Я показательно уставился на экран и сделал вид, что внимательно слушаю. Потому что окружающие – с моей, конечно, подачи – считают, будто я работаю в жанре брутала. Врать легко, ведь авторы друг друга не читают.

– Постойте, постойте! – перебил фиолетовую даму ведущий. – А где же мужики?! Их что, в секции читателей брутала совсем нет?

– Ну не смогли они сегодня… – сконфуженно промямлила Ольга.

– Ясно, на играх залипли, – лучезарно улыбнулся ведущий.

– И ещё, – строго добавила фиолетовая дама, – в мужском чтиве много эротики. А это, знаете ли, уже другой жанр. Значит, надо доплачивать…

– У вас на всё одна песня, – взвился Пушкарский. – «Доплачивать! Доплачивать!»

– Конечно, за вредность надо доплачивать. За вредность авторов, – дежурно пошутил ведущий. – А кстати, вот вы говорите, что они на критику плохо реагируют. Вы им всегда хорошие отзывы пишете?

– В целом, конечно, хорошие. Ведь авторы за наши отзывы платят, – объяснила Ольга.

– Само собой. И немало, – ехидно вставил Пушкарский.

– Но недавно мы ввели услугу, которая среди писателей получила название «садомазо», – продолжила Ольга.

– Садомазо?! Ой, как у вас интересно! – игриво воскликнул ведущий.

– Но это совсем не то, что вы думаете, – мягко осадил его ясный девичий голосок.

Его обладательница, девушка в строгой белой блузке, сидела в первом ряду и приветливо улыбалась незамутнённой улыбкой отличницы.

– Садомазо – это всего лишь секция жёсткой критики, – доброжелательно объяснила она. – Есть, знаете ли, любители, чтобы их текст разнесли в пух и прах.

– Неужели?! – ужаснулся ведущий. – Вот уж настоящее извращение!

– Мало того, – продолжала удивлять девушка, – недавно в своей секции мы открыли подсекцию троллинга!

– Да что вы! – ахнул ведущий. – И на это есть желающие?

– Ещё как есть! Одни поностальгировать хотят. Другие просто ищут острых ощущений. Вкусы у писателей разные, – извиняюще улыбнулась «отличница». – Правда, такие авторы требуют, чтобы в ответ на троллинг им тоже разрешили ругаться нехорошими словами. А то для них, видите ли, эффект неполный. Поэтому мы решили такое допускать. За отдельную плату. В зависимости от степени нецензурщины.

– Ох уж эти писатели! Каждое слово – бриллиант! – Ведущий выразительно кивнул на серёжки, которые пикантно дополняли строгую блузку девушки-критика. – А как у вас с графоманами дела обстоят? Признавайтесь, хорошие сборы?

– Нет, это не наш контингент, – покачала головой девушка, сверкнув брюликами в аккуратных ушках. – На это отдельная секция есть. Секция «Чтение честной графомании».

Она кивнула на здоровяка рядом с пин-аповской красоткой.

– Честной графомании?! Заши… неожиданно! – восхитился ведущий. – И как вам честная графомань? – обратился он к здоровяку. – Интересно читать?

– Ну, не знаю… – замялся тот. – Это у нас семейное. Фамильная, можно сказать, традиция…

– Вот! – триумфально воскликнула Ольга. – Фамильная традиция! А вы говорите, что мы с читателями плохо работаем!

– Аплодисменты! – поддержал её ведущий.

Гости студии охотно зааплодировали. С особенным воодушевлением хлопала в ладоши толстушка из секции «Ласковые читатели». Интересно, а как бы она отнеслась к моему жанру? Нет, не к бруталу. К моему настоящему жанру.

Впрочем, это можно проверить. Позвонить в студию и связаться с ней, прикинувшись заказчиком. Хотя… она наверняка замужем. Вон как аплодирует семейным ценностям.

Ну и что?! За такую редкую женщину можно и побороться. Я, между прочим, в себе уверен…

Тьфу ты, что за наваждение! Опять какой-то бред!

– Ну, это… сначала тёща честную графомань читала, – делился тем временем здоровяк. – Ништяк. И тёща при деле, и копейка в семью…

– Копейка! – желчно вставил Пушкарский. – А ползарплаты не хотите?! Половину зарплаты бедных графоманов!

