И снова Кирюха со своими десантно-штурмовыми приемчиками, удары у него мощные, хватка железная, но Кеша держался. Пропускал, бил в ответ, пока не сцепился в жестком клинче, толкались, катались по земле, а вокруг бурлила толпа. Не зря предупреждал Феликс, все-таки схлестнулись люберецкие с долгопрудненскими. У входа на стадион сошлись, договориться не смогли, и снова толпа хлынула на толпу. Кеша и сам не понял, как схлестнулся с Кирюхой. Не искал с ним встречи, и тот удивился, когда понял, с кем имеет дело.

Битва реальная, с обеих сторон сильные, закаленные бойцы, трещат черепа, хрустят кости, вылетают зубы, челюсти. Никто никого не щадит, единственное, что с Кирюхой они бились на кулаках, даже кастетов нет. Однако у Кеши все равно лицо всмятку, но и Кирюхе не позавидуешь. Кеша смог швырнуть противника через бедро и ударить кулаком в горло, пацан захрипел, в этот момент вздрогнула земля, как будто тектонические пласты сдвинулись. Это дрогнули долгопрудненские, кто-то крикнул: «Уходим!», и одна толпа погнала другую. Кирюха стал подниматься, Кеша мог его добить, но, напротив, не позволил этого сделать. На Кирюху летел здоровенный Жмых, еще секунда-две, и он ударит его ногой, Кеша встал у него на пути.

— Лева, не надо!

Жмых что-то буркнул, проскочил мимо, и его унесло вместе с толпой.

— Вали давай! — крикнул Кеша, махнув Кирюхе рукой.

Тот кивнул, угрюмо глядя на него, и захромал в сторону стадиона. Кеша же влился в толпу своих, поплыл по течению.

А течение это разлилось по московским улицам и еще долго не могло угомониться. Но вроде бы обошлось без жертв, никто никого не убил. Если не считать одного-единственного случая. Кто-то кого-то долго преследовал, кто-то кого-то очень жестоко избил.

А на следующий день на Рижский рынок лавиной обрушилась облава, число людей в форме зашкаливало, даже на Крымском мосту Кеша не видел столько ментов. И он мог попасть под эту гребенку в числе первых: и лицо у него побито, и на руках следы от вчерашней драки. Но ему повезло, он смог уйти от погони, оттолкнул мужчину в дорогом пальто, который садился в такси, занял его место и крикнул: «Гони!»

Таксист в замешательстве глянул на него, но Кеша знал, как его встряхнуть.

— Убью, падла!

Мужик кивнул, ударил по «газам», подбежавший мент успел только ударить по багажнику.

— Тупой, что ли? — сквозь зубы процедил Кеша, зло глядя на таксиста.

— Да не понял просто…

— Понимать надо!..

— Едем куда?

— Едем!

Феликс устроил штаб-квартиру в кафе на Садовом кольце, неподалеку от рынка. Кеша там никого не застал, но далеко не ушел, походил немного, вернулся и увидел Феликса, который выходил из своей «Волги». Жора Бык с ним, Радик, все побитые после вчерашнего, но не особо потрепанные с учетом сегодняшнего. На «Волге» с Рижского ушли, значит, успевали сесть в машину. Значит, уходили организованно.

— А-а, Кеша! — раскинул руки Феликс, как будто хотел обнять.

Но при этом даже не улыбался, лицо каменное. И обнимать Кешу он не стал.

— Почему один? Где Бас, Жмых?

— Понятия не имею, менты нас рассекли, не знаю, как выкрутился.

— Но выкрутился, — заметно с осуждением сказал Феликс.

— Ну так а что мне в ментовке делать? Что я там забыл?

— На шухер давай! — Феликс указал на дверь кафе. — Маякнешь, если вдруг менты.

Кеша с обидой проводил взглядом его и пацанов с ним. Жора, он из старых, с ним все ясно, а Радик из нового набора, ну да, крепкий пацан, но Кеша в бою ничуть не хуже. И пацаны его куда больше уважают, чем этого новичка. Но Радик зашел в кафе, где тепло и уютно, а Кешу оставили на морозе.

Пацаны постепенно стягивались к кафе, так же медленно, но четко вырисовывалась картина если не полного, то близкого к тому разгрома. Менты приняли как минимум половину бойцов, Бас попал за решетку, Жмых, но аксайским досталось еще больше, там замели почти всех. А также задержали самого Аксая.

