Я почувствовала боль, подобно которой я никогда не испытывала, пронзившую мою грудь при его словах, и я снова разрыдалась, обнимая отца, отвергая этот намек изо всех сил. Это не было концом для него. Это был не конец.

Магнар коснулся моей щеки, но я агрессивно стряхнула его руку. Я не хотела его гребаной жалости. Я просто хотела, чтобы с моей семьей все было в порядке.

— Если он такой же сильный, как его дочь, то, возможно, он сможет выкарабкаться, — осторожно добавил Магнар, и хотя я слышала сомнение в его голосе, я цеплялась за эти слова, как за спасательный круг. Они дали мне единственное, в чем я нуждалась в тумане страха и потери, который угрожал поглотить меня. Шанс. И я буду держаться за него, до тех пор, пока мой отец не испустит свой последний вздох.

Я мало что помнила о нашем путешествии ранним утром. Только как держала отца за руку, пока шла рядом с жеребцом, к которому Магнар привязал его, чтобы он не упал.

Мы нашли убежище в старом сарае, и я соорудила для отца довольно удобную постель среди старых тюков сена. Сложенные тюки также служили для защиты от сквозняков, проникавших в постройку, делая наше убежище относительно теплым. Я жалела, что мы не смогли найти подходящего места для разведения костра, но нам пришлось довольствоваться первым попавшимся местом. Путешествие верхом только ухудшало положение папы.

Я вообще не хотела перемещать его, но после того, что мы сделали с «Банком Крови», это был только вопрос времени, когда прибудут другие вампиры для расследования, а мы были не в том состоянии, чтобы ввязываться в еще одну бойню.

Я села на пол рядом с тюком, который превратила в постель для отца, и вцепилась в его холодную руку. Он не просыпался с момента нашего побега, и я пыталась не зацикливаться на синеве вокруг его пальцев. Я крепко сжала их, надеясь подарить ему немного тепла. Не то чтобы у меня было много лишнего. На нем все еще была моя куртка, а я дрожала в своей испорченной рубашке, несмотря на все мои попытки сделать наше убежище защищенным от сквозняков.

Магнара не было уже несколько часов. Он взял жеребца и отправился на поиски припасов несмотря на то, что сам протестовал против этой идеи. Но я настояла, чтобы он поехал. Было светло, и на этот раз снаружи светило солнце, окрашивая землю в золотистые тона и, надеюсь, держа вампиров от нас на расстоянии. Если у моего отца вообще был хоть какой-то шанс, то нам нужны были бинты и теплая одежда. В идеале — антибиотики.

Я знала, что Магнар не хотел, чтобы мы оставались здесь надолго. Вульф уже скорее всего доложил Бельведерам о возвращении Магнара, и они, без сомнения, послали армию Элиты на охоту за ним. Но папа был не в том состоянии, чтобы путешествовать. Я знала, что день, проведенный верхом на леденящем холоде, отнимет у него те немногие силы, которые у него еще оставались.

Он потерял слишком много крови. Если бы я могла вскрыть вену и дать ему немного своей, я бы сделала это в мгновение ока. Я бы отдала ему все, если бы это было необходимо. Я скорее умру, чем столкнусь с нарастающей волной боли, которая, как я чувствовала, надвигается на меня.

Я видела это в глазах Магнара, когда он нес моего отца в сарай. Он этого не переживет.

Не желая видеть правду в его взгляде, я отослала его от себя. Но теперь все, что мне было нужно, — это чтобы он вернулся и заключил меня в свои объятия, потому что меня охватил ужасный страх от осознания того, что мне придется пережить это в одиночку.

Папа слабо застонал, и я сжала его пальцы.

— Я здесь, папа. Мы в безопасности, — сказала я успокаивающе.

Это был не первый раз, когда он издавал такой звук, и я могла сказать, что моменты пробуждения были наполнены болью.

Его пальцы на мгновение сжались вокруг моих, затем расслабились, когда он снова потерял сознание. Было невозможно определить, действительно ли он понимал, что происходит. Знал ли он, что мы вытащили его из того места. Хотя я надеялась, что он знал. Я надеялась, что где-то в глубине души он знал, что наконец-то свободен и что я с ним.