– Ну, это… – продолжал здоровяк, досадливо поморщившись в сторону писателя. – Потом жена начала читать. Ваще клёво было! А сейчас у нас семеро по лавкам. Ну, после неудачного ЭКО… Некогда им, тёще и жене… – сник парень. – Так они на меня накинулись: «Читай! Всё равно весь день на диване лежишь! Хоть какой-то толк от тебя будет!»

Ну, я чё… Всё равно делать нечего. Закодированный я… – Здоровяк поник ещё больше.

– Зависимость от игр? – участливо предположил ведущий.

– Угу, – неохотно буркнул здоровяк и поспешил уйти от скользкой темы. – Графоманы – они ребята нормальные. Напишешь им: «Круто. Пеши есчо» – они и рады. А если добавишь, что понравилась эльфийка с длинными ногами… или ушами – ваще счастье!

– Вы любите читать про эльфиек? – попробовал развить тему ведущий.

– Да что там читать? – махнул рукой здоровяк. – Эти эльфийки в каждой книге есть. Вставляй их в любой отзыв – не ошибёшься. У меня всегда прокатывает.

– Конечно, можно и не читать, – с тихой ненавистью сказал Пушкарский. – И бессовестно обирать доверчивых графоманов.

Он схватился за голову и трагически простонал:

– Для кого мы пишем?! Для кого?!

– Для собственного удовольствия, – ехидно парировала уставшая от его постоянных наездов Любимова. – А за удовольствие всегда надо платить!

– Ну-ну, не стоит так расстраиваться, – принялся утешать писателя ведущий. – Давайте лучше поговорим о чтении неформата. Я вот знаю, что вы как раз неформат пишете. Правильно?

– Правильно, – нехотя откликнулся из-под фейспалма Пушкарский.

– Ну и как у нас обстоят дела с чтением неформата? – обратился ведущий к Ольге.

– Прекрасно обстоят! – с готовностью разулыбалась та. – Я привела к вам в студию целую группу читателей неформата.

Она кивнула в угол, где тусила компания лохматых подростков.

– О! Молодёжь! Как это приятно! – Ведущий чуть ли не раскрыл объятия. – Здравствуй, племя младое, незнакомое!

Пушкарский выполз из-под фейспалма и с недоверием уставился на ребят:

– Вы что, правда неформат читаете?

– Читаем, – с вызовом откликнулся юнец, который выделялся среди своих нечёсаных товарищей особой лохматостью.

Кудри окружили его голову войлочной шапкой. В руках парнишка демонстративно держал бумажную книгу.

– Постойте, постойте… – Пушкарский близоруко сощурился. – Да ведь это, кажется, мои «Слитые горизонты»?

– Да, «Горизонты», – подтвердил кудрявый.

– Раннее… – ностальгически вздохнул писатель. – Ну и как вам?

Подростки переглянулись и как-то неопределённо прыснули.

– Шпарьте! – разрешил Пушкарский и слабо махнул рукой. – Только честно.

– Честно? – заколебался мальчишка. – Ну, я думал, бодяга всякая, если честно. А… а это… это… улёт! Ни на что не похоже! И так писали! Мы были в полном а… Крышеснос, короче!

Его приятели согласно закивали буйными хаерами.

– Я польщён, – утомлённо и не без кокетства уронил Пушкарский.

– И знаете что? – со снисходительным воодушевлением продолжал кудрявый, размахивая «Горизонтами». – Мы даже решили, что у вас есть чему поучиться!

Звёздную расслабленность Пушкарского как рукой сняло.

– Поучиться? – с нехорошим подозрением спросил он. – Вы что, сами пишете?

– Ну, пытаемся, – скромно потупился парнишка.

Шапка его кудрей на миг показалась ореолом избранности.

Эх, знал бы он, во что ввязывается…

– Так вы, получается, не читатели уже, а писатели? – с разоблачительным пылом воскликнул Пушкарский. – Будущие конкуренты? Обман, кругом обман!

И, словно опуская занавес высокой трагедии, Пушкарский торжественно и безнадёжно закрыл лицо руками.

– Ну что вы, право! Не стоит так расстраиваться! – Ведущий был профессионально непотопляем. – Будем радоваться тому, что обнаружилась приятная тенденция! Авторы начали читать друг друга! Так пусть эта тенденция ширится и крепнет!

Камера отъехала от трагического Пушкарского и взяла крупным планом лицо ведущего. Его всегда чуть ироничная улыбка перечёркивала все проблемы.

– И на этой оптимистической ноте позвольте завершить наше сегодняшнее ток-шоу! – объявил король эфира.