— Ох, вы не представляете, какая это история! Просто божье провидение, не иначе. — Обводит нас горящими глазами: — Так вот, началось все с краткого объявления в газете: «Приглашаю для совместного проживания одинокую пожилую даму». Вслушайтесь только, «Одинокую пожилую даму»… — И с непередаваемой грусть: — На тот момент я лишь месяц как овдовела, ходила по опустевшим комнатам и бесконечно вздыхала. — Представить веселушку Хайди Риттерсбах бесконечно вздыхающей у меня получается плохо, но я продолжаю внимать ее рассказу: — Дети выросли, обзавелись собственными семьями, а мне что, куковать свой век в одиночестве… Нет, так не пойдет, сказала я себе и решительно набрала указанный в объявлении номер…

— Так чья это была идея с объявлением? — решаюсь уточнить я.

— Ах, так это все Мария! — отвечает пухленькая рассказчица. — Она у нас такая изобретательная. — Смотрю на безгласную фрау Ваккер и с трудом могу представить ее изобретательной. Похоже, я плохо разбираюсь в людях… — Она всю жизнь проработала учительницей немецкого языка… пишет стихи, — как бы поверяет нам важную тайну Хайди Риттерсбах, и щупленькая поэтесса смущенно отводит глаза. — Она никому их не читает… только нам с Кристиной, да и то, если мы хорошенько надавим на нее… например, пригрозим лишить сладкого, — и еще тише: — У нее конфеты под каждой подушкой. Они, якобы, помогают ей творить. — И тут же одергивает себя: — Ну да ладно, речь не о том, что-то я отвлеклась. Кристина, а ты почему решила позвонить по объявлению?

Высокая леди в кардигане изумрудного цвета отвечает:

— Скука — коварнейший враг любого пенсионера. Я поняла, что, выйдя на пенсию, банально не знаю, куда себя деть, и потому, увидев объявление в газете, решила… развеять скуку, так сказать. Чем черт не шутит…

— Так просто? — удивляюсь я. — Вас свело вместе одно-единственное объявление?

— Это было не просто объявление, юная леди, — возражает Кристина, — это был своеобразный крик о помощи… SOS… Mayday и так далее и тому подобное. — И тут же поясняет: — У нас с Хайди хотя бы есть наши дети, а Мария, она абсолютна одна в этом мире, и когда ей пришлось оставить работу, одиночество ее стало непереносимым…

— О, — только и могу произнести я, а Бас дополняет остальное:

— Так вы, выходит, созвонились и… решили жить вместе?

— Именно так, — подтверждает Хайди Риттерсбах с улыбкой, запихивая в пасть Бутерброда кусочек колбасы. — Теперь у нас есть все необходимое для полноценной жизни: ежедневное общение, старенький «опель-адмирал» 1937 года и возможность путешествовать в любое время года, было бы здоровье. А оно, к счастью, нас не подводит! — и жизнерадостное трио с улыбками переглядывается.

Наше трио — о да, нас тоже трое: удивительное совпадение! — перекидывается не менее занимательными взглядами. Бастиана так и распирает от едва сдерживаемого веселья:

— А поиски клада, — интересуется он, — каким образом они связаны с темой вашего дружного сожительства? — И с ироничной полуулыбкой: — Неужели во время отпуска в Маракеше вам продали настоящую карту сокровищ?! Должно быть, азиатские базары — настоящая кладезь невероятных возможностей.

Даже простушка Хайди Риттерсбах улавливает далеко не завуалированную насмешку в словах собеседника, и ее бровки слегка приподнимаются:

— Этот молодой человек, девочки, изволит принимать нас за каких-то выживших из ума старух! — провозглашает она почти с пафосом. И «девочки» осуждающе качают головами…

Бастиан даже слегка краснеет, и это веселит меня еще больше; гляжу на Алекса — он кажется тоже вполне довольным происходящим. Хлипкий намек на улыбку слегка изгибает его красивые губы…

— Не думаю, что Бастиан хотел вас обидеть, — примирительно произношу я, вступаясь за незадачливого братца. — Просто разговоры о кладе растревожили его авантюристскую жилку… Скажу вам по секрету: его любимая книга — «Остров сокровищ».

