Чаепитие прошло довольно спокойно. Дикарка за столом ничего не говорила и на Рикона больше не бросала мрачные взгляды. Она смотрела только на отца, будто боялась, что с ним может снова случиться что-то ужасное. Но граф Артур был активен и весел, выпитое лекарство на него хорошо подействовало. Рикон и дальше сидел бы молча, если б граф не спросил, надолго ли лорд решил посетить своё северное имение. У Рикона не было ответа на этот вопрос, на самом деле он не думал, зачем сюда едет и насколько. Но что-то ответить всё же было нужно, поэтому он пожал плечами и сказал:

– Я намеревался полюбоваться прекрасной северной зимой в Рысьем угодье. Я читал о многих милых зимних забавах, в которых хотел бы принять участие.

– Какие великолепные планы, лорд Рикон! Зима здесь и в самом деле прекрасная, снежная. Но раз вы намерены задержаться, я не могу отказать себе в удовольствии пригласить вас, как старого доброго друга нашей семьи, на предстоящий бал по случаю помолвки леди Агаты.

Рикон удивлённо вскинул брови и не смог сдержаться, бросил быстрый взгляд на девушку. Помолвка? Ах, да, она обмолвилась о ней там, в холле… Но сколько же ей лет? Быть может, она чуть моложе его самого. Рикон не понимал, почему эта новость его так удивила и странно поразила. Может, от того, что сам он о женитьбе не задумался ни разу?

– Помолвка? Так скоро? – проговорила Нелли, озвучив мысли Рикона, но тут же смутилась и извинилась. Простой в обращении со своими приятелями граф Артур только вздохнул.

– К сожалению, – сказал он. – К сожалению, моё нынешнее положение вынуждает меня поторопиться…

– Он боится, что умрёт, и я останусь не пристроенная! – вдруг выпалила Агата, которая до того разламывала ложечкой поданное ей пирожное и ни на кого не обращала внимания, будто речь шла вовсе не о ней.

– Агата…

– Ну что? Что?! Разве это неправда?! Так и говори, что боишься… Боишься… – она не смогла договорить то, что явно хотела. Губы у неё задрожали, Агата отодвинула тарелку, бросила «прошу прощения!» совершенно не извиняющимся тоном, и выскочила из-за стола. Рикон резко встал, как и подобает благовоспитанному молодому человеку делать, когда леди покидает комнату, и поэтому смог заметить, что она плачет. Щеки её побледнели, а искусанные губы еще сильнее покраснели. Наверное, это чудовищно, каждый день ждать и бояться, что единственного близкого тебе человека скоро не станет. Рикон осиротел одномоментно, и едва смог с этим справиться. Но что было бы, если б ему пришлось видеть такие приступы боли каждый день? А, может, его отец так же болел, но он легкомысленно этого не замечал, интересуясь только литературным клубом, да своими заметками? Не замечал ведь он всех остальных его тайн…

Рикону хотелось закрыть лицо руками и дать себе минуту на отдых. Этот дом, показавшийся ему таким светлым и гостеприимным, наполнился звуками женских слёз, криков и запахом смешанных в лекарство трав. Ему хотелось как можно быстрее уехать, чтобы не испытывать неловкость каждую минуту. Но граф Артур так просил продлить их визит, а Нелли казалась такой уставшей и явно хотела остаться, что юный лорд не смог ей отказать. Тем более, что поверенный графа, занимавшийся Рысьим угодьем, сообщил: поместье будет готово к завтрашнему утру.

– Какой костюм подготовить для вас к завтраку? – спросил Томас, принеся лорду таз с кувшином для умывания в гостевую спальню, которую ему отвели.

– Мне безразлично, Томас. Приготовьте какой-нибудь. Я бы предпочел уехать на рассвете и вообще тут не завтракать.

– В таком случае, я подготовлю для вас голубой твидовый костюм с жилетом и белую рубашку, а также часы на серебряной цепочке. По всем приметам завтра обещают солнечный день, вы в этом костюме будете великолепны.

