Дяди перехватили дверь и аккуратно — дама же — скрутили продавщицу, не забыв зажать ей рот. Суета и попытки свалить «на больничный» нам не нужны. Пара минут забега по служебным коридорам с заглядыванием в кабинеты, и трое задержанных собраны в директорском кабинете — в гостях у гражданина Фишмана. К нему мы вломились в последнюю очередь, и вправду застав за подсчетом денег. Третьим действующим лицом оказался пьяненький и не понимающий, что тут творится, дяденька в робе грузчика, которого мы бессердечно выдернули из целебного сна на топчане в каморке с хозяйственным инвентарем.

— Уважаемые, я решительно протестую! — выдал классику гражданин Фишман, обильно потея и перебегая глазами с гостя на гостя. — По какому праву вы вламываетесь в образцово-показательный… — его взгляд нашел меня, положив протестам конец.

Осознал.

— Не винова-та-я-яаа!.. — перехватила инициативу продавщица. — Это этот все! — ткнула пальцем в Фишмана.

— Тьфу, — выразил свое мнение пьяненький грузчик, растянулся на диване и повернулся лицом к спинке, как бы абстрагировавшись от ситуации.

— У тебя же выходной сегодня, — вздохнул на него Фишман.

— Мои на море уехали, че мне дома с одной тещей делать? — обосновал пребывание на рабочем месте мужик и захрапел.

— Давайте к конструктиву перейдем, — предложил я. — Уважаемая… — посмотрел на продавщицу.

— Галина Сергеевна, — представилась она. — Мы всей семьей твои песни поем, Сережа.

— Это хорошо, — одобрил я. — Но к делу не относится. Уважаемая Галина Сергеевна, где двадцать пять недавних рублей?

Она ткнула пальцем на лежащие на столе купюры.

— Дневную выручку считаем, ни о каких двадцати пяти рублях не знаю, — быстро заявил Фишман.

— Дядь Вань, возьмите с Галины Сергеевны признательные показания в участии в подпольном сбыте продукции с целью наживы в отдельном кабинете, — велел я.

Под грустное «не виноватая я» КГБшник и продавщица покинули сцену.

— Володя, — опустившись на стул для посетителей, обратился я к Фишману. — О махинациях вашей банды стало известно на самом верху, а значит сейчас самое время сделать выбор между чистосердечным признанием с отбытием сурового, но справедливого срока в двадцать лет на общем режиме, и попыткой выгородить подельников, которая для тебя закончится не менее справедливым расстрелом.

— Хоть документы-то покажите, — жалобно попросил Фишман, выигрывая себе время сделать единственно возможный выбор.

Все они его делают — за подельников умереть стремится исчезающее меньшинство, у нас же тут не пропитанная сакральными идеалами и «омертой» мафия, а обыкновенные ОПГ.

— Не вопрос, — я залез в карман и достал потертую, потерявшую половину позолоты, потрескавшуюся кожей книжечку, выданную мне Щелоковым еще в бытность пионером.

— Мне нравится какой ты там молоденький и красивый, — подколола Виталина.

— Срок действия вышел, — подметил Фишман.

— Да? — озадачился я и проверил. — Действительно до 01.01.1974 года.

КГБшники заржали.

— Не буду менять, — решил я и убрал ксиву в карман. — Время идет, Володя. Решай быстрее — нам еще Фельдмана и Рытова брать и обыскивать.

— Признаюсь, — вздохнул директор.

— Вот и молодец, — одобрил я. — Дядь Толь, остаетесь ждать следователей, они минутах в пяти, — оставил охрану фигуранту. — Товарищ пусть отдыхает, — забил на грузчика. — Запишем, что он не при делах — все-таки с тещей один на один жить остался.

Со смехом выбравшись на улицу, мы отправились на квартиру Фельдмана. Взятие прошло без сучка и задоринки, Ефим Борисович конечно же сделал правильный выбор, а мы принялись за обыск, оставивший меня в жесточайшем разочаровании:

— Сорок тысяч рублей и все⁈

— Кто же нынче дома ценности хранит? — снисходительно влез неплохо держащийся Фельдман. — Мы же не идиоты, мы заблаговременно озаботились счетами в капиталистических странах. Я готов снять с них валюту и передать государству в обмен на сокращение моего срока. Но для этого мне придется съездить в ФРГ. Клятвенно обещаю вам, товарищи — я обязательно вернусь!

