— Ты хоть сам знаешь, что ты делаешь? — послышался тихий шелестящий голос со стороны стола, где лежали доспехи. Я поднял голову и увидел едва заметную бесформенную тень со светящимися красными глазами. — Смешной ты, паладин. Чего ты хочешь добиться?

— Чтобы тебя здесь не было! — рыкнул я, собрав волю в кулак. Больше мне добавить было нечего.

— У тебя ничего не получится, паладин. Ты принял меня добровольно.

— Это не правда! Я никакого информированного добровольного согласия не подписывал!

— Мне непонятен смысл сказанных тобой слов, но я точно знаю, что меня ты впустил добровольно. Может не осознанно, но это уже мелочи.

— Ни хрена себе, мелочи! — выкрикнул я. Да простит мне Господь не богоугодные слова в стенах храма. — Выметайся я тебе сказал!

Я взял псалтирь в руки и максимально приблизился к свечам, чтобы лучше видеть текст. Не успел я начать распевать очередной псалом, как снова услышал неприятный вкрадчивый голос.

— Говорю же тебе, ты ерундой занимаешься и просто тратишь своё время на пустое. Просто смирись. Я уже неотъемлемая часть тебя и никуда не денусь. Лучше найти подход друг к другу. Я ведь могу тебе помочь.

— Да? И чем же, интересно? Стать тёмным?

— Разве ты этого хочешь?

— Нет! — я рявкнул так, что свечи чуть не погасли.

— Вот и хорошо. А теперь послушай, маги из этого мира используют мою силу не по назначению. Да, да, представляешь? Ты живёшь для того, чтобы изничтожать тьму в своём мире, но на самом деле, тебе нужно уничтожить этих недоделков.

— Почему тогда ты сам не уничтожишь? Раз уж они тебе так неугодны.

— Не имею такой физической возможности. Зато я могу помочь это сделать тебе.

— Всё это пахнет каким-то разводом, — пробубнил я, качая головой. — Тьма хочет помочь мне уничтожить адептов тьмы. Бред какой-то.

— Они не мои адепты, — тихо, но злобно прошелестело из темноты. — И они нарушили договор.

— Теперь хочешь уничтожить их моими руками?

— Да.

— Ну что ж, тут наши цели совпадают, — сказал я и почесал затылок. Мне так лучше думается, видимо расшевеливаются дополнительные шестерёнки. — И как ты мне поможешь?

— Увидишь, — загадочно прошептала тень. — А теперь заканчивай свои песнопения и иди спи.

— Легко сказать, заканчивай, — покачал я головой. — Отец Николай сказал провести всенощную службу, я должен закончить. А иначе, что я ему скажу, если он вернётся, а меня нет?

— Он уже идёт сюда, расскажи ему всё, как есть. Он крепкий, поймёт. Скорее всего поймёт.

Послышался тихий шелестящий смех. Возможно мне показалось. В голове кавардак, во всё происходящее не верилось, казалось просто нелепым дурным сном. Вроде призрак дело говорит, но доверять тёмным силам опасно, так меня учили с детства. Если этому нечто может помочь мне уничтожать тёмных, то что оно захочет взамен? Вариант продажи души не рассматривается. Я зажмурился, чтобы снова попытаться разглядеть своего собеседника, в этот момент мне на плечо легла рука настоятеля храма. Страно, я не слышал, как он подошёл.

— Павел Петрович, вы что, спать изволите? — его голос прозвучал так непривычно громко, что я непроизвольно дёрнулся, а его вопрос прокатился эхом под сводами церкви.

Я открыл глаза. Во всех кандилях горели свечи, озаряя стены и своды мерцающим светом. Я что, реально заснул? Епитимья, закрывавшая мою амуницию, слегка дымилась. Она истлела почти полностью. Скорее всего, я настолько устал, что, находясь в состоянии полусна принял этот дымок за тёмный дух, а язычки пламени или искры за светящиеся глаза. Может мне всё-таки удалось изгнать тьму из доспехов?

Кряхтя, как старый дед, я поднялся с занемевших коленей и подошёл к столу. Чтобы убрать остатки покрывала, оказалось достаточно дунуть как следует. Чёрный рисунок не только не исчез с бронепластин, но даже стал ярче и чётче. Я провёл рукой по золотисто-чёрной гладкой поверхности и не почувствовал никакого дискомфорта. Странно, раньше по пальцам пробегал холодок, а сейчас нет, всё нормально. Или всё-таки не приснилось?

