Можно накормить голодного рыбой, а можно ему дать удочку, чтобы он кормил себя сам. Если и не дословно, то очень близко к тексту. Эх! Всё же несмотря на то, что я себя тоже считаю мало-мало мудрым, все реально великие мудрости уже озвучили давным-давно. Три-пять, а может и все десять тысяч лет назад.

Это я к тому, что через месяц все бацхвари, поголовно, рассекали на сёрферах. Эдакое тихое помешательство пополам с национальным видом спорта. И почти все доски были изготовлены ими самими. Даже Старый баловался скольжением по волнам. Не каждый день, но нет-нет - да и да!

С возрастом у девятого народа вообще всё довольно печально было. Вот, к примеру, Старый, называется таковым больше по должности, чем по возрасту. На самом деле он, по меркам бацхвари, не так чтоб старый, каких-то триста лет с хвостиком. Пожалуй, если соотнести с человеческими мерками, его можно считать мужчиной в полном расцвете сил. До реальной старости, до возраста шестьсот-семьсот лет, ему ещё как медному котелку до дембеля.

Все остальные бацхвари девятого народа или чуть моложе, или реально много моложе. Просто суровые условия, налагаемые Искуплением, регулярно "вымывали" взрослое, дееспособное поколение. Они первые шли в опасные места, они рисковали на охоте, они оставались прикрывать племя когда приходилось удирать от опасности… А ещё, это я выяснил совсем недавно, бацхвари, как раса награждены природой или богами, кто знает, особой способностью - сохранять силы и энергию до самой смерти. Ну, почти до самой. Лишь в последние пять-десять лет, перед естественной кончиной, они начинают заметно увядать. Дряхлеть телом, сдавать физически, но, тем не менее, уходить в памяти и при светлом разуме. Божественное благословение, не иначе.

Говорят, на Земле, я тоже слышал краем уха, водятся подобные примеры. Киты, черепахи, крокодилы вообще растут да самой смерти. Конечно, это не разумные виды, но тут главное - принцип возможного. Эх, людям бы такое, но не дал Господь…

Но это я отвлёкся несколько, да. Так вот, возвращаясь к содеянному, я ещё и накидал всяческих спортивных составляющих в увлечение бацхвари. Кто оседлает самую крутую волну, кто совершит самый пафосный выезд на пляж, дал, так сказать, направляющий толчок. Остальное "дисциплины"они напридумывали себе сами.

И всё бы хорошо, но дочь, пользуясь своими способностями, повадилась поднимать волны повыше и покруче. Сначала немного, потом ещё немного, а как приноровилась, осмелела - и ещё прибавила. И добралась до очень больших волн. Ну очень больших! И оседлав такую, они - Жемчужинка, её друзья и остальные большие лягуши - мчались на ней со всем пролетарским бесстрашием. Однако, надо признать, дочь ещё и умудрялась гасить огромный вал при подходе к пляжу. Хоть я и не очень приветствовал такие развлечения, но то, что они приносили пользу дочери в практике и контроле водной магии - несомненно. Поэтому хоть и со скрипом, волнуясь и переживая, такие развлечения разрешал. Но нудел постоянно…

- Доча, - остерегал я её, - аккуратней.

- Конечно, папочка, - соглашалась она со мной.

- Жемчужинка, будь внимательней.

- Непременно, папочка!

- Ребёнок, это опасно. Можешь не удержать волну, - качал я пальцем в назидание.

- Что ты, папочка! Моё второе имя - контроль!

Ну ведь чудная девочка! Как такой не верить? Правда, слов и выражений нахваталась странных. От кого бы это…

И однажды Жемчужинка волну не удержала! Уж не знаю, отчего так получилось, что на это повлияло, толи слишком высокую и массивную подняла, толи увлеклась скольжением, отдалась восторгу и азарту и потеряла концентрацию, но…

Слава богу, когда волна навалилась на пляж, она уже не стояла двадцатиметровой вертикальной стеной. Но огромным пологим многометровым валом многие сотни тонн морской воды перекатились через кольцо суши, собрав в себя весь мусор, песок и вырванные растения, ворвались в лагуну, сдёрнули нашу флотилию с якорей и подхватив, на остатках силы, закинули на противоположный пляж.

