– Ча… Чара? – икнула Маргарита.

Чародейка сидела на подоконнике, и вид ее был оскорбительно невозмутим. Она склонила голову набок, заинтересованная своей старой знакомой.

– А ты что здесь делаешь?

– У меня к тебе тот же вопрос! Это вообще нормально вламываться в чужую комнату?

Чара посмотрела на Маргариту, как на невменяемую:

– Я пришла на обмен! – Она вынула из-за мантии стеклянную бутыль с каким-то зелёным варёвом, собираясь предъявить ее всем на обозрение.

Акки высвободилась из полусонных объятий сестры, злобно точа зубы.

– Ты что здесь забыла? – воскликнула она, хватая чародейку за пурпурную мантию.

– Как что? Принесла, что просили!

– Тссс! – Акки зашипела, отбирая бутыль и пряча ее подальше от глаз Маргариты. – Мы же договаривались, что пока у нас гости, дела откладываются!

– Какие могут быть дела в такой час? – На горесть горничной, у Маргариты был хороший слух. И хотя она и сделала вид, что ничего не видела, это не соответствовало правде. Чтобы не принесла с собой Чара, оно предполагало какую-то тайну.

– А, я и забыла. Но такой случай подвернулс, – хихикнула Чара, разя озорной ухмылкой. – Не могла его упустить.

Чародейка знала всю подноготную Маргариты, и если мастер Дорен не припугнул ее как следует, той – в лучшем случае – суждено кончить девочкой на побегушках в смертельных сетях шантажа и интриг.

– Так ты теперь в наших рядах? – спросила Чара.

– Да, Маргарита поступила в нашу Академию! – ответила Акки, тряся корзинкой с утренней выпечкой перед пофигистичным лицом чародейки. – Забирай свои печенья и проваливай.

Нужно быть настоящим сорвиголовой, чтобы пустить мимо ушей речи главной горничной! Но именно это и сделала Чара.

– И на какой факультет тебя распределили, Маргарита?

– Она не знает. Мастер Дорен… – уж было снова заговорила Акки.

Но Маргарита перебила её:

– Я бы хотела поступить на факультет боевой магии!

Чара взорвалась хохотом, наверное, вспомнив, как спасала девушку от вояджеров и какой бесполезной та тогда явила себя.

Акки покрутила у виска.

– А ты ещё на себя наговаривала, Чара. Твоё фехтование и вправду впечатляющее. Иначе как объяснить, что дочь купца решила стать воином?

– Скажем так, тест на интеллект девчонка не прошла.

– А может она самоубийца?

Так, это что же, под «обменом» Чара подразумевала «обмен сплетнями»? Разве не положено сплетничать так, чтобы объект сплетен прибывал в неведении?

– Эй, эй! А ничего, что я ещё тут?! Может, хватит меня обсуждать?

– Прости-прости, – расплылась в дальновидной улыбке Чара. – Ты не сможешь стать воином. Скорее всего, тебя ждёт факультет прикладной магии.

– Почему?

– Потому что там учатся одни слабаки. Как раз твой уровень, да? – Чара снова схватилась за живот.

– Может быть, в магии я профан, но оружием владеть умею! Я обучалась фехтованию.

Глаза Чары вспыхнули интересом:

– Неужели? Как насчёт проверки?

– Проверки?

– Я имею кое-какие связи и могу повлиять на решение мастера. Нам нужны хорошие бойцы.

Странно, что Чара готова оказать услугу, учитывая, что о способностях Маргариты можно было судить из их совместного приключения. Конечно, будь у девушки тогда с собой рапира, все было бы по-другому. Чара же не вздумает зло подшучивать над ней? Кажется, в студенческих общежитиях унизительное посвящение среди новичков само собой разумеющееся явление.

Будто играя в гляделки, девушки какое-то время сверлили друг друга взглядами: Маргарита – сомневающимся, а Чара – игривым, подсмеивающимся.

– И что за проверку ты предлагаешь?

– Если ты и действительно талантливый фехтовальщик, то я замолвлю за тебя словечко. Сам мастер Дорен ни за что не испытает тебя в бою по твоей просьбе. В этом плане он непреклонен. Для него ты бескрылая птичка, да и сколько мечом перед ним не махай – он никогда не будет доволен. А я смогу оценить тебя непредвзято и дать дельный совет, как усовершенствовать свои навыки и впечатлить мастера. Разумеется, ни меня, ни его тебе не одолеть, но это не обязательно для новичка. Ну, так что, каково твоё решение?

