– Подойдите через час, – попросила Катриона. До прибытия в Марсель нужно было выбрать себе подходящее имя. Называть себя миледи нельзя ни в коем случае. На чем же остановиться? Синьора Сильвано? Миссис Карлэйл? А может быть, взять какое-нибудь вымышленное имя? Например, Кэтрин Джонс или Смит? Так будет значительно легче замести следы.

Она засунула под подушку мешок с приданым и поправила наволочку, чтобы никто не мог догадаться, что там что-то спрятано. Затем накинула поверх дорожного платья шерстяной платок и вышла на палубу, чтобы в последний раз взглянуть на Италию.

Теперь бояться было нечего: даже если лорд Фитэйн и узнал, что она села на «Морскую волшебницу», то ему ничего не остается, как только помахать ей вслед рукой.

Придя к такому выводу, Катриона мстительно усмехнулась.

Вдруг у нее из глаз хлынули слезы и ручьем потекли на поручни корабля, в которые она судорожно вцепилась руками. Молодая женщина собиралась хорошенько выплакаться, когда останется одна и будет в полной безопасности, но ей и в голову не приходило, что плакать придется так горько и так скоро.

Корабль уже набрал полный ход, а Катриона все еще не могла унять рыданий. Там, за бортом, оставалась ее родная земля, которую нельзя было даже разглядеть хорошенько из-за застилавших глаза слез.

Наплакавшись вволю и глубоко вдохнув влажный морской воздух, она внезапно успокоилась, и к ней вернулось прежнее хладнокровие. Женщина распрямила плечи и, отвернувшись от скрывшейся в тумане Италии, стала смотреть вперед, в сторону Англии – Катриона Сильвано навсегда прощалась с прошлым и бесстрашно смотрела в будущее.

Когда она направилась в каюту, чтобы начать распаковывать вещи, ее остановил главный стюард первого класса. Лучезарно улыбаясь, он произнес:

– Прошу прощения, миледи, но произошла досадная ошибка – вас поместили в чужую каюту. Но ничего страшного, ваша каюта гораздо просторнее и комфортабельнее. Мы сейчас перенесем ваши вещи и проводим вас туда. Вы позволите?

Катриона хотела было последовать за стюардом, но вдруг с ужасом вспомнила о мешке с деньгами, спрятанном ею под подушкой.

– Сначала я должна зайти на минутку в старую каюту, – взволнованно сказала она. – Возможно, там остались мои вещи, которые я успела выложить из чемодана.

В дверях каюты Катриона столкнулась с двумя матросами, выносившими ее чемодан. Она проскользнула мимо них и вытащила из-под подушки заветный мешок.

«В следующий раз нужно быть осторожнее. На таком роскошном и большом корабле, без сомнения, должен быть сейф, где пассажиры хранят ценные вещи. Придется и мне положить туда мешок с приданым и взять расписку».

Когда они пришли на другой конец корабля, стюард открыл дверь новой каюты и, отступив на шаг, вручил Катрионе ключ.

– Надеюсь, вам будет удобно, миледи, – сказал он с поклоном.

– Благодарю, – ответила она и, распахнув дверь, тут же захотела захлопнуть ее снова. Силы покинули ее и молодая леди ухватилась за дверную ручку, чтобы не упасть.

Посреди каюты стоял ее чемодан, а рядом с ним три таких же, тех самых, которые она оставила в римской гостинице. Смотревший в открытый иллюминатор супруг Катрионы, от которого она бежала из Рима, повернулся к ней и смерил ее пристальным взглядом.

От этого взгляда Катриона побледнела, как смерть, однако муж как ни в чем не бывало сказал:

– Заходи, Катриона, и закрой, пожалуйста, дверь.

Онемевшая от страха жена машинально выполнила его распоряжение, а затем бессильно прислонилась к закрытой двери.

– Жаль, что ты не поставила меня в известность о своем желании отправиться домой через Марсель, – сказал он тихо, и от звука его голоса у Катрионы побежали по телу мурашки. – Я бы никогда не отказал тебе в любой просьбе, конечно, в пределах разумного.

Когда Питер сделал несколько шагов по направлению к своей беглянке-супруге, она крепко прижалась к двери всем телом.