Где ему быть великолепным? Рикон скривил губы, с трудом сдержавшись, чтобы не ответить грубостью верному камердинеру. Здесь? На фоне болеющего графа и его вечно капризной дочки? Сегодня был ужасный день, а завтра наверняка будет еще хуже, если только они не уедут как можно раньше. Еще и приглашение это на бал в честь помолвки. Как будто Рикону это может быть интересно. Помолвка людей, которых он впервые в жизни видит. Разве что из вежливости он нанесёт короткий визит… Только для того, чтобы посмотреть, как выглядит смельчак, решивший жениться на дикарке Агата. И почему каждая его мысль невольно возвращается к этой девчонке?..

Рикон встряхнул волосами и почувствовал, как в затылок ему будто вбили гвоздь. От всех этих мыслей и впечатлений у лорда разболелась голова. Он умылся, намочив волосы, и распахнул настежь окно, чтобы прохладный ночной воздух немного унял боль. Но это не помогло. Прилечь и попытаться уснуть тоже не помогло. Лорд встал, походил по комнате в поисках кувшина с питьевой водой, но не нашел. Томас был так занят его костюмом, что забыл про него. Подойдя к двери в каморку камердинера, Рикон осторожно постучал костяшкой пальцев. Но никто не ответил.

– Томас? – позвал Рикон, открыв дверь, когда он не ответил во второй и третий раз. Комната на удивление оказалась пуста. Наверное, Томас решил заночевать в общей комнате для прислуги, или просиживает там штаны за картами.

Раздраженно закрыв дверь, лорд прижал ладонь к пылающему лбу, сдерживая волну тошноты. Еще с полчаса Рикон пытался справиться с болью и уснуть, но ничего не могло облегчить его состояние. Поэтому он решил спуститься вниз и намылить голову своему камердинеру, потребовав у него порошок от боли или пятьдесят грамм коньяка.

По всем правилам общая комната прислуги должна была располагаться за кухней, в которой сейчас как раз горел свет. Рикон, строго хмурясь, решительно направился туда, намереваясь в самых строгих выражениях отчитать Томаса. Сделав несколько шагов, он вошел в кухню, прищурившись от свечного света. Но только открыл рот, чтобы громко позвать камердинера, когда увидел за столом Агату. Она стояла с распущенными волосами в вечернем домашнем платье-халате, накинутом на длинную ночную рубашку. Клинья свечных огней трепетали от её дыхания и прыгали бликами на стоящей на столе посуде: ступке, графине с водой и блюдцах с какими-то порошками, бутылочках и рюмке.

– Прошу прощения, – Рикон от удивления остановился на пороге, а потом обернулся за спину, будто боялся, что кто-то сейчас придёт и начнёт выкрикивать над ухом напоминания о приличиях. – Прошу прощения, я не знал, что здесь кто-то есть. Я искал… – лорд замолчал. Он уже справился с первым изумлением, и головная боль вернулась с новой силой. Смотреть на подсвечник рядом с леди Агатой было физически больно, так что он щурился и с неудовольствием хотел отвернуться.

–– Вероятно, вы тут не нашли, кого искали. Не стоит терзать себя всякими вежливостями, я вашей няньке об этом не расскажу.

Рикон почувствовал, как к боли прибавлялся жар от стыда, смешанного с возмущением. Наверняка она его гримасы неудовольствия приняла на свой счет, и не удержалась от шпильки! Лорд резко выдохнул, отчего погас огонь его свечи. Он широко распахнул глаза, и сердито поджал губы, чтобы она смутилась, как все малолетние леди, и сбежала. Но Агата и не думала сбегать. Она смешивала в ступке свои порошки, то и дело поглядывая на Рикона.

–– Я искал своего камердинера и никак не ожидал увидеть столь юную леди в столь поздний час. Странно, что вы выбрали для своих игр именно ночное время. Недосып, я слышал, плохо сказывается на румянце юных леди, – не остался в долгу Рикон.

Эта девчонка считает, что может ему, лорду Дэнетту, хлестать по глазам его экономкой. Хотя ей и самой не помешало бы ходить с гувернанткой, которая бы осаживала её каждый раз, когда та захочет открыть рот. Мысли о том, что за такие выражения мальчиков в школе могут побить палкой, юный лорд от себя отогнал.

–– Какое счастье, что вы мне это рассказали. Вы так милы и благостны, что бы я делала без ваших советов…

–– Я не давал никаких советов, – отрезал Рикон и с трудом сглотнул.