Отец Николай стоял рядом со мной и задумчиво смотрел на усилившийся рисунок на клинках и доспехах. Ежу понятно, что всенощная служба не спасла, а стало только хуже.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — осторожно начал Николай, продолжая наглаживать бороду. — Что здесь произошло этой ночью?

А что я могу рассказать? Про этот странный диалог? Я даже не уверен, был ли он в действительности. Николай отвёл взгляд от доспехов и внимательно смотрел мне в глаза, наблюдая за внутренними метаниями. У меня не оставалось выбора, кроме как рассказать о том, в реальности чего сомневался.

— Вот как, — пробормотал отец Николай, когда я закончил. С некоторой опаской он поднёс руку к блестящей бликами от свечей поверхности брони. Несколько секунд он прижимал ладонь к металлу, тренируя все мимические мышцы, потом отдёрнул руку, словно обжёгся. — Да-а, дела. Возможно и не приснилось.

Николай омыл руки святой водой, вытер их о рясу и начал ходить из стороны в сторону.

— Одно только в ум взять не могу, как в твоих доспехах мирно уживаются свет и тьма? И ещё, почему это себя спокойно чувствует в стенах храма и не поддалось молитвам и псалмам? Это что, какое-то другое зло, не то с которым мы боремся? Или это не такое уж зло? Господи, прости меня за такое предположение!

Николай замолчал и пошёл мерять шагами периметр помещения, что-то непрерывно бурча себе под нос. Главное, чтобы от этих мыслей у него внутри ничего не сломалось. Он хороший, правильный священник, не хотелось бы его потерять в этом качестве, если он разочаруется в смысле своей службы. Я настолько от всего этого устал, что переложил всё с табуретки на стол, сел и положил голову на руки.

— Отставить спать, курсант Бестужев!

Я уже начал дремать и от неожиданности вскочил, опрокинув табуретку, приняв стойку «смирно». Похоже, Николаю надоело мучиться в сомнениях в одиночестве, он разбудил в себе подполковника, а заодно и меня.

— Итак, — продолжил он. — Если мы не можем изменить ситуацию, значит надо искать способ ей воспользоваться для благого дела. Допустим, что благие намерения заточенного в доспехах существа не будут выстилать дорогу в ад, что очень сомнительно, тогда надо с его помощью довести дело до конца и стереть с лица Земли всё одолевающую её просторы нечисть.

Когда он закончил, я еле сдержался, чтобы не зааплодировать. Такие высокопарные речи чаще звучат в стенах тронного зала, чем в храме Божьем. Хотя, здесь тоже этого хватает.

— Короче, Паша, — он подошёл вплотную ко мне. Огонь праведного гнева в его глазах сменили усталость и грусть. — Забирай своё добро и чеши в Москву с моим благословением и Божьей помощью.

— На костре не сожгут?

— Не должны.

— Звучит не очень оптимистично.

— А что делать. Я напишу Патриарху, он ко мне прислушивается. Звал даже как-то на более высокий чин в Москву, но я отказался. Не моё это. Если решит проверить мои слова, стерпи и прими как должное. Он уже сможет позаботиться о твоей безопасности и избежать угрозы со стороны своих.

— Я хотел ещё к отцу в Самару заехать.

— Лучше в другой раз, не затягивай. Уже скоро рассвет, поднимай своих бойцов и езжай.

— Понял. Спасибо, отец Николай!

— Спасибо Господу! Всё, езжай с Богом.

Я закрыл кейс, убрал мечи в ножны и позвонил Андрею, чтобы они срочно собирались. Выйдя из храма, вызвал такси до отеля, так будет быстрее, чем ждать их здесь. В фойе гостиницы заказал четыре кофе с собой и прикупил кулёк вчерашних пирожков, когда все трое с глазами по семь копеек спустились вниз.

— Что за срочность? — прогундел Антон. — Мне такой сон снился!

— С двумя девушками? — гыгыкнул Андрей. — Или может с тремя? В баньке? Или в Крыму на пляже?

— Надо срочно ехать в Москву, — прервал я их любезности.

— А в Самару не едем? — решила уточнить Кэт.