Макс вытянул меня со сцены, и мы быстро покинули площадь, где всё громче звучали крики и вопросы. Вскоре нас встретили королевские люди и без лишних слов посадили в карету, вдвоем.

Внутри кареты нас уже ждал клерк Гривс, его лицо расплылось в знакомой скользкой улыбке.

Словно, я сделала именно то, чего он ожидал.

Хотя почему "словно"?

— Вы не удивлены, — прошептала я зло.

— Нет, я надеялся на это, — ответил он спокойно. — Но, вполне возможно, это ничего не изменит. Всё зависит от того, насколько общественность поддержит ваши слова.

— Какого черта?! Почему Его Величество это позволяет? Какой-то психопат убивает сотни невинных людей, а он просто закрывает на это глаза?! — я не выдержала и сорвалась на крик.

Клерк Гривс не собирался мне отвечать. Просто потому что не был обязан.

— Потому что Его Величество не может, — ответил вместо него Макс. — На нем лежит клятва крови, как и на Фуллагарах, по отношению к королевской семье. Поэтому трон всегда оставался в безопасности, но мой отец накапливает все больше власти иными способами.

Я вспомнила, как Дайнар Гривс пытался заставить меня дать клятву крови, подозревая, что я могу сделать что-то, что навредит королю.

Я не собиралась идти против короля. Хотя я и потеряла к нему всё уважение, я понимала, что он и ликвидаторы — моя единственная защита. По крайней мере, король не был убийцей сотен людей... насколько мне было известно.

Но его бездействие также было преступным. Теперь я, по крайней мере, понимала, почему всё это происходило.

— Эта клятва передается из поколения в поколение? — спросила я Гривса, но он снова промолчал.

Макс лишь кивнул. Значит, теперь эта клятва распространяется и на него. Почему он рассказал мне об этом только сейчас?

Меня тревожило, что из-за отдалённости Колвилла от Ардона гнев людей может угаснуть, и мои слова забудутся. Но я ошибалась — недооценила, насколько сильно люди за пределами Колвилла были обеспокоены тем, что произошло. Они боялись, что катастрофа может повториться в их городах, что под их ногами уже работают артефакты, привлекающие тени.

Вечером того же дня, сидя с Максом в «Голодном Моряке», мы наблюдали, как толпа собирается у здания «Артефактов Фуллагара». Охрана компании и городские стражи уже стояли по всему периметру, не позволяя людям проникнуть внутрь. Пока всё было мирно, но я видела, как толпа становилась всё более агрессивной. Люди приближались к стражникам, толкали их, наверняка задавая вопросы о том, почему расследование не ведется внутри компании.

Волнение, поселившееся во мне с того момента, как я очнулась в больнице, не отпускало ни на миг. Гнев на короля и Теда Фуллагара лишь усиливал тревогу. Я чувствовала, что если ситуация не обострится сейчас, мы упустим единственную возможность, и тогда Фуллагар, не без помощи короля, который почти не может ему отказать, быстро избавится от нас

Каждый раз, когда я погружалась в свои мысли, представляя, как Фуллагар избегает наказания, Макс выводил меня из этого состояния. Иногда он просто махал рукой перед моими глазами, а иногда начинал приставать ко мне, напоминая, что на публике мы по-прежнему считались парой. Но каждый раз, когда я пыталась продолжить, забыться а ощущениях, Макс останавливал меня.

Разве я не восстановилась почти полностью, как он того хотел?

В таверне к нам иногда подходила Алфина, бросая задумчивые взгляды на здание «Артефактов Фуллагара» через окно. Она изменилась, коротко подстриглась и начала носить брюки, как когда-то делала другая Алфина, из моего прошлого. Этот образ был менее привлекательным для клиентов, и к ней меньше приставали. Ее манера общения тоже изменилась, она стала более уверенной и резкой в общении с клиентами.

— Возможно, нам придется закрыться пораньше, — сказала она, глядя на толпу. — Многие из них выпившие, я боюсь, что они могут разбить окна.

Я тоже волновалась, не только за Алфину, но и за Макса. Он был Фуллагаром, и общественное недовольство его отцом могло легко перекинуться и на него. Его спасало лишь то, что он давно уже был ликвидатором, героем Колвилла, который мог бы погибнуть вместе со всеми.