Кеша часа два провел на морозе. Пацаны собирались в кафе, Феликс им что-то говорил, наставлял, успокаивал, а Кеша стоял на стреме, все о нем как будто забыли. Он чувствовал себя малолетним дурачком, которого поставили на пост чисто по приколу и забыли о нем. От обиды хотелось бросить все и уйти. Он же не хотел отказываться от Отшельника, идея чистого спорта нравилась ему куда больше, чем грязное вымогательство. Но он считал Феликса своим другом, поэтому остался с ним. И что? Феликс уже откровенно игнорирует его, бросил на мороз, а сам чаи гоняет. А может, и коньячок потягивает. Сухой закон — это не для всех, тем более что сегодня особый случай, можно и выпить.

Терпение уже лопнуло, когда Феликс наконец-то вышел из кафе.

— Не замерз? — спросил он в ожидании правильного ответа.

Взгляд холодный, жесткий. Припухлость у него над глазами после удара в переносицу, пластырь на носу, шишка на скуле, ссадина на подбородке. Но в глаза все это не бросалось, воспринималось как что-то естественное и небезобразное.

— Да нет, конечно! — усмехнулся Кеша.

— Все равно отдыхай. — Взгляд Феликса не изменился, но смотрел он уже куда-то мимо.

— Домой можно?

— Рано еще домой. Кофе попей, — кивнув за дверь, сказал он.

Феликс уехал один, оставив за себя Жору. Кешу он заменил самым зеленым новичком, и это сильно ударило по его авторитету. В кафе он вернулся в статусе сопливого новобранца. Пацаны едва замечали его, общались между собой, а на Кешу старались не смотреть. Делали вид, что ничего такого не произошло, но на ус уже намотано.

Домой Кеша возвращался один. Сыграла вдруг обида на всех, не захотелось ни к кому присоединяться. Да его, в общем-то, и не звали с собой.

Бородулин с мамой остались ночевать на даче, и Агнию Кеша не застал дома. Вроде бы не собиралась никуда идти, но, видно, планы изменились. Кеша заглянул к ней в комнату. Кровать тщательно заправлена, все вещи на местах, на столе порядок, на трюмо. И тапочки в прихожей рядком стоят. Не торопилась Агния, уходила не спеша. Вопрос, куда? Может, на дискотеку в универе? А почему бы и нет? Прошла хандра, расцвела сирень, дело обычное. С одной стороны, все хорошо, а с другой — на душе неспокойно. Не хотел Кеша делить Агнию с кем-то. А она легко могла закрутить новый роман. Опыт с мужчинами у нее имелся. Это и пугало.

Он уже лег спать, когда наконец-то в прихожей открылась дверь. Кеша быстро оделся, вышел на шум. Агния стояла посреди холла, в одной руке шапка, в другой шарф, пальто нараспашку, волосы распущены, помада с губ слизана. Растрепанный вид, взлохмаченный, что-то снова не так с ней, что-то не так.

Агния пришла, разулась, только затем догадалась снять шапку, шарф, но пальто почему-то снимать не стала, в нем и застыла посреди холла, лицо окаменело, взгляд остекленел. Стоит, смотрит в пустоту перед собой.

— Эй! — Кеша не удержался, хлопнул в ладоши перед ее носом.

Агния вздрогнула, но ожила она примерно так же, как покойная медсестра в фильме «Расцвет мертвецов». Вроде бы и живая, но все равно мертвая, взгляд из какой-то другой реальности.

— Что случилось? — спросил Кеша. — Кто тебя обидел?

— Обидел?!. — вскинулась Агния.

— Нет?

— Это же ты сказал про Дениса!

— Кому сказал?

— Кто тебя просил?.. Что ты лезешь в мою жизнь?

— Никому я ничего не говорил.

— Да пошел ты!

Агния грубо толкнула его и, выпустив из пальцев шапку, с шарфом в руке прошла в свою комнату, громко хлопнув дверью.

Припухлость над глазами должна спадать, а она только увеличилась. И верхняя губа разбита, возможно, вчера Кеша не заметил этого. Видимо, Феликс не так вчера стоял, а сейчас он лицом к нему, и освещение хорошее. Может, потому и синяк стал больше.

— Давай, рассказывай! — Феликс жестко смотрел в глаза.

Пацаны за ним, много пацанов, на морозе стоят, дышат — пар из ноздрей.

— Что рассказывать? — Кеше вдруг показалось, что с него сняли куртку.