Они тут еще какое-то время точно попатрулируют, делать то им больше нечего, как пытаться на ком-то заработать.
Ну, а мне эти двадцать потерянных рублей — просто представительские расходы, жалеть о них не нужно, как не нужно ходить по отделам милиции и пытаться доказать свою правоту. Никакую спекуляцию мне не пришьют, наверно, зато все вокзальные менты запомнят в лицо и будут активно мешать при каждой высадке и посадке в поезд.
Ездить на электричках в Нарву и дальше всякими перекладными вполне возможно, но очень уж хлопотно получается и меня совсем не привлекает. В той же Нарве и дальше в Кингисеппе свои менты имеются, да и с автовокзала на Обводном та еще проблема добраться до квартиры. Лучше все-таки на постоянное время прибытия таллинского поезда такси нанимать, оно гораздо проще и спокойнее выходит. Нервы, особенно сбереженные, в нашем спекулянтском деле — они тоже большое значение имеют.
Оставив сумку с пакетом и попив чая с хозяйкой, я сбегал в «Таллинский», забрал свой заказ на сто восемьдесят рублей, за который оставил уже два червонца. Дела идут, расходы тоже растут, но это все нормально, наработанные связи пока исправно функционируют. Тем более, что скоро я приеду с Ирочкой и Людмилкой, они мне опять помогут к чему-нибудь присмотреться.
Закупился в общем на четыре сотни, сначала отнес одну сумку вечером к поезду, спрятал ее под нижнюю полку и попросил пару соседей в купе присмотреть за вещами. Потом так же быстро сбегал за второй частью товара и без проблем занял свое место в теперь уже полном купе.
Не знаю, что про меня подумали соседи, когда я обозначил себя как очень молодой хозяина двух здоровых сумок, мне в принципе нет до этого никакого особого дела, поэтому рано уснул на своей нижней полке после довольно нервного дня.
Утром снова осматриваюсь на перроне из тамбура, первым выпрыгиваю из вагона и ухожу в сторону от вокзала, где меня должен ждать знакомый таксист.
Его пока нет на точке, и я немного волнуюсь, но потом знакомая двадцать четвертая «Волга» с шашечками все-таки пробирается по узким дорожкам к условленному месту и вскоре я захожу в квартиру.
— Игорек, это ты? — слышу я голос Таисии Петровны.
— Я самый, баба Тая, — отзываюсь я из коридора.
— Тут тебе вчера из торга звонили. Требовали явиться на работу, — сообщает старушка.
— Явлюсь сегодня, — отвечаю я, раскладывая товар на столе и в холодильник. — На службу казенную.
После сразу иду в торг, где в бухгалтерии мне вручают новые доставки и требуют являться каждый день за ними.
Я пока спорить с тетками не собираюсь, сам нахожу парторга и начинаю с ней решать назревший вопрос.
— Если вы, Валентина Дмитриевна, хотите иметь к съезду ВЛКСМ нужное количество комсомольцев в ячейке, то будьте добры, договоритесь с бухгалтерией. Чтобы они довольствовались моим появлением через день.
Но парторг не мычит, не телится и, как хорошо видно, решила в этом вопросе просто засунуть голову в песок. На бухгалтерию и начальство торга она повлиять то ли не может, а скорее всего — просто не хочет ни о чем договариваться насчет меня.
— У тебя комсомольцев в ячейке не добавилось за эти две недели ни одного! — основная от нее ко мне претензия.
— Не кипешуйте, Валентина Дмитриевна, еще два члена ячейки появятся в мае. У меня уже все договорено.
— Если не появятся — пеняй на себя! — вдруг чего-то она начинает мне угрожать.
И что, меня выгонят из комсоргов? Так-то хорошо бы избавиться от этой лишней для меня общественной нагрузки.
Но я вспоминаю, что все еще не решил окончательно насчет карьеры в комсомоле. Раз уж у меня случайно такая синекура образовалась, что никакую деятельность вести вообще не требуется, только раз в месяц с важным видом посетить райком комсомола и отчитаться там о набранных комсомольцах вместе со сдачей членских взносов, то и торопиться бросать ее нет особого смысла.
Да и хоть немного, но парторг прикрывает меня от того, чтобы я сидел при торге с утра до вечера.
