«Лорд Фитэйн нанес нам очередной кратковременный визит, что бывает очень редко. По обыкновению, он придерживался строго установленной программы: в течение часа беседовал с управляющим, затем уделил полчаса своему сыну. Вечером, после раннего ужина, он появился в моей спальне и приказал прислуге удалиться. Не говоря ни слова, муж уложил меня в постель и сам улегся рядом. Меня сдержанно поцеловали и слегка потрепали по плечу, а затем милорд приступил к выполнению супружеских обязанностей. После того, как все было закончено, меня снова чмокнули в щеку и погладили по плечу, вероятно в знак того, что больше во мне не нуждаются. Слава Богу, что вся эта процедура занимает совсем мало времени!»

– Катриона? – окликнул жену Питер, заметив, что ее мысли витают где-то очень далеко. Затем он вздохнул и углубился в лежавшие перед ним бумаги.

– Прошу прощения, – холодно ответила она. – Не стану вам мешать. У меня нет никакого срочного дела.

Она уже собиралась выйти из библиотеки, как вдруг ее остановил голос Питера:

– Вернись, Катриона! Ну нельзя же быть такой упрямой дурехой!

На какое-то мгновение он стал снова похож на прежнего Питера Карлэйла. Молодая женщина облегченно вздохнула, но решила не давать волю чувствам.

– Я же сказала, что с моим делом можно повременить, – упрямо повторила она, глядя куда-то в сторону мимо мужа.

– А вот я работаю над очень серьезным вопросом, не терпящим отлагательств: пишу речь о позорном для английской нации применении детского труда, – пояснил он. – И все же уверяю тебя, если я отвлекусь на несколько минут по личному делу, это не нанесет ощутимого ущерба британской нации. Присядь. Ты хотела показать мне свои новые стихи?

– Да, я начала новую тетрадь, – Катриона протянула ее мужу и уселась напротив. – Не знаю, сочтут ли английские журналы мои стихи юмористическими, – заметила она робко, – При чтении дневников меня захватил сюжет о младших сыновьях дворянских семей, которых родители отправляли в далекую Индию. Когда мы приехали сюда из Лондона, я изучила несколько книг о британской колонии в Индии и маленький томик под названием «Английские набобы».

Питер взял протянутую тетрадь, открыл первую страницу и прочел: «Катриона Сильвано. Тетрадь 3». Это было написано тем же уверенным и четким почерком, что и памятная записка, гласившая: «Покидаю тебя навсегда».

При воспоминании об этом в душе лорда поднялась волна боли и гнева.

– Тебя зовут Катриона Карлэйл, леди Фитэйн, – холодно заметил он.

– Как вам будет угодно, милорд, – ответила молодая женщина с такой удивительной покорностью в голосе, что муж посмотрел на нее с нескрываемым удивлением, а затем громко рассмеялся.

– Как мне будет угодно? Вряд ли я дождусь такого счастливого дня, – философски заметил он, воздев глаза к небу.

Затем он откинулся на спинку кресла и стал читать поэтический опус Катрионы, который назывался «Пошлите их в Индию».

Пока он читал стихи, она внимательно наблюдала за выражением его лица. Оно менялось так часто, что Катриона не могла понять, нравятся они ему или нет. Когда лорд закончил чтение и посмотрел на жену, его взгляд был бесстрастным и ничего не выражал.

– Ты назвала это песней, – произнес он наконец. – А музыку ты тоже сочинила?

– Я попыталась, но ничего не вышло, – с сожалением в голосе ответила Катриона. – Я в этом не слишком сильна. Обычно музыку писала мама. Тебе понравились мои стихи? Как ты думаешь, можно отослать их в один из журналов, о которых ты мне говорил?

– Понравились?! Нет, это слово сюда совсем не подходит, – ответил Питер. – Твоя песнь – блестящий образец едкой сатиры. Что касается публикации – оставь тетрадь мне, а я буду думать, как лучше поступить, хорошо?

– Конечно. Большое спасибо, – вежливо поблагодарила она мужа и встала. – Не буду вас больше задерживать, – при этих словах она сделала такой изящный реверанс, к которому не могла бы придраться даже сама леди Лэтис. – Доброй ночи, милорд.

– Мы еще увидимся.

