Весь оперативный состав органов МВД был предупрежден, что впредь за нарушение советской законности, как непосредственным виновникам, так и их руководителям грозило привлечение к строжайшей ответственности, вплоть до предания суду.

В соответствии с уголовно-процессуальным законодательством, действовавшим с 1922 г., предварительное следствие заканчивалось составлением обвинительного заключения, которое вместе с делом о контрреволюционном преступлении направлялось прокурору.

Получив от следователя дело с обвинительным заключением, прокурор принимал одно из следующих решений: делал предложение суду, которому подсудно дело, о прекращении дела; возвращал дело для доследования со своими указаниями; сообщал суду о своем согласии с обвинительным заключением, предлагая суду его утвердить и предать обвиняемого суду; составлял новое обвинительное заключение и препровождал его в суд с предложением утвердить и предать обвиняемого суду.

Одновременно с предложением предать обвиняемого суду прокурор излагал суду свое мнение о принятии, отмене или изменении меры пресечения, а также уведомлял суд, считает ли он необходимым лично или через иных членов прокуратуры поддерживать обвинение на суде. Тем не менее определение суда о поддержании прокуратурой обвинения на суде было для нее обязательным.

В 1925 г. прокурор наделен правом отказа в возбуждении уголовного преследования и прекращения производства по уголовному делу в тех случаях, когда деяние привлекаемого к уголовной ответственности лица, хотя и содержали в себе признаки преступления, предусмотренного Уголовным кодексом, но не могли признаваться общественно опасным вследствие своей незначительности, маловажности и ничтожности своих последствий, а равно, когда возбуждение уголовного преследования или дальнейшее производство дела представлялось явно нецелесообразным.

Позже, в 1929 г., вовсе изменился порядок прекращения уголовного дела, и прокурор уже был вправе прекратить дела по любому предусмотренному на то Уголовно-процессуальным кодексом основанию, а не предлагать сделать это суду. Изменился и порядок утверждения обвинительного заключения.

Соответственно при получении дела с обвинительным заключением принимаемые прокурором решения стали следующие: оставление или прекращение производства; возвращение дела для доследования со своими указаниями; утверждение обвинительного заключения краткой резолюцией на заключении, что являлось преданием подследственного суду. При несогласии с обвинительным заключением прокурор был вправе его пересоставить.

В силу уголовно-процессуального законодательства утвержденное обвинительное заключение вместе с делом направлялось в суд, причем, если прокурор считал необходимым свое личное участие в судебном заседании, он извещал об этом суд.

Рассмотрение дел о контрреволюционных преступлениях первоначально относилось к ведению революционного трибунала, с 1923 г. – губернского суда, а с 1928 г. данные дела стали подсудны окружному (главному суду автономных республик, областному, губернскому) суду.

По общему правилу обвинение в суде поддерживалось прокуратурой, представители которой участвовали в распорядительном (подготовительном) заседании. Однако допущение обвинения и защиты в судебное заседание по делам о контрреволюционных преступлениях, согласно уголовно-процессуальному законодательству, было необязательным и разрешалось каждый раз в распорядительном заседании в зависимости от сложности дела, доказанности преступления либо особого политического или общественного интереса дела.

При этом в судах, как и в ходе предварительного расследования, допускалось значительное количество нарушений. Например, в июне 1934 г. заместителем Прокурора СССР в Пленум Верховного суда СССР направлены предложения о проведении решительной борьбы за быстрейшую ликвидацию дефектов судебной работы[44]. Обращалось внимание на придание судами факультативного характера распорядительного заседания и вошедшее в их практику произвольное сокращение списка вызываемых по делу свидетелей; упрощенческий подход к ведению протокола судебного заседания и отказ от выполнения требований УПК по рассмотрению замечаний сторон на протокол; подмена в приговоре объективного изложения добытых судебным следствием конкретных данных отвлеченными рассуждениями на общеполитические темы; вынесение наспех подготовленных немотивированных определений судов кассационной и надзорной инстанций и т. д.

Вместе с тем в суд направлялась относительно небольшая часть уголовных дел и то, зачастую, с признаниями вины для проведения показательных процессов. Первыми самими крупными и них были «Шахтинское дело» в 1928 г. и дело «Промпартии» в 1930 г.

В. Н. Дени «Ставка интервентов бита». 1930

Основное количество «приговоров» выносилось во внесудебном порядке (коллегией ОГПУ, «тройками», «двойками», Особым совещанием при ОГПУ – НКВД – МГБ – МВД СССР); во многих случаях с непосредственным участием прокурора, но, как правило, без подсудимого.

Так, на рассмотрение Особого совещания направлялись уголовные дела с заключением прокурора в случаях, когда имелись в деле обстоятельства, препятствовавшие передаче дела в суд (опасность расшифровки ценного агента, невозможность в судебном порядке использовать доказательства, изобличавшие виновность арестованного, в то время как виновность арестованного несомненна и т. д.). Под такие критерии можно было подвести все дела о контрреволюционных преступлениях.

«Тройки» и «двойки» ликвидированы в ноябре 1938 г. на основании вышеуказанного Постановления СНК СССР, ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г. № 81 «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» и изданного в его исполнение совершенно секретного приказа НКВД СССР от 26 ноября того же года № 00762[45]. Особое совещание как внесудебный орган с сохранением своих функций просуществовало при МГБ и МВД СССР до сентября 1953 г.[46]

Наряду с иными репрессивными мерами широкое распространение имела практика ссылок и высылок, на которой остановимся подробнее.

Декретом ВЦИК от 10 августа 1922 г. «Об административной высылке»[47] создана Особая комиссия при НКВД, рассматривавшая вопросы административной высылки на срок до трех лет в целях изоляции лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям, когда имелась возможность не прибегать к аресту. Предусматривалась высылка за границу или под надзор местного органа ГПУ в определенные местности РСФСР.

Вскоре Декретом ВЦИК от 16 октября 1922 г. «О дополнении к постановлениям «о Государственном Политическом Управлении» и «об административной высылке»»[48] данным комиссиям при НКВД предоставлено право высылки и заключения в лагерь принудительных работ на месте высылки на срок до трех лет деятелей антисоветских политических партий.

Таким образом, указанные лица, считавшиеся членами контрреволюционных организаций, могли быть подвергнуты высылке вместо привлечения к уголовной ответственности за участие в организации или содействие организации, действовавшей в целях совершения контрреволюционных действий.

В объявленной для сведения и руководства приказом ГПУ от 17 октября 1922 г. № 259 «О применении административной высылке» Инструкции по применению постановления ВЦИК об административной высылке[49] указывалось, что административная высылка применялась к лицам, пребывание коих в данной местности (в пределах РСФСР) представлялось по их деятельности, прошлому, связи с преступной средой с точки зрения охраны революционного порядка опасным. Такая высылка могла быть троякого рода: