Какие же всё-таки русские женщины слабые и ранимые! Моя Эльвира была не такая. Спокойная, мудрая не по годам, смелая, как тигрица…

А это что? Безвольное, бесхребетное существо. Тварь дрожащая! Я оставил на тумбочке пистолет. Почему София им не воспользовалась и не пришила меня? Я украл её, бросил на растерзание в толпу, хозяйничаю в её доме. Незваный гость, как говорится, хуже татарина.

Вместо того чтобы спасти всех своих близких от монстра, София разглядывала колечко?

Никогда не понимал своих сородичей, женившихся на русских. Красивые, тупые, слабохарактерные куклы – вот они кто. Как можно взять в жёны такое?

У меня больше нет жены.

Нет родных (дядя Тимур не в счёт), нет дома…

Даже к лучшему, что он сгорел. Я всё равно там жил, как в аду. Мне везде мерещился труп Эльвиры, ночные кошмары преследовали меня каждую ночь. Я не мог там спать, не мог там находиться. Сам не знаю, зачем продолжал жить в доме, где изо всех углов на меня смотрела смерть и горе. Чтобы подогревать в себе чувство вины?

Я не смог защитить Эльвиру. Это я виноват, что её больше нет. Это я должен был умереть, а она жить. Теперь во мне столько же жизни, сколько и в моей алтыным. После того,как я поквитаюсь с Никитиным, топтать землю мне станет незачем, и мы наконец-то встретимся с женой в другом мире.

Я выбросил окурок в окно и повернулся к притихшей Софии.

– Ты не знаешь, где может прятаться твой отец? Может быть, у вас есть дача, квартира бабушки? Баба у твоего папаши есть?

– Нет, – мотнула головой. – Ничего такого нет.

Толку от неё никакого! Бесполезное существо!

– София, ты должна мне помочь, понимаешь? Твоего отца пытаются убить нехорошие люди. Если мы найдём его первыми, то так будет лучше. Он в опасности, он может быть ранен, а мы теряем время.

София отвела глаза и крепко задумалась. Эта сучка что-то знает. Вижу, что знает, нутром чувствую.

Давай, София! Скажи мне что-нибудь интересное!

Неужели Данияр думает, что я дура какая-то и сдам своего отца? Я понимала, что на папу напали нехорошие люди, Татарин не врал, но ведь и он не супергерой? Он точно так же желает зла моему отцу, как и те уроды.

У нас не было дачи, и любовницы у папы не было, насколько мне известно, но был старый домик, доставшийся от бабушки. Там никто не жил уже много лет с тех пор, как баба Люба умерла. Если эта лачуга цела, то это чудо.

Я гостила несколько раз у бабушки во время школьных каникул в детстве. Уже тогда дом выглядел не очень. А теперь, после стольких лет, как он стоит заброшенный, наверняка его уже растащили по кирпичам. Что папе там делать? Разве можно там спрятаться?

– Даже если бы я знала, где папа, то всё равно бы вам не сказала, – гордо вскинув подбородок, ответила я.

Издевался надо мной весь день, запугивал, потом набросился, едва не оторвав мне руку, а теперь рассчитывает на какое-то сотрудничество, которое погубит моего отца? Данияр точно считает меня тупицей!

– Это я просто тебя пытать не начал, – злобно рассмеялся Данияр. В полумраке его белые зубы блеснули, словно оскал животного. – Надо было всё же пустить тебя по кругу, сладкая София. Сейчас ты бы не была такой дерзкой.

Дерзкой? Да я едва жива от страха.

– Почему бы вам просто не убить меня? – расплакалась я с новой силой. Запястье ныло так, словно его действительно сломали в трёх местах, но эта боль не шла в сравнение с душевными переживаниями. – Зачем вы меня мучаете?

– Я не убил тебя только потому, что ты нужна мне пока живой, – пояснил Данияр. – И здоровой, – добавил со вздохом, будто сожалеет об этом.

