– Пойду, спрошу, где взять гриб от комаров, – безжизненным голосом проговорила Аришка и подошла к входу жилища, возле которого они строили шалаш. Поколебавшись, она крикнула:

– Гибкая Ива! – ответа не было. – Гибкая Ива! – позвала она снова.

Женщина вышла с другой стороны хижины. Она занималась выделкой шкуры. Выслушав девочку, открыла дверь в пристрой, где сразу у входа стояла корзина с трутовиками. Аришка взяла один и, поблагодарив, пошла к шалашу. Гибкая Ива с грустью посмотрела ей вслед. Шаман велел относиться к чужакам доброжелательно. Пусть пока поживут, а потом будет видно. Все жители не понимали такого отношения старика к пришельцам. Но он был шаманом, ему видней.

– Пора ужин готовить, – брат нанизывал окуней на ветку, – хорошо, что ты поднос сплела, надо еще пару корзинок сплести. Будешь корешки и стебли собирать. Можно уже на зиму что-то готовить. – Артем, говорил и не замечал, как Аришка, сжав кулаки, со злостью смотрит на него.

– Это ты во всем виноват! Ты! – слезы брызнули из глаз, и Арина заколотила брата по спине, чуть не столкнув в костер.

– Ты, что? Успокойся! – Артем перехватил руки девочки и с трудом прижал к себе вырывающуюся сестренку. Девочка билась, кричала и вдруг обмякла, потеряв сознание. Мальчик растерялся на мгновение, потом увидел Гибкую Иву, прибежавшую на крики. Та опустилась на колени перед девочкой и велела Артему принести воды. Слово «вода» мальчик уже знал. В бурдюке оставалось немного, и женщина сбрызнула лицо А-ки водой. Аришка заморгала и снова разрыдалась. Женщина подхватила ее на руки и унесла к себе в полуземлянку. Артем, как дурак, остался стоять у костра, уставившись на входную дверь.

Очнулся он от того, что его дергал за руку парнишка из соседней хижины, снявший с огня чуть не сгоревших окуней.

Мальчик кивнул аборигену, медленно опустился на землю и закрыл глаза. Два месяца. Всего два месяца. ЦЕЛЫХ ДВА МЕСЯЦА. Ладно, они с Вовкой почти взрослые, а она-то, совсем ребенок. Артему было жалко себя. Все это время он жалел СЕБЯ, а надо было пожалеть сестренку. Болван! Артем ругал себя, не зная, что делать. А что он мог сделать? В общинно-родовом строе они оказались без Рода. Вот откуда появилось слово «безродные»! От такого открытия мальчику было нисколько не легче. Права Аришка, прав он. Надо просто учиться ВЫЖИВАТЬ. А для этого надо УЧИТЬСЯ выживать. Артем открыл глаза. Со стороны леса приближались охотники, с которыми утром ушел его друг и брат. Но его с ними не было. Артем вскочил на ноги и быстро пошел навстречу отцу с сыном: – Во-ка! Где Во-ка!?

Охотники оглянулись. Во-ки не было. С минуту постояв и обменявшись несколькими фразами, они развернулись и быстро зашагали обратно. Артем припустил за ними. В сумерках тропинка уже еле угадывалась. Прошли они совсем немного, как со стороны кустов послышался голос Вовки:

– Тёмка, я здесь.

Поднимаясь, Вовка оперся на больную ногу и, вскрикнув, завалился на бок. Мужчина быстро подскочил к мальчику. Втроем осторожно подняли Во-ку, закинули на спину Кедру и пошли в сторону дома. Артем шел рядом, держа друга за руку, слезы лились из глаз, не переставая.

Вовку занесли в ту же полуземлянку, что и Аришку. Вскоре туда же быстрым шагом прошел шаман, неся в руке корзинку. Артема не позвали, и он остался у костра. Уже стемнело, а из хижины никто не выходил. Запалив дымовуху, мальчик улегся в шалаше, и вскоре сон сморил его.

*            *            *

Вовку занесли внутрь. По крытому коридору Кедр спустился вниз, в основное помещение. «Чем они, интересно, котлован рыли, – мимоходом удивился мальчик, – примерно метр глубиной», – заключил он, осматриваясь, пока его укладывали на один из топчанов, пристроенных к стене. Он не представлял, чем можно такую яму выкопать, неужели костяными лопатками зверей? Тогда это тяжелый труд. Сегодня он это понял по себе.

