — я протягиваю ладонь для приветствия, но женщины игнорируют мой жест и вместо рукопожатия по-свойски обнимают.

— Мы очень рады тебе, Эйра.

Вдалеке замечаю цепкий взгляд Варюшки. Девушка мигом переводит взгляд, как только понимает, что я замечаю ее, и что-то шепчет на ухо своей королеве. Уверена, докладывает обо мне. Гея-Мать натянуто улыбается, хотя по губам четко могу прочесть: «Мне это не нравится».