А ещё вал смыл весь наш лагерь. Палатки, навесы, очаги и сети, утварь и всё, что было не закреплено. И, конечно, смыло всех бацхвари, что находились в лагере. Ведь далеко не каждый катается на волнах день ночь, как говорится. У племени хватает повседневных забот.

В момент, когда на нас накатил огромный вал, я, Старый и ещё пара авторитетных лягуш как раз говорили о высоком, комфортно расположившись под тентом и попивая морсики. По-простому: трендели ни о чём.

Приглушенный рокот волн и ослабленные восторженные крики, что долетали постоянно с отдалённого пляжа, уху уже было привычны, и от того почти не слышны. Но в этот раз шум как-то резко усилился, крики отчего-то тоже приблизились и перестали быть восторженными. И очень даже наоборот. А тут ещё загудела "тревожная раковина". На самом верху острова у нас располагался пост наблюдения. Там постоянно бдила пара дежурных, что зорко обозревали горизонт в артефактные подзорные трубы. Во избежании, так сказать… Вот они и просигналили тревогу, узрев как на лагерь мчится цунами!

Я только и успел выскочить из-под тента и зафиксировать страшную и в чём-то завораживающую и удивительную картину. Страшную оттого, что на меня стремительно катился уже довольно мутный холм воды! А удивительным было то, что вся серферная братия, ловко маневрируя, умудрялась мчаться на верхушке вала, а не бессильно кувыркаться в его толще. И в том числе Жемчужинка! Секундное облегчение и… вал накатил на лагерь!

Ударило, завертело, закружило в мутном потоке! Однако я умудрился ухватиться ловко за одну из пальм пальцами цепкими. И удержаться руками сильными! Ну, а захлебнуться мне, сами понимаете, вовсе не грозило. Тем более, что вал промчался быстро, и сила удара, на самом деле, была сильной, но не запредельной. Так что, чудо, не иначе: никто, как потом выяснилось, серьёзно не пострадал. Шишки, ссадины, синяки и ушибы, можно сказать, не в счёт.

Хотя это и не слишком удивительно, девятый народ к ударам стихии привычный, тренированный, да и вода их дом родной. Энергично поработали ластами, кто не успел за что-нибудь зацепиться, так на пляж ослабленным потоком и выкинуло. С другой стороны острова… Как и всех сёрфингистов, кстати. Дочь в том числе.

Когда я, спотыкаясь о всяческий мусор, шлёпая по лужам, чертыхаясь, выскочил на пляж, заваленный лагерным хабаром, сразу нашел глазами Головастика, и тут же, рядом - вполне благополучную дочь.

- Папа, - помахала она мне рукой, - я впорядке!

- Фу-у-уххх, - у меня прям гора с плеч! А в следующую секунду мозги с тревоги за здоровье Жемчужинки переключились совершенно в иную плоскость.

- Чудесный мой ребёнок, - идя по пляжу в её сторону и выискивая глазами подходящее, - подойди же быстрее к папе.

- Ой! - медленно пятясь от меня, воскликнула дочь, - Что-то не хочется.

- Очень надо, - покивал я.

- Давай, папочка, в другой раз, - молитвенно сложила ладошки Жемчужинка.

- Ага! - воскликнул я, подбирая тоненькую хворостину, - То, что надо!

- И-и-и-и… - завизжала дочь, разворачиваясь и улепётывая по пляжу, только пятки засверкали.

- Стой! - завопил я размахивая хворостинкой, как саблей, - Хуже будет! Головастик! держи её!

Но этот поц тут же превратился в нематериальную форму и нырнул в воду! Негодяй!

- А-а-а… Силиконовый фаллоимитатор и ты получишь! - пробегая мимо, проревел я. Зол был! Очень!

- Господин Мо! - Выставила ладони вперёд Квака. На моём пути скучковалось несколько молодых бацхвари, защитники, так сказать… - Может не на… Вай! Вай! - тут же отхватила она хворостинкой. Не столько больно, там толщина-то меньше мизинца, и ни веса, ни упругости, хрень чисто символическая, сколько неожиданно! Остальные защитники поняли, что шутки шутить не время и, перейдя в прыгающий режим, скоренько поскакали во все стороны.

- У-у-у, жабы… - пробегая, погрозил я им кулаком.