Он прошёл к выключателю и врубил в спальне свет, который больно резанул по глазам. Я едва не застонала оттого, как некомфортно стало со светом. Теперь я могла видеть это огромное чудовище во всей его красе. Даже покрывало, в которое он завернулся, не могло скрыть того факта, что одежды на нём нет никакой. Секунды хватило, чтобы оценить размеры его мужского достоинства, которое я бы с удовольствием развидела обратно.

Данияр везде был огромным. Мусульманский бог щедро наградил этого мужчину не только мускулами и красивым лицом, но и детородным органом невероятных размеров. Может, у Аллаха особые планы на Данияра?

– Покажи руку! – присело рядом со мной чудовище. – Давай быстрее, София! Утомляешь!

Боже, он был сейчас так близко, что заслонял собою всё вокруг. Если Данияр решит меня изнасиловать, я просто ничего не смогу сделать. Абсолютно ничего. Так зачем я тогда дрожу, как осиновый листик на осеннем ветру?

Превозмогая свой ужас, я продемонстрировала Данияру руку. Он взял меня за локоть, а пальцами второй руки осторожно ощупал запястье, где красовались следы от его пятерни.

– Бәбкәм* – снова оскалился Данияр, словно надсмехался надо мной.

Я не стала переспрашивать, что означает это слово. Наверняка, это какое-то оскорбление в мой адрес? Ничего другого я от Данияра и не ждала.

– Так больно? – нажал подушечками пальцев на запястье.

Моя рука казалась тонкой веточкой в его огромных лапищах. Я перестала дышать, чтобы не ощущать волнующий запах Данияра, который снова стал нестерпимо ярким.

Было больно, но я упрямо мотнула головой, не в силах произнести ни слова. Мне не нужна его помощь и жалость не нужна. Если бы он не хватал меня за руку, как бешеный, нечего было бы сейчас щупать.

– А так? – надавил сильнее, и я дёрнулась от боли не сдержавшись. – Собирайся, София! Сейчас рассветёт, и я отвезу тебя в больницу.

Он отпустил мою руку, и я с облегчением прижала её к себе. Для меня само слово "больница" уже было триггером. Мы с отцом помотались по ним досыта, когда болела мама. Запах лекарств и дезинфицирующего, бездушные стены. Меня даже от белого стерильного цвета воротило, стоило представить снова эту обстановку.

– Я не хочу в больницу, – жалобно проскулила я.

– Не упрямься, бәбкәм, – поморщился Данияр. – Перелома нет, но может быть трещина, – ласково сказал он. – Я должен убедиться, что ничего страшного с тобой не случилось.

– Откуда вы знаете, что нет перелома? Вы врач?

– Не врач… Помогал в детстве деду пасти овец, и одна глупая ярочка всё время попадала в неприятности. Там и научился различать.

С этими словами он поднялся и вышел из комнаты, прихватив свои вещи с тумбочки с собой.

Я позволила себе посидеть несколько минут в тишине и одиночестве, отходя от общения с Татарином. Он сравнил меня с овцой? Для него я даже хуже овечки. Я – никто, просто вещь, с помощью которой он ищет встречи с моим отцом.

С большим трудом я заставила себя пойти в ванную. Всё же нужно показаться врачу. Кому будет лучше, если я заболею?

С одной здоровой рукой жизнь становится сложнее. Мне ли не знать этого?

Собиралась не торопясь. Данияр сказал, что надо подождать рассвета, так что время было.

Когда ко мне в комнату постучали, я уже была готова. Дверь не была заперта, поэтому я была приятно удивлена, что ко мне никто не ломился. Я ожидала увидеть Данияра, но в коридоре меня ждал тот ужасный мужчина, который едва меня не изнасиловал. Митяй, кажется?

– Ну, что, сучка, пропердолил тебя босс? – брезгливо усмехнулся бандит. – Жалко, конечно, что целка не мне досталась… Ну, ничего, я своего шершавого ещё тебе вгоню по самые гланды! У тебя будет возможность и с необрезанным хером кайфануть, крошка.

Боже, до чего же он мерзкий!