Кудеяр потоками ветра быстро очистил дом от грязи и пыли, Арланд, ведомый духами, отыскал и похоронил за домом все скелеты, Эмбер и Дейкстр починили кровати в комнатах и расстелили белье. Я убрался на кухне, Бэйр растопила очаг и почистила огромный котел, так что мы смогли сварить каши с кусками сушеного мяса. До этого мы ни разу не использовали крупу и остальные припасы, поэтому сейчас могли немного побаловать себя.

За ужином котел пустел на глазах, каждый брал по две-три порции добавки, мне даже пришлось отгонять от каши оголодавшего Кудеяра, потому что он хотел съесть все и не оставить Адольфу, который не смог выйти на кухню.

Положив в большую миску каши до краев и сделав по наставлению Эмбера сладкий чай, – привилегия для больного, – я пошел в комнату, где поместили змея.

– Я уже начал думать, что про меня забыли, – Адольф, когда я вошел, приподнялся на локте здоровой руки и сел на кровати.

Поверх тощего матраса, устроенного на железных прутьях, лежала наша последняя чистая простыня. На простыне – сложенное одеяло, пожертвованное Бэйр в качестве подушки для больного.

В комнате пахло лекарствами.

– Эмбер просил сделать тебе чай, – я поставил старый гнутый поднос Адольфу на колени и направился к двери.

– Постой! – окликнул меня змей. – Расскажи, что происходит. Кажется, я что-то пропустил, пока был без сознания. Почему мы здесь, а не у очередного маяка?

Я коротко пересказал Адольфу обстоятельства с картой, а также рассказал про монстров, вмурованных в камни над нами.

– Вот оно как… что ж, мало приятное известие, – змей задумчиво поскреб чешую на левой половине лица. – Получается, кроме меня никто не пострадал?

– У Кудеяра несколько царапин, а у Люциуса началась паранойя: ему теперь везде мерещатся ящеры. Но, в общем и целом, они оба в порядке.

– Я опять торможу всех, – Адольф разочарованно откинулся на подушку и вперил взгляд разноцветных глаз в потолок. – Не стоило мне сюда лезть, нужно было отказаться от похода… Да что уж теперь? – он посмотрел на меня. – Арланд сказал что-нибудь обо мне?

– Сказал, что мы останемся здесь, пока ты не поправишься, или пока… пока нам не придется уйти.

От моих слов змей болезненно поморщился. Он понимал, что стал самой настоящей обузой, и это, кажется, причиняло ему больше страданий, чем боли в груди.

– Леопольд… могу я спросить у тебя, как у совести всей нашей шайки?

– Да, конечно, спрашивай, – я подошел к кровати и сел на старый железный стул возле нее.

– Скажи, ты когда-нибудь попадал в такое положение, когда что бы ты не выбрал, все равно погибнешь, и вопрос стоит между двумя вещами: сейчас или через пару месяцев?

– Нет… возможно потому, что я не наемный убийца.

– Можешь посмеяться: по мою душу судьба послала не моих врагов, а женщину, – он устало закрыл глаза и натянул одеяло до подбородка. Задрожал. – Я все думаю, могло ли быть лучше. Где я ошибся? Я проклят, а мог бы быть убит. И все так глупо, что мне даже стыдно погибать так! Так что хуже, ответь? Прожить чуть подольше и погибнуть или погибнуть сразу?

– Ты проклят? – его слова, такие неожиданные, испугали меня. Однако, у змея был настолько измученный голос, что я сомневался, говорит ли он осознанно или это просто бред больного сознания.

– А что же еще? – он открыл разноцветные глаза и вперил в меня удивленный взгляд. Кажется, все-таки не бред. – Меня преследуют неудачи. Разве это не проклятие?

– Кто же мог тебя проклясть? Бэйр? Неужели ты пытался ее зарезать!?… Ведь все знают, что этого делать нельзя, она впадает в бешенство, стоит пролить ее кровь!

– Причем тут она? – змей, сойдя с ноты пафоса, теперь недоумевал по поводу моей непробиваемой тупости. По крайней мере, таким был его взгляд. – Конечно, я не пытался зарезать Бэйр, я давно отплатил ей за то, что она изуродовала меня. К тому же, тронь я ее здесь, не прожил бы и часа.

– Тогда кто же тебя проклял?

– Рафнейрис. После того, как я сказал, что не люблю ее и не хочу иметь с ней никаких связей.

