Мне немножко стыдно за такие мысли. Но я же не виновата, что они приходят мне на ум? Это Ксюша натворила со мной, её вино кружит голову, расслабляет, сбивает меня с толку. В груди горячо и ужасно хочется целоваться.

А надо бы лучше отвлечься. Несколько секунд я смотрю в окно, но потом снова поворачиваюсь к Вадиму, засматриваюсь на его профиль, меня волнует каждая черта его мужественного лица.

Почувствовав на себе взгляд, Вадим косится в мою сторону. В глазах оживают чёртики. Он протягивает руку, быстро расстёгивает две верхние пуговицы моей блузки, залипнув на разрезе, тихо шипит сквозь зубы. Облизнувшись, восхищённо закатывает глаза.

К щекам приливает кровь, с улыбкой прикусываю нижнюю губу и отворачиваюсь к окну. Но не спешу застёгиваться. Мне так нравится его реакция, его горящий, пожирающий взгляд. И вообще, я в восторге от того, что Вадим рядом, как и раньше. Что я чувствую его тепло, его запах. Хочется рассказать, как сильно я по нему скучала. Как всё моё существо тянется к нему. И сейчас мне абсолютно всё равно, что было, что будет. Я не хочу думать о том, что нас разлучило когда-то. Просто хочу жить в этом головокружительном моменте, быть его частью, плыть по течению хотя бы этой ночью…

Кажется, мне никогда не избавиться от чувств к Вадиму. И никто не вызывал и не вызовет в моём сердце подобного. Так почему я должна гасить это в себе? Всё. Решено. Сегодня я расслаблюсь и не буду стесняться того, что люблю Вадима. Я так устала давить в себе чувства, притворяться сильной и независимой. Мне жизненно важно побыть собой хотя бы раз в несколько лет…Так почему не этой ночью?

Мы паркуемся возле высокой резной арки. Вадим выходит, быстро огибает машину, открывает дверь и подаёт мне руку. С интересом оглядываюсь вокруг.

— Зачем ты меня сюда привёз?

— Сейчас увидишь.

Вадим не отпускает мою ладонь, ведёт сквозь арку мимо фонтана, украшенного разноцветными огоньками, в сторону невысокого здания, у которого собрались какие-то люди.

— Вадик, — дёргаю его, стараясь привлечь внимание, — что происходит?

Он останавливается, обнимает меня за плечи, заглядывает в глаза.

— Детка, помнишь, ты хотела побывать на ночном концерте неоклассической музыки? Я взял нам с тобой билеты на Людовико Эйнауди.

От неожиданности захлёбываюсь воздухом, на глаза наворачиваются слёзы. Это же моя давняя мечта. Живое звучание акустических струнных инструментов, необычные аранжировки, виртуозные клавишные, потусторонняя атмосфера с видеосопровождением…

Конечно, я об этом не забыла. Но всё никак не получалось, то денег не было, то времени.

Как же трогательно, что об этом помнит Вадим… А я ведь только однажды заикнулась о своём желании.

Он смотрит на меня, ждёт ответа, реакции какой-то. Его взгляд становится встревоженным и немного расстроенным:

— Ты передумала? Больше неинтересно? Я опоздал?

Отрицательно качаю головой, порывисто обнимаю его:

— Нет, нет, я очень туда хочу, спасибо.

Вадим с облегчением вздыхает:

— Рад. Теперь для меня главное — не уснуть там. Но в анонсе указано, что на экране будет видео с морскими обитателями. Позалипаю, представлю, что это мультик такой.

Мы тихо смеёмся. Обнявшись, направляемся в здание.

Несмотря на поздний час, зал уже почти заполнен. Еле успеваем занять два места почти с краю, на предпоследнем ряду.

Но через минуту Вадим поднимается, касается моего плеча:

— Побудь без меня недолго, в буфет схожу, водички куплю.

Я с улыбкой киваю. В ожидании разглядываю интерьер, как украшена сцена.

Внезапно прямо над ухом раздаётся громкий радостный возглас:

— Зиновьева, ты, что ли?

Не сразу понимаю, что эта фраза относится ко мне.

— Лариса! Зиновьева!

Удивлённо оборачиваюсь и расплываюсь в улыбке:

— Олег?

Приподнимаюсь навстречу. Вдоль последнего ряда ко мне спешит бывший однокурсник Олег Бурцев.

— Привет! Не сразу узнала, что ли? А вот ты ни капли не изменилась, совсем, всё такая же обворожительная куколка. Ну, где ты, как?

