— Ты выращиваешь всякую всячину?

— Да. Но в основном я охочусь и использую фрукты, чтобы заставить людей помочь мне.

— Зачем ты в городе, если можешь жить на ферме? — Сама идея заставила меня задуматься.

— Я же говорил — охочусь

Да, но если бы у меня был выбор жить в относительной безопасности, со свежими продуктами? Привет, загородная жизнь. Я бы научилась заплетать волосы в косички, кроить джинсы в виде ромашек и готовить маринованные огурцы самостоятельно.

— Как мы туда доберёмся? — спросила я.

— В том переулке я припрятал байк.

Я, по глупости, думала, что он имел в виду мотоцикл. Но когда увидела то, что он спрятал, тупо проговорила:

— Это велосипед.

— Да.

— Без мотора.

— Ему не нужен бензин.

Верно подмечено. Кто знал, что бензин может испортиться? К тому времени, как я это поняла, застряла в городе.

— Здесь только один, — указала я. Хороший велосипед, матово-чёрный, со стойкой и корзиной, над которой я бы не стала смеяться. И не было звонка. Всегда ненавидела эти глупости. Слушала подкаст по дороге, и какой-нибудь псих в спандексе проносился мимо по тротуару, безостановочно треща.

— Мы можем поехать вдвоём на одном, пока не найдём тебе такой же, — сказал он,

А значит, пока он будет крутить педали, я буду сидеть на багажнике, расставив ноги и держась за его задницу. Поездка закончилась возле магазина спортивных товаров, не слишком сильно пострадавшего. Пока я наблюдала, он нашёл велосипед, который, по его словам, отлично подойдёт для бездорожья. Я обливалась потом, не смея моргнуть в темноте, пока он накачивал спущенные шины.

Только сев, я призналась:

— В детстве я так и не научилась ездить на велосипеде.

— Это просто.

Сказал человек, который не падал.

— У меня есть идея, — сказал он, когда я шмыгнула носом, потому что тело болело после третьего падения.

Тренировочные колеса на велосипеде были унизительными. Хорошо, что никто не видел. Я попробовала их в магазине. Они чертовски шумные.

Ксавион поморщился.

— Так не пойдёт.

— Мне жаль. Я виновата. Мама говорила, что велосипеды — опасно. Мне даже не разрешали качаться на качелях в парке. — Прочитав все книги, которые смогла найти, я проанализировала своё воспитание и признала, что мама не позволяла мне набраться опыта. Никогда я не сожалела об этом больше, чем в этот момент. Из-за меня мы не могли сбежать.

— Я что-нибудь придумаю. — Потребовалось всего пятнадцать минут, прежде чем у его велосипеда появилось третье колесо с сиденьем и рулём. По крайней мере, так утверждалось в коробке. Предназначено для детей, чтобы они могли кататься с родителями. Или, в данном случае, для женщины, выросшей в бетонных джунглях.

С нашей трёхколесной машиной мы хорошо провели время. Ехать ночью под открытым небом раскрепощало. Я никогда не была такой смелой. Теперь я не смогу спрятаться. И не буду инстинктивно кричать. Если бы я пряталась, никогда бы не встретила Ксавиона. Никогда не думала, что ещё могу жить.

Мы ехали всю ночь и почти не останавливались. Мы не могли выехать прямо из города, потому что дороги были перекрыты. Намеренно, отчего я дрожала. Усталость начала наваливаться примерно в три часа ночи по моим часам. И тут я услышал это. Пронзительный вопль слева.

— Нас заметили! — мрачно заявил Ксавион и быстрее начал крутить педали.

Последние несколько часов до рассвета этот визг преследовал нас, становясь тише по мере того, как мы покидали город и направлялись в более обширные пригороды. И ещё дальше

Только когда солнце полностью озарило землю, мы остановились передохнуть. Я рухнула на пышную лужайку перед домом и грелась в лучах. Ксавион лёг рядом, и я заснула. И он, должно быть, тоже, потому что следующее, что мы осознали, — нас разбудил грубый голос.

— Что у нас здесь, ребята? — спросил парень, у которого не хватало большей части передних зубов, загораживая солнечный свет.

— Ужин и десерт.

