Надежда включила ночную подсветку в студии и села за мольберт перед совершенно пустым холстом. Она взяла жженую темперу и сделала небольшой набросок – получилось что-то вроде очертания головы. Надежда решила, что будет писать то, что диктует ей сердце. Она думала об Андрее, о его поступках и действиях относительно нее в последнее время. Она читала его книгу, в которой он давал советы: поменять внутреннее восприятие мира, и тогда бывшие отношения не будут причинять столько боли. Андрей писал в книге о том, что одиночество можно побороть только собственной ценностью и найти то дело, в котором она стала бы востребована и нужна.

И вправду, сейчас она нужна своим ученикам, клиентам и даже простым прохожим, которые привыкли видеть ее работающей после шести часов вечера и позднее. Сейчас она пока не понимает, насколько сильно она нужна и важна для многих людей – творческим людям свойственно принижать собственную ценность в глазах других, – но потом, когда это станет очевидно как никогда раньше.

Надежда смотрит правде в глаза и понимает: человек, которого она называла своим другом, был всегда разным в зависимости от ситуаций и обстоятельств. Это нормально, ибо именно обстоятельства заставляют нас вести себя несколько иначе, чем мы есть на самом деле. Сейчас Надежда видела все как на ладони и не могла не согласиться с Андреем насчет образа, который бы создался перед ней, назовись он доктором Бояркиным сразу.

«Наверное, ему самому было бы очень неловко вести себя естественно, если бы я знала, что он психотерапевт, – размышляла Надежда, понемногу освобождаясь от своей обиды и понимая то, что хотел донести до нее Андрей».

Она постарается стать лучше, краше и эффектнее не только для своих клиентов и новых заказчиков, но и для Андрея, который действительно профессионал своего дела, и ей нельзя отставать от него и уступать ему тоже нельзя! Если уж он назвал ее равной себе, то пусть у него не будет поводов в этом усомниться.

Время покажет, что будет между ними в будущем. А пока взглянем на холст с наброском. Первые минуты Надежда делала все по памяти; ее возбужденное сознание рисовало ей этого мужчину уж слишком симпатичным, поэтому, когда она открыла журнал в хорошем издании с его фотографиями (оставленным послом), то убедилась, сколько же в его лице грубых черт. Но почему это не может стать чем-то прекрасным? Надменность и хмурость взгляда Надежда выправила, и получилось более мягкое выражение – точно такое же, если бы он захотел улыбнуться. Большие глаза она сделала сверкающими. Лицо пишется в анфас, и смотрящий не мог не заметить подлинной схожести с фотографиями в журнале.

Сегодня Надежда не вернется домой. Она решила, что переночует в студии и закончит незапланированную картину. До часу-двух она работала над мелкими деталями, передавая все как можно подробнее. Иной раз ей приходилось вставать на стул, чтобы совладать с большим форматом холста. Ей не хотелось создавать эффект фокуса, при котором вблизи картина похожа на множество непонятных мазков и точек, а вдали – это полноценный сюжет. Поэтому она тщательно подходила к каждому изъяну на его лице, долго всматриваясь в фотографию.

Честно признаться, когда она приступила к одежде, то ей захотелось, чтобы галстук был небрежно развязан, рубашка расстегнута, а жилетка и вовсе отсутствовала. Подобную фантазию в ней возродила фотография, где он расслабленно сидел полуоборотом без очков в кожаной куртке и немного расстегнутой белой рубашке. Она видела его именно таким, поэтому не смогла подавить подобную фантазию. Она копировала фотографию, но с различием в том, что на фото он выглядел куда сдержаннее, нежели на ее холсте. На картине ожили ее неосознанные желания: он сидел перед ней в свободной позе, его взгляд очаровывал, губы манили ее. Может, это последствия усталости, и она бредит? Он своим видом вызвал в ней желание, за что Надежда пристыдила себя. Ведь она, как художник, должна была передать его образ психотерапевта, а изобразила его так, словно он чей-то любовник! Его черная ухоженная борода, хорошо зачесанные назад волосы с выбритыми висками придавали ему харизмы. Невозмутимый взгляд и расслабленная поза – все это выходило из-под ее руки, и она гордилась тем, что может вносить собственное видение вещей, не ссылаясь только на фотографию. А в ее глазах он вообще тот доктор Бояркин, которого привыкли видеть все? Она ни разу не видела его по телевизору и не знала его профессиональную часть жизни, поэтому он выходил на холсте ровно таким, каким представлялся ей при встречах.