– Ты что, боишься меня, Катриона? Не может быть! Таких людей, как я, женам нечего бояться, если только они не давали для этого серьезного повода, – сказал он.

Официант немедленно принес меню, когда лорд Фитэйн, не посоветовавшись с насмерть перепуганной женой, объявил, что собирается отобедать в каюте.

– Ты не подвержена морской болезни, Катриона? – с холодной вежливостью спросил он, в то время как два стюарда наводили блеск в каюте и расставляли корзины с цветами и фруктами.

Видимо, лорд проявил исключительную щедрость и великодушие, если вся прислуга на корабле заглядывала ему в рот и проявляла готовность выполнить любое его распоряжение. Правда, Катриона имела все основания усомниться, что подобное поведение распространяется и на нее.

– Я… я не знаю. Я никогда не путешествовала на корабле, разве только по Тибру, с тобой.

Она бросила на мужа быстрый многозначительный взгляд, но он в этот момент был всецело поглощен изучением меню и, казалось, совсем забыл о проведенных вместе счастливых днях и часах.

– Думаю, если бы ты была предрасположена к морской болезни, это бы уже как-то дало о себе знать – по-прежнему не глядя на Катриону, равнодушно констатировал Питер.

Он заказывал все новые и новые блюда, а в душе у молодой женщины поднимался молчаливый протест. Меньше всего ей сейчас хотелось есть.

С свойственной ей неуклюжей прямолинейностью она решила немедленно поговорить с мужем.

– Я знаю, ты на меня сердишься…

– Сержусь? – перебил ее Питер и снова повторил. – Сержусь?! Если вы решили, что я просто сержусь, миледи, то вы либо совсем меня не знаете, либо ваши умственные способности соответствуют вашему умению лгать. Однако, – он сделал нетерпеливый жест рукой, – мы поговорим об этом несколько позже. У вас есть достаточно времени, чтобы переодеться.

– Я не буду переодеваться. Я…

– А я, – снова перебил ее Питер, и опять в его голосе прозвучало ледяное презрение, – не желаю сидеть за столом с женой, одетой в грязное и мятое дорожное платье. Мы поговорим после обеда.

Катриона подумала, что ее возлюбленный Пьетро, с которым ей было так хорошо во Фридженти, и этот напыщенный английский лорд были совершенно разными людьми – с теперешним лордом Фитэйном будет очень трудно поладить. Несмотря на страх, который она вдруг стала испытывать перед мужем, Катриона сделала попытку сохранить собственное достоинство и, высокомерно вздернув подбородок, заявила:

– Я бы предпочла поговорить именно сейчас.

– То, что ты предпочла бы, в данный момент не имеет для меня ни малейшего значения, – холодно ответил он. – Будь любезна, позови горничную, чтобы она помогла тебе переодеться. Я не намерен долго ждать.

Когда супруги жили на вилле в Риме, Питер всегда отсылал прислугу и они обедали вдвоем. Здесь же официанты постоянно кружились возле стола, а он в это время вел ни к чему не обязывающий бессмысленный разговор. Катриона не слышала и половины слов, а отвечала кратко и неохотно.

– Ты ничего не ешь, дорогая, – небрежно сказал он, с аппетитом поглощая обильный обед.

– Я не голодна, – ей стоило большого труда сохранить спокойствие.

В душе молодой женщины все кипело от негодования. С какой бы радостью она запустила свою тарелку с едой в нахальную физиономию этого негодяя.

Казалось, Питер прочел мысли супруги и с пониманием усмехнулся. Катриона решила, что если проклятый лицемер снова посмеет сказать ей «моя дорогая», она отбросит к черту всякую осторожность и вцепится в мерзавца мертвой хваткой. Лорд или не лорд, муж или не муж, она не намерена терпеть все эти издевательства до конца своих дней.

Приняв такое решение, она встала и, прижав салфетку к губам, пробормотала:

– Прошу прощения. Вы можете присоединиться ко мне, когда пожелаете, – Катриона грациозно наклонила головку и коварно улыбнулась, с вызовом посмотрев на мужа.

«Не станет же он устраивать скандал перед прислугой!»

– Я скоро приду, дорогая, – вынужден был согласиться он.