Перед органами государственной безопасности ставилась задача самым беспощадным образом разгромить эту банду антисоветских элементов, защитить трудящийся советский народ от их контрреволюционных происков и, наконец, раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ советского государства.

К контингентам, подлежавшим репрессиям, относились:

1. Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания и продолжавшие вести активную антисоветскую подрывную деятельность.

2. Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей или трудовых поселков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания, которые вели антисоветскую деятельность.

3. Бывшие кулаки и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях, отбывшие наказание, скрывшиеся от репрессий или бежавшие из мест заключения и возобновившие свою антисоветскую преступную деятельность.

4. Члены антисоветских партий (эсеры, грузмеки, муссаватисты, иттихадисты и дашнаки), бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, бандиты, бандпособники, переправщики, реэмигранты, скрывшиеся от репрессий, бежавшие из мест заключения и продолжавшие вести активную антисоветскую деятельность.

5. Изобличенные следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебные и активные участники казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских, террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований.

6. Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, содержавшихся в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжавших вести там активную антисоветскую, подрывную работу.

7. Уголовники (бандиты, грабители, воры-рецидивисты, контрабандисты-профессионалы, аферисты-рецидивисты, скотоконокрады), ведшие преступную деятельность и связанные с преступной средой.

8. Уголовные элементы, находившиеся в лагерях и трудовых поселках и ведшие в них преступную деятельность.

Репрессируемые разбивались на две категории:

а) к первой – относились все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов; они в первую очередь подлежали немедленному аресту и по рассмотрению их дел на тройках – расстрелу;

б) ко второй – причислялись все остальные менее активные, но все же враждебные элементы; они подлежали аресту и заключению в лагеря на срок от восьми до десяти лет, а наиболее злостные и социально опасные из них – заключению на те же сроки в тюрьмы по определению тройки.

Были утверждены ориентировочные цифры подлежавших репрессиям лиц по всем республикам, краям и областям. В случаях, когда обстановка требовала увеличения этих цифр, наркомы республиканских НКВД, начальники краевых и областных управлений НКВД обязывались представлять наркому соответствующие мотивированные ходатайства.

Доведенные лимиты на репрессивные меры однозначно свидетельствовали об отсутствии их связи с реальными «враждебными элементами» и «зачинщиками преступлений». Действительность не имела значения. Задача состояла в массовых расстрелах, которые посеют страх и сами по себе заставят подчиниться и замолкнуть всех[9].

Семьи приговоренных по первой и второй категориям, как правило, не должны были репрессироваться. Исключение составляли:

а) семьи, члены которых были способны к активным антисоветским действиям – члены такой семьи с особого решения тройки подлежали водворению в лагеря или трудовые поселки;

б) семьи лиц, репрессированных по первой категории, проживавших в пограничной полосе – подлежали переселению за пределы пограничной полосы внутри республик, краев и областей;

в) семьи репрессированных по первой категории, проживавших в Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Баку, Ростове-на-Дону, Таганроге и в районах Сочи, Гагры и Сухуми, – подлежали выселению из этих пунктов в другие области по их выбору, за исключением пограничных районов.

Однако все семьи репрессированных лиц брались на учет, и за ними устанавливалось систематическое наблюдение.

По всей территории страны создавались оперативные группы сотрудников НКВД, с приданными им по необходимости войсковыми и милицейскими подразделениями. На начальников групп возлагалось руководство учетом и выявлением подлежавших репрессированию, руководство следствием, утверждение обвинительных заключений и приведение приговоров троек в исполнение.

На репрессированных следовало собирать подробные установочные данные и компрометирующие материалы. На основании последних составлялись списки на арест, которые подписывались начальником оперативной группы и утверждались наркомом внутренних дел, начальником управления или областного отдела НКВД.

Каждый арест оформлялся ордером. При аресте производился тщательный обыск, в ходе которого обязательно изымалось: оружие, боеприпасы, военное снаряжение, взрывчатые вещества, отравляющие и ядовитые вещества, контрреволюционная литература, драгоценные металлы в монете, слитках и изделиях, иностранная валюта, множительные приборы и переписка. Все изъятое заносилось в протокол обыска.

На арестованного или группу арестованных заводилось следственное дело. Следствие требовалось проводить ускоренно и в упрощенном порядке, при этом должны были быть выявлены все преступные связи арестованного.

К делу приобщались: ордер на арест, протокол обыска, материалы, изъятые при обыске, личные документы, анкета арестованного, агентурно-учетный материал, протокол допроса и краткое обвинительное заключение. По окончании следствия дело подлежало направлению на рассмотрение тройки.

Приведенным Оперативным приказом НКВД СССР от 30 июля 1937 г. № 00447 утверждался персональный состав республиканских, краевых и областных троек, во многие из которых входили соответствующие прокуроры. Но даже там, где прокурор не входил в состав тройки, он мог присутствовать на ее заседаниях.

Заседания троек протоколировалось. Протоколы направлялись начальнику оперативной группы для приведения приговоров в исполнение. К следственным делам приобщались выписки из протоколов в отношении каждого осужденного.

Основанием для приведения приговора в исполнение являлись заверенная выписка из протокола заседания тройки с изложением приговора в отношении каждого осужденного и специальное предписание за подписью председателя тройки лицу, приводившему приговор в исполнение. Время и место приведения приговора по первой категории в исполнение сохранялось в тайне. Документы об исполнении приговора должны были приобщаться в отдельном конверте к следственному делу. Направление в лагеря лиц, осужденных по второй категории, производилось на основании нарядов, сообщаемых ГУЛАГ НКВД СССР.

Советская прокуратура учреждена в 1922 г., и ее функциями определены:

– осуществление надзора от имени государства за законностью действий всех органов власти, хозяйственных учреждений, общественных, частных организаций и лиц путем возбуждения уголовного преследования против виновных и опротестования нарушающих законов постановлений;

– непосредственное наблюдение за деятельностью следственных органов дознания в области раскрытия преступлений, а также за деятельностью органов государственного политического управления;

– поддержание обвинения на суде;

– наблюдение за правильностью содержания заключенных под стражей.

Несмотря на многие трудности, обусловленные разрухой и голодом, отсутствием в стране необходимых специалистов и крайне низким образовательным уровнем лиц, наделенных властными полномочиями, работники прокуратуры, сами имевшие, как правило, низшее образование, старались добросовестно осуществлять возложенные на них обязанности, противостоять различного рода нарушениям.

От губернских и областных прокуроров РСФСР требовалось «поставить своей основной задачей… такое повседневное направление работы прокуратуры, чтобы каждый трудящийся страны знал и понял, что именно в лице прокурора он всегда имеет своего первого и самого близкого защитника и охранителя его интересов»[10].