– Что вы, это мои старые работы. Они заслуживают похвалы не больше, чем новые.

– Интересно взглянуть и на ваши новые творения.

Надя смутилась от такого предложения, но ей однозначно приятно, что её новый знакомый проявляет интерес к искусству практически в той же мере, что и она. Вытащив из витрины три работы, которые описал ей Николай, Надежда сделала усилие, чтобы поднять самую массивную, но руки её дрогнули, и она обратилась за помощью.

– Не стоит утруждать себя. Позвольте, лучше я.

Николай подхватил одну картину, а затем и вторую. Третью Надя взяла сама, поскольку она намного меньше, чем две предыдущие.

– В уголок администрации, пожалуйста.

– Ого, вы и администратор здесь?

– Приходится, – она улыбнулась, указывая на дверь напротив. – Вот, кладите сюда. Да, спасибо.

Надежда достала листы договора, который должен был подписывать каждый её покупатель, ибо в случае приобретения картины и её возврата клиент смог бы предъявить письменную форму купли-продажи. Были случаи, когда недовольные, совершенно незнакомые ей клиенты обращались в её студию с обвинениями в том, что картины не устроили их или краски быстро сползли с холста. Поэтому она решила, что лучше будет закреплять договор в письменной форме, ибо подобных студий в Питере достаточно, и человек иной раз ошибался, думая, что именно здесь его обманули.

– Вам не помешал бы обслуживающий персонал. Кто-то должен встречать посетителей, – говорил Николай, осматривая помещение внимательным взглядом.

– Пока у меня на это нет должных средств, – отвечала Надя, пользуясь возможностью разглядеть Николая со спины. Он очень высокий мужчина, а чёрное пальто с широким запахом придаёт его образу строгости и статности. Когда он обернулся к Наде, она резко опустила глаза на договор и спросила первое, что пришло в голову:

– Можете сказать ваше полное имя?

Договор был составлен. Осталось только упаковать товар.

– Дайте мне несколько минут, я схожу на склад за бумагой.

– Да, пожалуйста.

Пока Николай ждал, он подмечал, что студия состоит из приёмной, рисовального класса и ещё одной комнаты, объединённой с кладовой. «Не очень-то перспективно», – думал он, продолжая смотреть на всё хмуро, не выдавая своего сочувствия этой студии, нуждающейся в ремонте.

Не думайте, что он зашёл в какую-нибудь харчевню, но некоторый ремонт всё-таки требовался, и единственная нужда – сделать новое оформление стен и поменять некоторую мебель. Николай сидел на жёстком стульчике рядом с газетным столиком и понимал, почему люди так осуждают хозяйку этой студии. Первое, что человек хочет чувствовать, – это комфорт и безопасность; когда эти потребности удовлетворяются, наше сознание начинает обращать внимание на эстетическую составляющую мира – иными словами: искусство. Было бы неплохо, если бы Надежда позаботилась об удобстве своих посетителей, предлагая им не только свои картины, но и уютное помещение, в котором можно отдохнуть и провести часы досуга. С одной стороны, эта идея покажется вам оскорбительной для самой Надежды, ведь она открыла не кофейню, а художественную студию. Здесь люди обучаются искусству живописи, а не приходят судачить на удобной скамеечке. Но с другой стороны, данный ход обеспечил бы ей хорошую репутацию и новых посетителей.

По возвращении Надежды Николай пытливо взглянул на неё, словно старался угадать, о чём она сейчас думает. Принимая упакованные в дешёвую бумагу картины, он произнёс:

– Спасибо вам, талантливый человечек.

– Приходите ещё, Николай. Я буду рада обрести в вашем лице постоянного покупателя.

Ответ Нади показался ему банальным, он хотел бы вытащить из неё нежное, соответствующее её хрупкому образу, словечко, но всё тщетно. Ему уже нужно спешить. Едва ли они попрощались, как входная дверь за ним сразу же захлопнулась.