Катриона повернулась, уже стоя в дверях.

– Но я сейчас иду к себе.

– Именно туда я и хочу прийти. – Неожиданно для нее он так многозначительно улыбнулся, что от волнения у нее застучало в висках и задрожали колени.

Она тихо прикрыла за собой дверь, а затем стремительно побежала вверх по огромной лестнице – ей очень хотелось подготовиться к приходу Питера.

Оставшись в одиночестве, лорд Фитэйн снова уселся за стол и попытался закончить речь, с которой собирался выступить в палате лордов. Однако через несколько минут он понял тщетность этой затеи и снова стал перечитывать стихи жены, повергнувшие его в изумление.

Просто невероятно! Конечно, Катриона получила хорошее образование, занималась пением, прочла множество книг об Англии. И все же, как могла она, девушка из итальянской деревни, всего пару месяцев назад покинувшая родные края, уловить тончайшие нюансы и своеобразие британского характера и мышления! Нет, определенно, его жена была женщиной незаурядной!

Впервые за долгие недели Питер подумал об их отчуждении с глубоким сожалением, сменившим наконец гнев. Когда он встал из-за стола и отправился к жене, то вдруг понял, что делает это по велению сердца, а не из злобной мстительности и желания унизить.

Несколько дней спустя, во время завтрака лорд глянул на жену из-за газеты и небрежно сообщил:

– Если ты не возражаешь, сегодня вечером мы ужинаем с одним джентльменом, которого я хочу тебе представить.

От неожиданности Катриона поперхнулась булочкой. На помощь бросились слуга со стаканом воды и муж, который стал стучать ей по спине.

– Н-н-е возражаю, – выдавила она наконец. – А кто этот джентльмен?

– Его зовут Митчел Дарли-Корд.

– Звучит впечатляюще, – пробормотала молодая леди. – Мы пойдем к нему домой?

Питер таинственно улыбнулся.

– Нет, мы встретимся с ним в ресторане «Европа», в Хеймаркет. Мистер Дарли-Корд является директором театра «Редженси Роял», который находится недалеко от ресторана. У этого человека одна страсть – музыка. Он мечтает возродить английскую комическую оперу.

– Пресвятая Дева! – выдохнула Катриона и посмотрела на мужа сияющими глазами. – Я буду для него петь?

– Об этом пока мы не говорили. В молодости он знал твою мать и теперь очень хочет познакомиться с тобой.

– А-а! – разочарованно протянула Катриона. – Так его интересует мама, а не я?

– Ты сама его об этом спросишь.

– Непременно, – пообещала Питеру жена. – А теперь позвольте мне удалиться. Скоро придет леди Лэтис – мне необходимо обсудить с ней свой туалет.

Вечером Катриона спустилась вниз. Все признали, что выглядит она совершенно неотразимо: на ней было платье из малинового тисненого шелка и тафты с рисунком, напоминавшим лепестки чайных роз.

По мнению молодой леди, декольте было слишком глубоким, поэтому она одела массивное ожерелье с тяжелой рубиновой подвеской, чтобы оно несколько отвлекало внимание от обнаженной шеи и груди. Кроме того, алая бархатная мантилья с высоким воротом, которую она накинула на обнаженные плечи, помогала ей чувствовать себя более уверенно.

По приезде в ресторан Питер стал поддразнивать жену, и она все-таки рискнула расстаться с мантильей.

– Посмотри вокруг, – убеждал он ее. – По сравнению с некоторыми дамами тебя можно назвать образцом скромности.

Катриона и сама видела, что муж абсолютно прав. Ее настроение заметно улучшилось, и она позволила Питеру снять мантилью и отдать ее застывшему в выжидательной позе официанту.

– Мы пришли слишком рано или мистер Дарли-Корд опаздывает? – поинтересовалась Катриона, поглядывая на пустой стул.

– Ни то, ни другое, миледи, – раздался сзади рокочущий бас.

Она оглянулась и увидела склонившегося перед ней крупного мужчину с бакенбардами.

– Я приехал раньше вас и подошел к другому столику, чтобы поприветствовать друга. Вы, конечно, не кто иной, как леди Фитэйн, достойная дочь своей талантливой матушки, Элизабетты Сильвано. Очень рад с вами познакомиться, миледи.