— Наглый какой расхититель пошел, — грустно вздохнул я. — И особо вредный — даже конфисковать нечего, хрен капиталисты счета отдадут.

— Соглашайтесь на мое предложение, — добавил Фельдман.

— Ага, — отмахнулся я и повел группы на выход, успокаивая сам себя. — Может у Рытова с конфискатом порядок будет?

Увы, у заместителя министра рыбной промышленности тоже имелся валютный счет. Совсем я страну испортил.

К весне 1975 года Америке снова поплохело — без размазывания инфляции по всему миру печатать доллар не так весело, и «прогретая» в последнюю пару лет государственными заказами, дотациями и социальными программами (методички времен «великой депрессии» еще) экономика вошла в штопор. Началось все, как водится, с экстренной эвакуации акул с Уолл-стрит. Через окна небоскребов, башкой в асфальт, к огромной радости собравшихся около биржи зевак с классическими плакатами «Прыгай, ублюдок!». Биржевый пузырь на этом отрезке «от спокойствия к кризису» получился небольшим — тупо денег нет капитализацию надувать в десятки раз выше реальной стоимости активов — но брокерам и хозяевам инвестиционных фондов хватило: тяжело, когда ты с утра миллионер и победитель по жизни, а к вечеру обанкротился без всяких надежд поправить дела в приемлемый срок.

Не без успехов сдерживаемая аппаратом президента Форда инфляция радостно сбросила оковы и «уронила» доллар на двадцать процентов, сильно испортив настроение как американцам, так и их капиталистическим партнерам — у Франции, ФРГ, Британии и прочих пока что не пришедших к правильному жизненному укладу стран торговля идет в основном за доллар, по на годы вперед расписанным и частично уже оплаченным контрактам. Экспортеры ништяков в США терпят огромные убытки, но это компенсируют импортеры в родные страны — пиндосам контракты пересматривать никто не позволит, а у них самих политического давления на такое не хватит. Короче — всем придется это терпеть и клянчить у правительств дотации. Самым уважаемым предпринимателям их обязательно дадут — капитализм же, и убытки привычно спишут на население.

Больнее всего пришлось конечно же южным соседям Америки — там дотаций и «прогрева экономики» не было, но была, есть и в обозримом будущем будет военная хунта, которая за пару миллионов деградирующих долларов в личный карман готова давить танками и отстреливать из пулеметов доведенный до отчаяния народ. Голый кнут без пряников — такой вот у США подход к своим колониям. Мы честно не лезем — эпоха «риал политик», будь она неладна, и договоренности нужно соблюдать. Пиндосы в какой-то момент не удержатся и полезут к нам, и вот тогда наши руки будут развязаны. Жалко Южную Америку, и я утешаюсь тем, что это — временно, а еще в тех краях хотя бы тепло.

Обольщаться, как всегда, не стоит — администрация Форда не сидела сложа руки и неплохо воспользовалась спокойными временами. Основное — полностью починили сельское хозяйство, при помощи самой настоящей войсковой операции загеноцидив вредных кабанчиков. Некоторые «зеленые» на такое ругались, но спасенные от чудовищ фермеры, которым дополнительно «обломились» государственные дотации и льготные кредиты, вздохнули с облегчением и возлюбили правительство с новой силой.

Великие Озера прежними уже не будут, но подряженные маркетологи и подкупленные ученые провели многолетнюю кампанию по приучению американцев к толстолобику — из Озер и ближайших рек теперь только его выловить и можно. Толстолобик — это вкусно и полезно, а увлекательные акции позволят счастливчикам выиграть призы! Что ж, толстолобик не самая плохая рыба, и свое место на столах американцев благополучно занял.

А какая у пиндосов нынче военка! Мы со старшими товарищами время от времени с удовольствием рассматриваем передаваемые нам высокопоставленными американскими вояками и пойманными на компромат или долги профильными учеными документы и уважительно цокаем языками от масштабов «попила». Пилят, но надо отдать должное — работают, прокачивают ракеты и штампуют танки. Спутник недавно запустили — немножко умеет фотографировать земную поверхность. Разрешение никчемное, но некоторые муляжи ядерных объектов нам построить пришлось. Наши спутники нынче гораздо круче — посмотреть, как президент ковыряет в носу на лужайке перед Белым домом еще нельзя, но где у американцев чего важного стоит видно отлично.