Следуя графику, дети начали потихоньку заполнять рисовальную комнату; Надежда погрузилась в работу до позднего вечера. Надя думала о случайности появления Николая в студии, но не нашла ни одной зацепки, из-за которой он мог попасть сюда по совету или наводке каких-нибудь их общих знакомых (если таковые имелись вообще). Не замечая его в автобусах, на улицах и местных магазинах, Надежда сделала вывод: он из другого района, а может, даже и города.

Судьба была снисходительна к нашим героям, поэтому они встретились вновь. Когда Николай подошел к стойке, чтобы сделать заказ, он даже не думал увидеть Надежду, но она сидела за тем же столиком, что и в прошлый раз.

– Я думала, в такие заведения вы ходите редко, – сказала Надя, здороваясь с Николаем за руку, когда он подошел к ней.

– Почему же? Я люблю такие места. Здесь я могу побыть наедине с собой, – ответил он и сел напротив.

– Наверное, я буду мешать вашему уединению. Вы приходите в такие дешевые заведения, хотя выглядите, откровенно говоря, дорого.

– Если классика вдруг стала дорогой в какой-то степени, то с вами я согласен, – он приятно улыбался, иной раз вскидывая дружелюбный взгляд на собеседницу.

Для Николая Надежда была не просто знакомой, а настоящим открытием. Он замечал, как ее глаза светятся, когда она говорит о своем искусстве, и как она становится более уязвимой, когда затрагивает личные темы.

Беседа велась уже более непринужденно и открыто. Впервые Надежда услышала смех Николая и разглядела его лицо в момент искреннего прилива радости.

Он же отмечал, как её улыбка способна растопить даже самые холодные мысли, и как её голос напоминал мелодию, которую хочется слушать снова и снова. Иногда Николай становился задумчивым и строгим, но это не отпугивало, скорее, больше зажигало интерес и желание продолжить разговор. Несмотря на всю строготь его взглядов или выражений, какими он острил и объяснял это тем, что сейчас все еще пребывает в образе дотошного журналиста, глаза его выдавали в нем доброго и заботливого человека.

– Ваши картины имеют большой успех в моем рабочем пространстве. Неужели ваши руки способны творить не только на холсте, но и в душах людей? Вы очаровали моих коллег своим искусством.

– Благодарю вас. Мне подобного еще никто не говорил, но не берите на себя роль первенца, я уверена, что есть еще люди, ценящие мой труд по достоинству.

– Думаете, я собрался льстить вам? Вы далеко не профессионал, поскольку видели лишь академические работы и вы ограничены теми знаниями, что когда-то вложили в вашу голову преподаватели. Однако в вас есть творец, желающий одного – признания. Вам ведь оно нужно, признание?

– Мне кажется, оно нужно всем.

– Непонимающие осуждают вас, а хорошие критики молчат.

– Потому они и хорошие критики. А признание… Даже если оно появится в моей жизни, мне просто не за чем будет потом жить. Я стремлюсь стать таким художником, который бы не угождал зрителю, а писал ровно то, что у него на душе. Признание мне, без сомнений, нужно, но достигнув его, что я буду делать дальше? Пока признание не пришло ко мне, я должна искать какую-нибудь другую цель или задачу. Если вдруг оно все-таки объявится, то у меня просто не будет смысла работать дальше.

– Надежда, вам не стоит зацикливаться на одной задаче. Поставьте перед собой сразу несколько целей и достигайте их по мере ваших возможностей. Жизнь не закончится после достижения одной или нескольких целей. Вы останетесь, и люди вокруг останутся, вы будете жить дальше, но с той же силой и страстью, которую я вижу в вас сейчас? Вот в чем вопрос.

Николай, наблюдая за Надеждой, понимал, что в ней есть что-то особенное. Она была не просто художницей, а человеком, который искренне стремится к самовыражению. Он видел, как её лицо меняется, когда она говорит о своих мечтах, и как её глаза наполняются светом, когда она делится своими переживаниями.

– С недавних пор пришлось самостоятельно взяться за свои финансы.

– Да? А кто же был тот, кто руководил вашими деньгами?

– Бывший молодой человек.