Я почувствовал, будто каменею. Ему не стоило произносить это имя при мне. Нельзя было ему говорить о ней.

Раф давно рассказала мне про то, что связывало ее со змеем и чем все кончилось. Она ничего от меня не скрыла, и я был всецело на ее стороне. Более того, если бы мы сейчас не были в подземельях, где жизнь каждого зависит от жизни другого, я давно бы замучил Адольфа просто за то, что он посмел коснуться ее! За то, что он ее обидел, я бы мог превратить его жизнь в ад, и никто бы не догадался, что это я причина всего. Но мы были здесь, под землей, и я понимал, что не имею права даже ссориться с ним. Неизвестно, что может случиться. Возможно, завтра в бою от Адольфа будет зависеть жизнь Бэйр или Арланда, может, даже моя. Сейчас я обязан держать свои чувства при себе и делать все, чтобы змей выжил, я должен относиться к нему, как к любому другому члену команды, уважать его и заботиться о нем.

Но ничто не сможет меня заставить сдержать себя, если он возьмется говорить со мной о Рафнейрис.

– Я не буду говорить с тобой о ней, – сухо отрезал я и поднялся со стула. – Впредь никогда не упоминай при мне этого имени. Просто не упоминай.

Адольф изумился такой перемене в моем тоне, и ничего не сказал. Но молчание не помешало нам услышать друг друга. По блеску разноцветных глаз змея было ясно, что он понял все.

– Я знаю, ты считаешь, что мне стоило думать до того, как я поддался… зову ее красоты. Но будь осторожен: пройдет не так много времени, и ты повторишь эти слова себе самому, – неожиданно произнес он, когда я уже закрывал дверь.

Я вздрогнул, но не стал отвечать и даже задумываться над тем, что он говорил. Я тут же выбросил это из головы и вернулся в комнату, которая стала нашей кухней.

– …Ты должен спать, ты не машина! – Бэйр торопливо смешивала что-то в склянках у котла.

– Если я это выпью, я не смогу встать, ты знаешь! У нас есть дела, мне нужно… – Арланд сидел на полу, на том, что осталось от циновки из водорослей, пролежавшей в этом доме не одну сотню лет. Глаза инквизитора были закрыты.

– Тебе нужно поспать, мы не в том положении, чтобы можно было так себя изводить. Тебе понадобятся силы, – твердила ведьма, гремя половником о свой небольшой котелок.

– В чем дело? – тихо спросил я у Кудеяра, который сидел в углу и рассеянно гладил по голове уснувшую на его коленях Сашу.

– Арланд видит призраков. Говорит, их тут тьма и все они жаждут общения. Они не дают ему ни минуты покоя, он даже разговор поддержать не может. Бэйр решила сварить ему снотворное, – рассказал царевич, не открывая глаз. Он выглядел очень уставшим, хотя обычно его выносливости хватало на день пути и за ужином он был бодрее всех.

– Ты в порядке? – поинтересовался я, усаживаясь возле него.

– Мы долго шли, а я еще дрался с той тварью… я просто устал, Лео, – он ненадолго открыл щелки глаз, чтобы посмотреть на меня. – Ты сам выглядишь не лучше, кстати. Увидели бы тебя в городе, приняли бы за попрошайку.

– Я целыми сутками всматриваюсь в тени и уже почти забыл, как выглядят цвета. Наверное, у меня больные глаза…

– Иди спать, Леопольд, – вздохнул царевич. – У нас есть еще один день для того, чтобы выспаться как следует.

– Завтра я пойду на разведку, посмотрю, что дальше по карте и постараюсь отыскать самый короткий маршрут до маяка, – сказал я.

– Тогда я с Сашей пойду охотиться, а готовить будет Люциус, – царевич с трудом поднял свое огромное тело и, держась за стены, пошел в комнату, где они с Дейкстером разместили свои спальные мешки.

Я спал вместе с Люциусом. Чародей, когда я вошел в нашу комнату, писал что-то в своем дневнике при свете светляка.

– А вот и ты, – пробормотал он, не поднимая глаз.

– Что ты пишешь? – спросил я, не намереваясь запомнить ответ. Раздевшись и аккуратно сложив вещи, я забрался в свой мешок и закрыл глаза.

– Никто из нас почему-то не задумался над тем, что наши путешествия нужно описать. Я каждый день записываю, что случилось. Обычно достаточно было строчки «как в первый день», а теперь появилась возможно исписать несколько страниц об этом месте и о ящерицах… Как там Кудеяр?