Я хотела бы, чтобы Монтана тоже была здесь. Она заслуживала возможность попрощаться, если не чего-то большего. Мое сердце наполнилось беспокойством за нее и за тот план, который задумали вампиры. Казалось, что бы это ни было, это касалось и меня тоже, и я надеялась, что, держась подальше от них, я смогу выиграть ей немного времени.

Звук цокающих по бетону копыт за пределами сарая заставил меня замереть. Я убрала одну руку с руки отца и положила ладонь на рукоять Фурии. Клинок оставался спокойным, от него исходило ощущение легкого товарищества в ответ на приближающиеся мечи Магнара. Я облегченно вздохнула и повернулась к двери сарая, когда Магнар распахнул ее и завел жеребца внутрь. Кобыла приветственно заржала, воссоединившись со своим другом, и подошла, чтобы потереться о него носом, две лошади казались умиротворенными, когда были вместе.

Магнар плотно закрыл дверь, чтобы не впускать ледяной ветер, и взял припасы, которые снял со спины лошади.

Он подошел ко мне, держа в руках стопку одеял, и я проглотила комок в горле, когда благодарность затопила меня. Я не знала, что бы я делала, если бы он никогда не нашел меня. Даже если бы каким-то чудом меня не забрали вместе с моей семьей в тот первый день, я бы никогда не смогла вытащить папу из «Банка Крови» самостоятельно. И даже сейчас Магнар все еще был со мной. Он отпустил Вульфа ради того, чтобы помочь моему отцу. Он собирался выследить вампира, у которого была Монтана. Несмотря на все, что он сказал, и на то, что сказала я, несмотря на понимание того, что мы просто использовали друг друга, пока не придет время нашим путям разойтись, он все еще был здесь. Я хотела спросить его почему, но боялась, что, указав на это, он может пойти своим путем, и несмотря на то, что я верила в себя и свои способности, я нуждалась в нем.

Мне было нелегко признать эту потребность, мой страх полагаться на кого-либо, кроме моей собственной плоти и крови, предостерегал меня от этого, но у меня не было другого выбора. Монтана оказалась в ловушке в руках монстра, с которым я не надеялась справиться в одиночку, и Магнар был единственным слабым проблеском надежды на то, что я смогу вернуть ее.

Он ничего не делал, кроме как помогал мне с первого момента нашей встречи, даже если его методы оставляли желать лучшего, и я сомневалась, что когда-нибудь смогу вернуть этот долг.

— Как он? — Серьезно спросил Магнар, и я могла сказать, что он был немного удивлен, обнаружив, что мой отец все еще дышит.

— Хорошо. Лучше, — сказала я немного защищаясь, когда взяла одеяла и быстро накрыла ими своего отца. Я вложила под них его холодные руки и некоторое время стояла, наблюдая за ним, надеясь, что ему уже стало теплее.

Я грызла ноготь на большом пальце, гадая, есть ли хоть какой-то шанс, что одеял будет достаточно, чтобы согреть его. Может быть, даже спасти его.

Он не может умереть. Я не знаю, как жить без него.

— Лучше? — Мягко спросил Магнар, и я могла сказать, что его наблюдения означали, что он не согласен.

— Он сжал мою руку. Он почти проснулся снова, — сказала я, отчаяние просачивалось в мой тон. — Это хороший знак, верно?

Магнар печально посмотрел на меня сверху вниз и протянул руку, чтобы заправить мне волосы за ухо. Его прикосновение вызвало во мне острую тоску, и мне пришлось побороть желание броситься в его объятия. Если бы я поддалась чувству отчаяния, которое росло в моей груди, тогда я знала, что не смогла бы сдержать слез, а плакать означало принять эту судьбу, означало сдаться.

— Хочешь, я осмотрю его раны? — мягко предложил он. — Я нашел чистые бинты.

— Да. Пожалуйста. — Я понятия не имела, как перевязывать рану или что-то в этом роде, но Магнар, похоже, хорошо разбирался в таких вещах. Я только хотела, чтобы это не означало, что он был так уверен в том, что должно было произойти. Было очевидно, что он видел подобные травмы раньше, и его прогноз был основан не только на догадках. Но папа был сильным. Он бы никогда не бросил меня и Монтану. Он будет бороться изо всех сил, чтобы остаться с нами.