– Идёт!

Чара ухмыльнулась, наконец забрала у Акки корзину, и ушла обратно в голубую ночь.

Главная горничная вперила многозначительный взор на бледную от осознания своей глупости Маргариту и, постукивая ногтями по таинственному зеленому бутыльку, объявила цену молчания, в котором отныне были заинтересованы обе стороны:

– Если мастер Дорен узнаёт, он тебя убьёт. Но не волнуйся, я ничего не видела и не слышала. И ты тоже.

Поутру третьего дня Маргарита разделила завтрак с Акки и Фаффи. После него горничные умчали на ежедневное утреннее собрание, где раздавали приказы подчиненным.

Обе сестрички большую часть времени пропадали где-нибудь на этажах. В свободные от работы часы Акки любила коротать досуг во дворе, в одиночестве. Она поливала цветы под своим окном, а потом тихо испарялась, уходила неизвестно куда и зачем и подолгу не показывалась на глаза. Возвращалась Акки всегда какой-то разбитой и ещё более хмурой, чем обычно. Задавать ей вопросы в такие моменты осмелился бы разве что самоубийца или, как не парадоксально, немая Фаффи.

Что касается Маргариты, то она уже второй день убивала тоску, упражняясь с воображаемой шпагой и трудясь повторить приемы Чары и мастера Дорена, подсмотренные ею вчерашним днём из окна.

Она пропустила несуществующий удар, но не потому что невидимый противник был одареннее, а попросту из-за того, что теневой демон вздумал материализоваться прямо на ее напружиненной руке.

Тодороко склонил черную голову, игнорируя неудобство, которое доставлял своим положением, и замигал красными глазенками. Маргарита застыла, боясь шевельнуться. Фамильяр мастера Дорена не весил ни грамма, но под его прикосновением ощущался замогильный холод и какая-то дрожь. Конечность девушки посинела, а вся она – от головы до пят – зашлась мурашками.

Тодороко приоткрыл пасть, ясно и четко транслируя голос:

– Маргарита, к твоему посвящению уже всё готово. С завтрашнего дня ты сможешь посещать занятия, – говорил мастер Дорен своим обыденным стальным тоном. – Мой слуга явится за тобой в четыре. Будь готова.

Тодороко сладко зевнул и ленно стек тягучей чёрной массой вниз с руки Маргариты до самого пола, сквозь который, собственно, и просочился, не оставив после себя ни пятнышка.

– Ты чего это делаешь с моей ступкой?

В проходе комнаты возникла Акки с синей папкой в руках. Не переставая коситься на Маргариту, главная горничная дошла до стенки с ящиками и выдвинула один носком туфли.

– Может, я помогу? – Маргарита была воспитана таким образом, что помощь другим не воспринималось ей как что-то, требующее разрешения. Потому она сию же минуту подлетела к Акки, предугадав её действие. Задвинув ящик обратно, она отряхнула ладони и широко улыбнулась горничной, надеясь задобрить её:

– Не благодарите!

– Не буду! – буркнула вместо благодарности та.

– Что это была за папка? – поинтересовалась Маргарита, уже привыкшая к грубым ответам Акки.

– Ничего особенного! Просто отчёты о работе служащих Центральной Башни. Видишь ли, если не запугивать этих лентяев, они же совсем перестанут трудиться! Результаты их труда равно моя репутация главной горничной. Вот и приходится брать их под роспись.

– Понятно…

– И учти… пока ты в пределах Центральной Башни – я слежу за тобой. – Акки угрожающе сузила глаза. – Уяснила?

– Уяснила…

– Что-то ты больно весела после моей угрозы!

Акки приняла радостный вид своей временной подопечной за пренебрежение. Она привыкла, что звание главной горничной давало ей полную власть при контроле быта Центральной Башни. Главная горничная имела право сделать замечание даже профессорам, если те, по её мнению, тем или иным образом нарушают порядок Академии.

– Да, госпожа Акки, простите! – задорно воскликнула Маргарита, вертя ступку в руке. – Просто меня всю переполняет восторг. Мастер Дорен сказал, что к моему посвящению все готово! Скоро я буду здесь учиться и стану настоящей чародейкой!