Он был словно античный бог, будто ожившая статуя атлета в музее. Каждая мышца бугрилась, перекатываясь под гладкой оливковой кожей, пока он шёл мимо меня, двигаясь с какой-то кошачьей грацией. При этом Данияр не выглядел стероидным качком, скорее могучим богатырём.

Грудь Данияра, и плечи были забиты причудливыми татуировками, похожими на языческие, как у древних викингов. Я не хотела смотреть на него, понимала, что он враг, зло во плоти, но не могла отвести взгляд от него. У меня даже рот приоткрылся от любопытства.

Данияр на мгновения замедлился, зыркнул на меня, потом на тарелки, чтобы убедиться, что я выполнила его приказ. Я резко отвела глаза, смутившись оттого, что он заметил, как я его разглядываю, и покраснела. Не сказав ни слова, Данияр прошёл дальше.

Под баханье сорвавшегося с цепи сердца я смотрела, как он положил на прикроватную тумбочку пистолет и какие-то вещи, а потом отбросил в сторону полотенце и лёг в кровать. Натянув на себя одеяло вместе с покрывалом до талии, Данияр заложил руки за голову и закрыл глаза.

– Вы будете спать здесь? – не выдержала я. – У нас много комнат. Я могу показать вам лучшую.

– Мне понравилась твоя, – не открывая глаз, проговорил Данияр. – Если ты наелась, выключай свет и ложись спать.

– Где? С вами?

– Да, София, с нами. Я хочу, чтобы ты была рядом.

Боже, он точно меня изнасилует сегодня! Похоже, это неизбежно.

С минуту я смотрела на неподвижно лежащего на кровати мужчину, а потом пошла к выключателю. Данияр сказал быть послушной, не стоит злить его и медлить с выполнением приказа. С улицы в окно светил уличный фонарь, поэтому когда я щёлкнула выключателем, в спальне можно было с лёгкостью ориентироваться. Я кралась на цыпочках к кровати, жалея, что всё вокруг не погрузилось в кромешную тьму, и я всё так же могу видеть Данияра, занявшего добрую половину кровати.

Шла, будто в клетку к тигру. Зверь самый настоящий. Осторожно присев на кровать, я положила голову на подушку, повернувшись спиной к Данияру. Легла на самый край, пытаясь восстановить сбившееся дыхание и успокоить сердце.

Позади меня отчётливо слышалось ровное, глубокое дыхание Данияра. Я закрыла глаза, мысленно молясь о том, чтобы он не разорвал меня, как животное свою добычу.

Мускусный запах мужчины не перебил даже запах мыла. Сейчас он кружил над кроватью, щекоча мои ноздри и нервы. Так, наверное, пахнет сама смерть? Все чувства были обострены до предела. Я легла спать прямо в одежде, но всей кожей ощущала, что позади меня затаилась опасность. Всё прислушивалась, не пошевелился ли Данияр, не тянет ли он ко мне свои огромные руки?

Да разве же я усну?

Это было похоже на изощрённую пытку. Я боялась даже дышать, чтобы не потревожить Данияра.

Чтобы отвлечься, думала о папе. Как он там? Жив ли ещё? Данияр сказал бы мне, если бы с моим отцом что-то случилось?

Папа такой хороший, он и мухи не обидит. Разве он мог причинить кому-то зло? Он так меня любит…

В памяти отчего-то всплыл мой день рождения пять лет назад. Мама уже была не совсем здорова, но ещё полна сил и энергии, поэтому родители решили устроить мне грандиозный праздник. Я пригласила столько друзей, сколько захотела, папа нанял популярного артиста, чтобы он спел для моих гостей, а я взяла и сломала руку.

Спускалась по лестнице, оступилась и покатилась кубарем вниз. Папа носился со мной весь день. Сначала отвёз в больницу, где мне наложили гипс, потом успокаивал меня полдня, потому что я без остановки ревела из-за боли и испорченного праздника. Вечером мы втроём ели торт, на котором я задула свечки – вот и всё веселье. И всё равно это был лучший день в моей жизни, потому что папа провёл его со мной, несмотря на свою вечную занятость. И мама была тоже рядом.

Я загадала в тот день, чтобы мама поправилась, но моё желание не сбылось. После этого я перестала верить в чудеса.

Многое бы отдала, чтобы вернуться в тот день хотя бы на минуточку и обнять родителей.

Не знаю, как долго я пролежала, не шевелясь. У меня всё тело затекло и захотелось в туалет. Терпеть до утра было глупо, да и вряд ли Данияр утром уйдёт. Откуда мне знать, до которого часа он привык спать?

Тихо, как мышка, я сходила в туалет и вернулась обратно. Данияр лежал всё так же неподвижно. Судя по всему, он спал. Я с облегчением вздохнула и уже смелее легла на кровать. Понимая, что не усну, я повернулась к мужчине, чтобы следить за ним.

Даже во сне Данияр выглядел суровым. Его лицо ничуть не смягчилось. Наоборот, между густыми бровями залегла глубокая складка, как будто он морщится от боли.

Волосатый живот Данияра едва прикрывало одеяло. Он же там внизу совсем голый!

На его груди волос почти не было. Увесистая цепочка с каким-то странным амулетом украшали бычью шею. Что это? Кольца? Меня привлекло то, что висело на цепочке, потому что я сразу узнала папин перстень.

Откуда он у Данияра? И почему он носит его таким странным образом?

Должно быть, от страха у меня начались галлюцинации? Чтобы убедиться в обратном, я придвинулась ближе к Данияру, пытаясь лучше разглядеть украшение, а рука сама потянулась к перстню…

– Мин эпочмак әзерләдем, яраткан! * – встречает меня Эльвира у порога.

Прижимаю хрупкое тело жены к себе, жадно целую в сладкие губы. От неё пахнет выпечкой и лилиями. Эльвира обожает эти цветы, и я с досадой вспоминаю, что опять забыл купить для неё букет. Так торопился домой, в её заботливые объятия, что из головы всё вылетело.

– Лучше нет подарочка, чем жена татарочка! – шучу, предвкушая вкусный ужин.

Шутка была старой, я рассказывал её, наверное, раз сто, но Эльвира хохотала над ней всегда так, будто слышит её впервые. Мне нравилось смотреть, как она смеётся. Душа пела, когда я видел её счастливой.

Эльвира кормит меня ужином, наливает чай. В каждом её грациозном движении, в каждом нежном взгляде чувствуется любовь. Она обволакивает меня с головы до ног, пробуждая ответную волну такой силы, что я чувствую себя великим татарским ханом, способным захватить весь мир, не меньше.

– Как дела, Даня? – обнимает меня со спины Эльвира, гладит по волосам маленькой ладошкой. – Почему мрачнее тучи?

– Устал просто…

Меньше всего на свете мне хотелось рассказывать жене о своих тёрках с дядей Тимуром. Сейчас мне было так хорошо и спокойно, что рабочим проблемам здесь не осталось места.

Дядя терпеть не мог Эльвиру, и она знала об этом не понаслышке. Я должен был жениться на другой девушке, которую заботливо подыскал мне дядя. Она была из богатой и влиятельной семьи, с которой моему родственнику не терпелось слиться воедино. Я подвёл его, ослушался, взяв в жёны простолюдинку.