Это не совсем так, но покривить душой ради этих вот недовольно сведенных бровей (Бастиан) и восторженных улыбок (кладоискательное трио) было очень даже забавно…

— Какое удивительное совпадение! — всплескивает руками Хайди Риттерсбах. — Вас нам сам Господь послал! Мария, можно я расскажу им?

— Да ты вроде как бы уже, — произносит та с легкой улыбкой, и ее подруга, так и исходящая видимым нетерпением, подхватывает… С губ срывает.

— Ну да, ну да, не сдержалась. — И тише: — Мы вовсе не выжившие из ума старухи… Кристина, подтверди! — старушка в изумрудном кардигане снисходительно прокашливается в кулак. — Вот так-то, — глядит на нас пухленькая ораторша светло-карими глазами — похоже, покашливание фрау Хаубнер считается в их кругу истиной в последней инстанции.

Мне приходится приложить Бастиана носком ботинка по ноге, слишком уж веселит его вся эта ситуация с забавными старушками. А мне любопытно послушать про клад… Не каждый день тебя потчуют подобного рода историями.

— Итак, слушайте, — продолжает говорливая леди. — Наша Мария, — кивок в сторону фрау Ваккер, — наполовину итальянка: ее отец был родом с Сицилии, а точнее: из маленькой деревеньки близ Эриче — Мария была там однажды: купила замечательный веер ручной работы — так вот, ее отец благополучно бежал оттуда еще будучи двадцатилетним парнишкой. Сам он никогда не рассказывал, что послужило тому причиной, только мы полагаем, что он мог быть членом мафиозной группировки и что именно страх за собственную жизнь и погнал его прочь от родных берегов.

— Что заставляет вас предполагать такое? — решаюсь перебить рассказчицу.

И маленькая старая леди с поспешностью выдает:

— Наличие карты с обозначением места захоронения давнего клада.

— У вас есть карта?! — восклицает Бастиан.

— Самая что ни на есть настоящая.

Алекс, Бастиан и я дружно переглядываемся. Звучит, как история из детской книжки…

— И где же вы ее нашли?

— Это все Мария, — подает голос Кристина Хаубнер. — Ее отец скончался несколько лет назад, и все его вещи так и лежали неприбранными в одной из комнат их дома… Когда же мы решили съехаться, Мария решила освободить комнату отца и отдать ее одной из нас, тогда-то она и нашла старую карту с красным крестиком посередине.

— И почему вы решили, что это не какая-нибудь забавная стилизация…

— О нет, — вступает в разговор сама обладательница итальянских предков, — мой отец никогда бы не стал заниматься подобными вещами… Он был крайне серьезным человеком, к тому же, — замолкает она на секунду, — любил повторять одну и ту же фразу: «Мое сердце зарыто под вербами». Я думала это строчка из какого-то стихотворения, но, возможно, он говорил совсем о другом.

— И вы отправились в путь, чтобы…

— Откопать таинственное сокровище Энрико Росси, — подхватывает мои слова Хайди Риттерсбах. — Энрико Росси — отец Марии, чтобы вы знали.

Бастиан пихает меня локтем в бок, мол, забавная вышла история, не находишь, а я гляжу на Алекса: мне нравится едва заметная улыбка, блуждающая по его лицу.

14 глава.

— И все-таки мы должны были с ними попрощаться, — в пятый по счету раз произношу я, выкручивая руль под монотонный голос навигатора.

И Алекс отзывается насмешливым:

— Только не говори, что ты поверила этой истории с кладом. Как говорится, чем бы дитя не тешилось…

— Мы не можем знать наверняка, — возражаю в зеркало заднего вида. — Карту-то нам так и не показали… А вдруг все правда?!

Бас поднимает глаза от вязания — голубое шерстяное полотнище похоже на стяг

неизвестного государства — и говорит:

— А мне Бутерброд понравился. Такой милый песик!

Мы с Алексом стонем одновременно.

— Прямо тебе под стать!

— Да ты и сам как бы милый!

В один голос добавляем мы, и, переглянувшись, начинаем смеяться. Бастиан беззлобно ворчит:

— Смейтесь, смейтесь, мои брутальные сотоварищи! — и меня разбирает еще больше: самый брутальный из нас именно Бастиан, и я никак не могу привыкнуть к его огромным мускулам в противоестественном (как мне кажется) сочетании с тонко-хлипкими вязальными спицами. — А песик был действительно милый, — не сдает он своих позиций, — хоть и пытался дважды цапнуть меня за палец.