— Не переживай за меня, — словно читая мои мысли, сказал Макс. — Это должно было случиться. Рано или поздно. Нам следует вернуться домой и дождаться утра, увидеть, как отреагирует пресса. А потом мы вернемся сюда и будем действовать по ситуации. Сделаем всё, что в наших силах.

Я с трудом узнавала Макса. Его тон, его поступки — неужели он так изменился из-за того, что узнал от Лоренсо что-то о своем наследии?

Макс решил проводить меня домой. Люди узнавали нас на улицах: ко мне относились тепло, но на Макса часто смотрели подозрительно. Прохожие пытались расспросить меня о расследовании, словно я знала больше, чем остальные.

— Поговорим? — Макс произнес это у дверей дома, в котором находились апартамерты, и меня сразу охватило волнение. Я хотела совсем не разговоров.

— Конечно, — ответила я, и мы поднялись в мои апартаменты.

По пути мы молчали, но напряжение в воздухе было почти осязаемым. Макс, без сомнения, понимал, о чем я думаю. После событий в башне между нами не было никакого физического контакта, за исключением тех моментов в больнице, когда Макс старался вытащить меня из той эмоциональной бездны, в которой я оказалась.

Я ощущала его присутствие каждой клеточкой своего тела. Чувствовала древесный аромат его одеколона, видела его сильные руки, широкие ладони и невольно представляла их на себе.

Я хотела его. Хотела забрать у него хотя бы часть той уверенности, которой мне так не хватало, но которая, казалось, была у него в избытке. Я жаждала жить моментом, не сомневаясь, делиться с ним эмоциями и не отпускать. Это противоречило моим прежним убеждениям о том, что я не смогу делить постель без глубоких отношений, но сейчас меня охватил страх, что что-то случится, Макс или я исчезнем, и всё закончится.

Макс молча ловил мои взгляды. Он знал, его челюсть была напряжена, слегка расширенные ноздри выдавали нетерпение. Он знал что всё внутри меня требовало его, я хотела использовать каждый миг, что мы были вместе.

Как только мы переступили порог моих апартаментов, я тут же потянула Макса в спальню, не желая терять ни секунды. Он не сопротивлялся, напротив — свободной рукой он начал расстёгивать свою рубашку, ухмыляясь. Мы рухнули на кровать, не успев даже полностью раздеться — настолько сильно мы жаждали друг друга, тревожась о будущем, опасаясь, что нас разлучат. Казалось, он испытывал те же ощущения, что и я, но скрывал их куда лучше.

Макс просто задрал мою юбку, и как только я почувствовала его, откинулась на подушки, издав довольный и немного болезненный вздох. Всё продлилось недолго; для нас обоих эта близость была способом сбросить накопившееся напряжение. Мы держались друг за друга, агрессивно целуясь, погружаясь в это ощущение до полного истощения и двигаясь, двигаясь, двигаясь…

Пока я не утонула в своих ощущениях, задыхаясь, видя перед глазами вспыхивающие импульсы ярко-синего и пурпурного цвета, чувствуя, как невероятная энергия пронизывает мои вены.

— Поговорим? — спросил Макс, отдышавшись, упав рядом со мной. Только теперь он начал медленно освобождать меня от оставшейся одежды, расстегивая пуговицы на моей блузке и стягивая юбку.

Я только громко хмыкнула.

Да. Поговорим.

— Что с тобой случилось? — спросила я, повернувшись к нему, слегка смущаясь своей наготы. — Я не узнаю тебя в последнее время… То, как ты общаешься с королем, даже со мной.

— Не понимаю, о чем ты, — прошептал он, наконец стянув с меня блузку и поцеловав в плечо.

— Перестань. Ты знаешь, о чем я. Ты вроде бы тот же самый, но одновременно стал другим — старше, увереннее, как будто тебе известно нечто, что даёт тебе эту уверенность. И я сейчас не о клятве крови.

Нужно будет спросить его, почему он не рассказал мне о клятве крови раньше.

Макс замолчал, стягивая с меня бюстье, затем наклонился, чтобы поцеловать вершину моей груди.