Аришка с опухшим от слез лицом сидела на полу возле Вовки и гладила того по голове. У Вовки был жар. Гибкая Ива осторожно ощупывала ногу мальчика, следя за его реакцией. Подошедшему шаману она указала на места, где Вовка скривился при надавливании. Тот еще раз пробежал пальцами вдоль шрама, согнул и разогнул ногу. Затем достал из корзинки три мешочка. Высыпал в деревянную чашку по щепотке порошка из каждого, налил немного воды и тщательно перемешал деревянной же лопаточкой. Затем намазал покрасневшую и опухшую ногу по обеим сторонам от шрама и велел лежать. Мазь приятно холодила, и Вовка уснул.

Аришке очень хотелось остаться со сводным братом. Однако она видела, что хозяевам и так пришлось потесниться.

– Я пойду, поздно уже, – сказала она Гибкой Иве, когда Вовка уснул. – Ты присмотришь за ним?

– Конечно, не беспокойся, – женщина подала девочке корзинку, в которой лежали две лепешки и несколько поджаренных корешков.

Аришка поднялась наверх, постояла немного. Теплая ночь, звездное небо, яркая луна. Тяжело вздохнув, съела половину лепешки, пробралась в шалаш под бок к брату и тоже уснула.

– Странный парень, – Кедр не спешил ложиться спать. – А мы ведь все заметили, что у него много шрамов, причем недавних. Не догадались поберечь его. Да и сам он ничего не сказал.

– Они все странные. – Гибкая ива сидела возле уснувшего малыша. – Девочка вот маленькая, худенькая, пальчики тоненькие. Сразу видно, что не привыкшая она к работе.

– Откуда же они? – Кедр смотрел на жену.

– То Духам только известно. Да шаману, – вздохнула женщина.

Утром Артем обнаружил рядом спящую сестру. И так тепло стало на душе, что он лежал и смотрел на нее, ни о чем не думая, просто радуясь, что с ней все хорошо. С ней все хорошо. А как там Вовка?! Мальчик вскинулся и осторожно, чтобы не потревожить девочку, выбрался на улицу. Солнце вставало над горизонтом.

– День должен быть теплым, – Артем потянулся и, обернувшись, обнаружил на крыше навеса корзинку со вчерашними окунями, накрытыми листьями лопуха. Он понял, что кто-то поставил ее вчера наверх. Наверное, чтобы собаки не съели. А он ведь совсем забыл о них. И сразу захотелось есть. Мальчик быстро сбегал к реке, умылся и набрал в бурдюк воды. Приготовил хворост для костра и стал ждать, когда проснется сестра и когда Гибкая Ива расскажет о Вовке.

Вскоре из полуземлянки вышла женщина и, подойдя к вскочившему Артему, стала, улыбаясь, говорить. Как ни странно, но мальчик понял, что с другом все хорошо, но ему надо полежать несколько дней.

– Пусть лежит здесь, – Артем указал на шалаш, – к вечеру все будет готово.

Женщина вновь улыбнулась и отрицательно покачала головой. В это время Аришка выбралась наружу и, увидев Гибкую Иву, закидала ее вопросами о здоровье брата.

– Ему уже лучше, – сказала она Артему, когда Гибкая Ива ушла. – Он сильно натрудил вчера раненую ногу, и она опухла.

– А что он вчера делал? Неужели весь день ходил? – Артем недоумевал.

– Не знаю, не до этого было. – Аришка достала лепешки и раздув огонь, стала подогревать рыбу. – Гибкая Ива сказала, что опухоль почти спала. Она сегодня еще несколько раз намажет ногу мазью, а вечером шаман скажет, что дальше делать.

– Я много думал вчера, – Артем погладил сестру по руке, – ты прости меня, я дурак. Только о себе и думаю. Тебе в тысячу раз тяжелее, чем нам. Мы мужчины, мы сильные, а ты девочка.

– Не надо, Тем, – Аришка положила ладонь на руку брата, – я тоже думала. Это ты меня прости. Для этого времени я тоже уже большая. Я справлюсь, – и поцеловала брата в щеку. – Пойдем шалаш достраивать. Я схожу, спрошу у Вовки, что делать с глиной, – и убежала.

Не было Аришки долго, Артем даже начал волноваться. Наконец сестра выскочила из хижины, плюхнулась на шкуру возле шалаша, которую Артем вытащил для просушки и проветривания, и затараторила:

– В общем, так. Мы с Вовкой рассказали о битве с собаками. Шаман с утра уже там. Вовка почти сам все показал, а я дополнила. Нас оставят. Мы договорились с шаманом, что вы будете пока работать с мастером, который делает орудия из камня и кости, – Аришка глотнула воды из бурдюка и, отдышавшись, продолжила: