Наконец, он вытащил из сумки небольшой кулек и попытался что-то мне сказать.

— Вввв… уу…. иии… — после двух более-менее понятных звуков Кудеяр вновь захрипел.

Раскрыв кулек, я взяла оттуда щепотку сушеных трав и сунула под нос царевичу. Он замотал головой, показывая, что я делаю не то.

— А что надо!?

— Наверное, это заварить! — посоветовал Леопольд, уже держащий в руках железную кружку с водой.

Кивнув, я бросила несколько щепоток трав в эту воду и взяла кружку в руки. Пламя на моей правой ладони за несколько секунд разошлось до огромной температуры, а уже через минуту вода вскипела. К счастью, царевич продержался эту минуту, хотя уже начал закатывать глаза и терять сознание.

Леопольд приподнял голову Кудеяра, и я осторожно прижала горячий ободок кружки к губам царевича. Почувствовав это, он из последних сил сделал глубокий вдох, чтобы дым от варева вошел в носоглотку.

После этого Кудеяру видимо полегчало, он смог обхватить губами ободок чашки и, не обращая внимания на то, что там был кипяток, принялся жадно пить, прерываясь после каждого глотка, чтобы сделать очередной вдох.

Видно было, что еще кипящая жидкость причиняет Кудеяру адскую боль, обжигая полость рта и желудок, но царевич, хоть у него и катились непроизвольные слезы, а лицо покрылось красными пятнами и испариной, не позволил себе даже стона, не то что крика.

Когда напиток в кружке кончился, Кудеяр оттолкнул от себя Леопольда, который его держал, упал на пол лицом вниз и неуклюже закрылся руками.

Спина царевича теперь часто вздымалась, дыхание нелюдя было ритмичным и без свиста. Видимо, хороший знак…

— Кудеяр? — тихо зову царевича после минуты молчания. Никто из нас пока не понимал, кончилось все или же нужно делать еще что-то. — Кудеяр, ты в порядке?

Судя по звукам, донесшихся от царевича, он попытался что-то произнести, но не смог. Все его тело как будто скрутила судорога, он скрючился на полу, прижав колени к груди.

Рядом с Кудеяром сел Леопольд. В руках оборотня была небольшая продолговатая бутылочка, в которой мы хранили целебную мазь, способную быстро заживлять неглубокие раны, синяки и ожоги.

— Выпей, легче станет, — велел царевичу оборотень, переворачивая его лицом вверх.

Кудеяр, открыв глаза, увидел, чем именно его пытаются напоить и бешено затряс головой, пытаясь отстраниться от Леопольда, но тот одной рукой схватил нелюдя за ухо, чтобы не дергался, а другой зажал нос.

— Дейк вылей ему в рот одну треть! — крикнул он рыцарю.

Дейк растерялся только на секунду, но потом схватил упавшую на пол бутылку, вытащил пробку и, как только Кудеяру стало не хватать воздуха и он открыл рот, сунул туда горлышко.

Жидкость хлынула в глотку нелюдя, от чего у несчастного глаза на лоб полезли. Вкус у этой дряни, должно быть, бы такой же мерзкий, как и ощущения, которыми всегда сопровождается заживление… Но как царевич не пытался это выплюнуть, Леопольд все же заставил его проглотить всю порцию, затем еще и еще.

Кудеяра всего трясло, как эпилептика, когда он выпил ровно треть из бутылки.

Леопольд, облегченно выдохнув, закупорил ее и положил в нашу аптечку. Мы стали наблюдать за царевичем. Вскоре Кудеяра перестало трясти. Он судорожно сглотнул, после чего на его лице проявилось удивление. Видимо, он обнаружил, что боль ушла.

Нелюдь нашел в себе силы сесть рядом с рыцарем, опершись спиной о камень и прижав колени к груди. Весь вид царевича вызывал жалость, он был похож на огромного измученного ребенка, который едва держится, чтобы не начать истерику. Его длинные уши опустились и дрожали, волосы упали на плечи.

— Ты в порядке? — спрашиваю у него в который раз, попытавшись аккуратно приблизиться. Впрочем, царевич, как только я протянула к нему руку, окинул меня таким ненавидящим взглядом, что всякие ассоциации его с больным и несчастным мигом пропали.

Утерев рукавом шелковой рубахи слезы с лица, царевич глубоко вздохнул, потом прикрыл глаза, сел в позу лотоса, и застыл.

— Кудеяр?… — зову его спустя минуту.

— Он в трансе, вряд ли ты его сейчас дозовешься, — вздохнул Дейк, потянув замершего царевича за ухо. Никакой реакции не последовало. — Видишь?

— Это значит, что все хорошо? — уточняю, в душе не слишком веря, что все обошлось. — Нам не надо больше ничего делать?

— Не надо, — кивнул мне Леопольд. — С ним все в порядке, он просто восстанавливает силы.

— Кошмар какой-то… — теперь и я позволила себе вздохнуть с облегчением. — Что это вообще было?

— Думаю, он объяснит нам, когда придет в себя, — пожал плечами рыцарь. — А это произойдет нескоро. Разумнее всего нам сейчас лечь обратно и немного поспать.

— Спать!? После такого я не усну! Меня всю трясет так же, как и его несколько минут назад, — указываю на царевича.

— Куда ты денешься? — угрюмо спросил Дейк, вставая и идя к своему плащу. — До рассвета не больше двух часов. Этого времени хватит, чтобы ушла усталость.

Леопольд последовал примеру рыцаря и вернулся в свое странное гнездо. Мне ничего не оставалось делать, кроме как улечься на свое прежнее место и попытаться хотя бы успокоиться… Это было не так-то просто. Хотя Кудеяр был в относительном порядке, мне все время казалось, что вот-вот ему опять станет плохо. Для того, чтобы не нервничать, я легла так, что могла видеть медитирующего царевича.

Примерно через час непрерывного наблюдения за неподвижной фигурой у меня начали слипаться глаза. Впрочем, уснуть я себе не позволяла, почему-то страх за странного нелюдя не отпускал. Вдруг что-то случиться, а я буду спать и никто так и не услышит? Ведь за все время он даже не шевельнулся, нормально ли это?…

Стоило этой мысли в сотый раз проскочить в моей голове, как у меня внутри как будто случилось замыкание. Я моргнула… а когда открыла глаза, оказалась в пустыне, залитой ярким солнечным светом.

Подумав, что у меня галлюцинации на нервной почве, я поморгала еще, а потом вновь открыла глаза и осмотрелась.

Пустыня никуда не исчезла.

Вскоре я сообразила, что к чему. Дейк, Леопольд, Черт, Мафусаил и Саша — все они были на месте. Кажется, пещера, в которой мы уснули, действительно исчезает днем. Вот, день наступил, а она закономерно исчезла. Видимо, я все же уснула, только сама не заметила, как.

Подивившись логичности своих размышлений, я села на земле и хорошенько потянулась, пнув ногой спящего рыцаря. Тот недовольно всхрапнул и попросил отвалить на ближайшие полчаса.

Хмыкнув, я встала с плаща и укрыла им Дейка, чтобы он не получил перегрев от начавшего припекать солнца.

Почувствовав безумную жажду, я направилась к нашим сумкам, заметив по пути, царевича. Он уже ожил и сейчас сидел около ядовито-зеленого костерка, пытаясь силой своего страшного взгляда заставить варить котелок, который неизвестно почему потемнел и обзавелся вмятиной…

Кудеяр, к моему удивлению, был в одних только синих шароварах. Рубаху, сапоги, оружие и прочее, чем он был увешен, — все было снято. Волосы царевич заплел в аккуратную длинную косу, а ее уже скрутил в какой-то замысловатый пучок.

— Ты все же очухался! — дружелюбно улыбаюсь, садясь возле царевича и делая один большой глоток из своей фляги. — Как ты себя чувствуешь?

— Я простудился и безумно голоден, — угрюмо объяснил мне он, посмотрев на котелок, в котором находилось примерно восемь разбитых яиц, уже начинающих поджариваться. — Как я могу себя чувствовать, по-твоему?… Апчхи! — чудовищный чих чуть не потушил зеленый костер и заставил огромные уши царевича расправиться и хлопнуть в воздухе. Бедняга достал платок из сложного пояса шаровар и изящно высморкался.

— Простудился? Ты сегодня ночью лежал при смерти, вообще-то!

— У меня это называется самой обычной простудой. Впрочем, обычно у меня при ней нет галлюцинаций… Это странно, но когда был приступ, я был уверен, что нахожусь в пещере. Но сейчас мы по-прежнему в пустыне.