Да, читатель, Андрей даже не догадывается, что своим обманом ему все же удалось добиться того эффекта, какой он желал получить. Пусть он ей кажется теперь «напыщенным лжецом» – но истина не бывает несуразной. Надежда увидела не обожаемого всеми доктора, а подлинного человека с недостатками и пороками, присущими всем.

Сейчас она не помнила, как в четыре ночи улеглась на диванчик в рисовальной и заснула. В ее голове за два часа сна проскакивали образы Андрея, и в один момент она ощутила вновь его дыхание рядом с собой, что заставило ее резко проснуться.

Увидев портрет, она вскакивает на месте и удивляется схожести с Андреем, которого знала только она, видела в своем сне сегодня и ощущала вчера. Надежда посмотрела на часы в коридоре – шесть утра. Она немного засмущалась, сев перед портретом. В голове проносились мысли о том, будто бы Андрей всю ночь вместе с ней пробыл в студии, покорно позировал ей и успокаивал. Рядом с этим человеком она действительно чувствует спокойствие, ибо сама очень эмоциональна. Давно она не свершала такие безумства, обменивая бесценные часы сна на работу.

Портрет Андрея, выполненный в жанре гиперреализма на холсте размерами, превышающими рост нашей главной героини на метр, благополучно повернут к стене, дабы не смущать сегодня никого из учеников. У нее есть еще пара часов, чтобы поспать, но она решается провести их в уборке и нанесении макияжа.

Все в привычном темпе: ученики, работа над заказами, продажи.

Вечер вторника выдался тягостным для Надежды, поскольку возвращение ее подруги с дачи принесло ей тревогу. Люба, узнав, что Николай оказался доктором Бояркиным, сразу же закатила небольшую сцену с фразами: «Вот вечно у тебя с мужиками не то!», «Как можно быть такой доверчивой?» и прочее.

Они сидели за накрытым столом – сгущенка, белый хлеб, маргарин, пироги с капустой и чай с лимоном. Если бы Люба знала, какую беседу ей придется проводить с подругой, то непременно купила бы водки. Сама Надя не держала у себя дома алкоголя, исключением служила старая настойка, которая могла помочь в медицинских целях.

Скрестив руки на груди, гордо и чопорно уставившись на подругу, Люба сделала самую недовольную гримасу и произнесла:

– Ну ты как будто глупая, не понимаешь, чего он хочет от тебя?

Надежда затушевалась, чувствуя некую вину. Она уже жалела, что поделилась с Любой своим сокровенным, и старалась теперь сгладить острые углы.

– Люб, он лишь спросил: можем ли мы остаться с ним друзьями? Я ответила, что подумаю. Вот и все.

– А как же портрет? Ты никогда еще так по-настоящему не передавала лица людей. Что с тобой случилось?

Надежда задумалась, словно искала в себе что-то неладное, но ничего не отыскав, ответила:

– Посол сделал заказ на его портрет. Вот я и написала.

– За одну ночь?

– Да.

– Быть не может! Ты иногда так растягиваешь работу над картиной, что неделями не меняется холст на мольберте.

– Ну вот, я почувствовала его так, и он мне легко дался. Тем более, мы с ним не так уж и серьезно поспорили насчет его настоящего имени и профессии. А то, что портрет как живой, ну уж извините, не могу я не оправдать ожиданий посла!

– Этот твой Андрей подумает еще, что ты влюбилась и начнет тобой пользоваться. Это ведь непонятно, что у него в голове.

– Ты так думаешь из-за портрета?

– Ну да. Ты же видишь, какой он в жизни, а какой там на твоем холсте.