С бухгалтерией я и сам договорюсь. Поэтому туда же сразу и направляюсь, через пять минут разговора узнаю про те дни, когда моя поддержка этому делу особенно требуется.
— По пятницам обязательно, чтобы за выходные все завести и собрать. Если все сделано, то потом во вторник обязательно нужно все развести по магазинам и снова собрать, — прикидывает главбух.
Решила она тоже не обострять отношения, раз я на той неделе все очень быстро развез и собрал. Да еще ничего не потерял и не напутал, что довольно ценное качество для столь низкооплачиваемого работника.
Наверняка, что никого на такую копеечную должность просто не могли найти, а всегда готовые подработать пенсионеры однозначно не потянут столько передвижений по городу.
— Ага, значит одна полная развозка и сбор документации в первой половине недели и потом еще во второй то же самое, — подвожу я итог. — Вас понял, буду так расставлять акценты.
Моя грамотная речь про расставление акцентов производит кое-какое впечатление на бухгалтерию, так что в общих чертах мы договариваемся. Им моя быстрая работа очень упрощает товарооборот бумаг, мне — реализацию всей контрабандной продукции.
По итогу все довольны, и только парторг с пышной задницей меня немного злит своим бездельем.
— А как раньше пела, как пела наша киса! — бормочу я ей в спину, когда встречаю в коридоре.
— О чем это ты, Игорек? — довольно свысока обращается она ко мне, когда останавливается в дверях кабинета.
— О том, что невыполненные обещания обесценивают кое-какие договоренности, Валечка! — довольно фамильярно отвечаю я и сбегаю вниз по лестнице.
Пусть переживает про мою комсомольскую деятельность, с меня как с гуся вода все дальнейшие проблемы, а вздрючат именно ее за плохую организацию управления процессом.
Катаюсь и снова удачно торгую целый день, правда из-за постоянной демонстрации женских вещей процесс затягивается, но к четырем вечера все казенные хлопоты закончены на сегодня.
Завтра — Первое Мая, я спешу на тренировку к пяти часам после шикарной скоростной разминки на велосипеде, завожу велик в зал и быстро переодевшись, встаю в общий строй перед началом тренировки.
Сегодня нет времени заниматься со взрослыми парнями, идем со Светочкой в кино на восемь вечера. Девушку в новых фирменных шмотках необходимо почаще выгуливать. Я, кстати, не дорос до метра восьмидесяти в этой жизни в конце девятого класса, зато вешу на десять кило больше и выгляжу реально солиднее внешне.
Тренировка проходит, как я и думал, совсем легко, сверстников переигрываю в одни ворота, а если кому это не нравится, то осаживаю недовольных жесткими ударами. Силенки в кулаках зримо прибавилось, правда и вес у меня теперь до шестидесяти семи килограммов. Тяжелая такая весовая категория на самом деле, все боксеры еще очень быстрые, а удары уже весомые, даже до шестидесяти трех с половиной это не так ощущается.
В принципе я могу согнать до этой весовой категории, но не хочу терять с таким трудом наработанное мясо и силу. Еще надеюсь, что с моей техникой и тактикой смогу без особых проблем противостоять большинству прямолинейных соперников. Если уж окажется мне совсем тяжело, тогда буду дальше думать, сейчас хочу просто попробовать новый вес.
Подумать только, в прошлой жизни я, будучи на целый год старше, уже в десятом классе, выступал в весе до шестидесяти килограммов. А теперь из-за здорово фанатичной работы над телом за год с небольшим набрал уже чистых шестьдесят пять кило в девятом.
Ну и ем еще очень хорошо, постоянно двойную порцию в столовых беру и мамуле заказываю.
Кстати, пора предков навестить, и кое-что им из аппаратуры вернуть. Когда ушел из овощного, редкий ручеек покупателей музыки совсем пересох, поэтому мне здесь нужно только кассетник оставить на самом деле.
Ну, еще можно вертушку не увозить, она иногда нужна, когда удается за небольшую денежку перехватывать у знакомых интересные диски. Народ, вращающийся при музыкальной фирме, давно убедился, что мой аппарат не царапает диски и иногда сам просит помочь в записи на те же кассеты с диска.