Жаль, что большая часть человечества не была похожа на Ксавиона. Да, он соблазнил меня при встрече, но спросил разрешения и убедился, что получил согласие. Хотел моей готовности.

Головорезы, которые разбудили нас — придурки, которые думали, нормально тянуться к женщине, чтобы делать невыразимые вещи. Неверный ход.

Ксавион не из тех, кто спокойно сидит рядом. Тот, с большими оттопыренными ушами, замахивался ножом, но Ксавион выглядел взбешённым больше всего на свете. Поэтому я не удивилась, когда он отреагировал, — движение было резким и внезапным, голова Большеухого откинулась ещё до того, как Беззубик успел начать лапать меня. Когда Большеухий начал кричать, а Беззубик разинул рот ещё шире, Ксавион убил их. Одного — ножом в сердце, другого пулей между удивлённых глаз.

Ксавион был холоден как лёд, когда сказал:

— Беги, или тоже умрёшь.

С кем он разговаривал?

Третий бандит, стоявший на крыльце позади нас с суком с зазубренными гвоздями, разинул рот и побежал.

Я моргнула и сказала:

— Это было чертовски круто.

Наши губы встретились, и мы ничего не могли с собой поделать. Раздеваться в открытую было глупо — на нас только что напали, — но его рука в моих штанах, а моя вокруг его члена означали, что взаимная мастурбация уместна.

Да. Я кончила. Да. Мы живы.

Мы продолжили путешествие, но в более неторопливом темпе, далеко миновав пригороды, туда, где простирались нетронутые просторы. Где в воздухе пахло возможностью. Где в небе всё ещё летали птицы. В некоторых районах поля были скошены. На других росли высокие стебли кукурузы, растущие дико и по одному. Хотя это всё же кукуруза. Я бы не умерла с голоду.

Я чуть не расплакалась. Может, миру на самом деле не пришёл конец. Может, мы могли бы уехать и снова обрести цивилизацию или, по крайней мере, более лёгкий образ жизни. Глупо, но я не могла не мечтать.

Была середина дня, когда мы подъехали к милому маленькому домику. Построен из серого речного камня, с крыльцом и деревом, усыпанным яблоками.

Яблоки!

Я чуть не опрокинула нас обоих, торопясь слезть с велосипеда и сбегать за фруктами.

Ксавион не разделял моего энтузиазма, а скорее подозрительно оглядывался по сторонам.

— В чём дело? — спросила я с полным ртом хрустящей, кашеобразной сладости.

— Плоды. Их никто не срывал.

Некоторые валялись на земле, портясь. Какая пустая трата продуктов. Я откусила ещё кусочек.

— Кто-то собирает яблоки?

— Да, в обмен они оставляют себе половину.

Мой энтузиазм спал.

— Ты думаешь, что-то случилось.

Появился пистолет.

— Держись рядом.

Он бродил по дому — уютному месту, заставленному большой мебелью, и по комнате, полностью заставленной книгам. Больше, чем я могла бы прочитать за жизнь — испытание, которое я с нетерпением ждала преодолеть. В другой спальне были стопки одежды и коробки с обувью. Не только для мужчин. Женская и, похоже, детская одежда тоже. Он копил, и не украшения. Я встречала людей, которые думали, что окружение себя атрибутами прошлого делало их богатыми. В наши дни я по-другому смотрела на богатство. Сможет ли вещь согреть меня? Накормить? Защитить? Понравиться мне?..

Проходя по дому, мы не заметили никаких признаков того, что кто-то входил. Все ловушки остались нетронутыми, но напряжение не покинуло Ксавиона.

— Мне нужно ненадолго выйти. Запри дверь, когда я уйду.

Мой вопрос прозвучал слишком плаксиво, когда я спросила:

— Куда ты?

— Проведаю соседа.

— Того, кто не сорвал яблоки?

— Да. Он и его жена не молодеют.

Как я могла отказать?

Я потребовала от него поцелуя и обещания вернуться ко мне.

— Зависит от того, что получу взамен?.. — поддразнил он.

— Эпический минет.

Я бы сделала его дважды, вернись Ксавион целым.

— Проклятье, мне бы хватило и поцелуя.

И я поцеловала его раз. Другой. Третий.