Искренне радуюсь встрече, я так давно не общалась с ребятами со своего факультета. Пожимаю протянутую руку. Она тёплая, мягкая и влажная. Неприятная.

— Привет! Сто лет не виделись. Конечно, узнала тебя, просто от девичьей фамилии отвыкла. У меня же восемь лет она другая.

Олег придирчиво осматривает мои пальцы:

— Замуж вышла, а кольцо обручальное где?

Освобождаюсь. Прячу свою руку в карман, незаметно протираю ладонь о внутреннюю ткань брюк.

— Не твоё собачье… — раздаётся из-за моей спины низкий угрожающий голос, больше похожий на рычание.

Вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь. Рядом стоит Вадим. Смотрит на Бурцева исподлобья, а из глаз злые искры разлетаются. Челюсти сжаты. И кулаки тоже.

С лица Олега сползает улыбка:

— Ну, капец… Всё-таки за этого вышла… Что ж, сочувствую…

Вадим

Несколько лет назад

Как одержимый, караулю её возле дома. Замерз… Где она так долго-то?

Уже стемнело. На улице дубак. Припарковался под фонарём, чтоб точно не упустить. Курю возле машины, вытаптывая на снегу что-то… Присматриваюсь, что там получается? Пиздец, это ж сердце. Во дебил-романтик. Окидываю взглядом двор. Надеюсь, никто не заметил? Торопливо размазываю рисунок ногой.

Делаю две длинные затяжки, щелчком пуляю окурок в консервную банку от тушёнки, которую кто-то закрепил на стволе старого дерева возле скамейки около подъезда. Сажусь в машину, дую на красные от мороза руки, врубаю посильнее обогрев сиденья.

Прошло две недели с того поцелуя в лифте, а Лариска ни в какую. Хожу за ней, как прибитый, а она не даёт, и всё. На первый взгляд, такая пылкая, чувствительная. От каждого прикосновения уплывает, задыхается. И кажется, ещё немножко, и согласится. А в последний момент, когда уже мысли отключаются и член горит, она уходит в отрицалово. «Вадик, я так не могу». А сна меня лишать можешь, значит.

Прикрыв веки, откидываюсь на спинку и невольно улетаю в переваривание того, что происходит между нами. Её взгляды… Губки прохладные, острый шёлковый язычок… Тихий голос с ласковыми, немного смущёнными интонациями. Дыхание, которое учащается, как только дотронешься. Прикосновения тонких пальчиков, нежные, сводящие с ума. А грудь… До неё добирался… Тёплая, полная, мягкая, с молочно-бежевыми сосочками. Тянусь рукой, чтобы расстегнуть ширинку.

В последний момент торможу. Да блять… Сколько можно. Спермотоксикоз в действии. Отдёргиваю руку, натягиваю куртку пониже.

Срочно отвлечься. Нащупываю в кармане пачку и зажигалку, вываливаю снова на улицу. Прикуриваю и облокачиваюсь спиной на водительскую дверь. Смотрю на тёмные окна в надежде выцепить её тень.

Да где её носит? Утром написала, что не сможет встретиться со мной, лекции в восемь закончатся, а сейчас половина десятого. Телефон с полудня отключен.

Наверное, правильно было бы свалить. Охуеваю на себя уже. Зачем мне это «динамо»? Тем более, свадьба скоро.

Невольно морщусь от этой мысли. Бесит. Всё бесит. Хрень какая-то в жизни. Почему от Ксюхи так не вштыривает? Даже отдалённо. А особенно вымораживает то, что не могу выкинуть Лариску из головы. Ну не получается у меня её не хотеть. Веду себя все эти дни, как наркоман на квесте, реально.

Задумчиво наблюдаю за тем, как во двор въезжает красная «ауди». Похоже, что новая, блестит вся. Притормаживает у подъезда. Распахивается дверь. И выходит…

Приоткрываю рот от удивления, сигарета выпадет и с тихим шипением гаснет на снегу.

Лариса, не оглядываясь, пулей пролетает в подъезд. Да не может быть, чтоб она меня не видела. Значит, есть что скрывать? Пульс оглушительно долбит в виски.

Делаю рывок в сторону «аудюхи». Что за хрен моржовый на моё позарился?

Задыхаясь от ярости, бью в стекло с водительской стороны. Дверь приоткрывается.

— Вам помочь?

Задрот с тонкими усиками и в очках… Поможет он. Тебе бы кто помог сейчас.