В этот момент отворилась еще одна дверь, видимо, ведущая в другую комнату. Пошатываясь и почесываясь, на пороге возник человек-орангутанг, весь покрытый волосами, абсолютно весь. На свалявшейся шерстяной груди болтался железный крест таких размеров, что впору поднимать на купол небольшого храма. «Красавчик» потряс гривой и оскалил в улыбке немногочисленные зубы.

– Ты не меня ищешь, детка?

– Мне пора, – как можно миролюбивее, произнесла Юлька, энергично дергая замок, – пожалуйста, откройте, я хочу выйти.

– Чуть позже. А сейчас – иди сюда. – Кинг-конг расстегнул ширинку. – Приласкай моего малыша.

– Да пошел ты! – Юлька лягнула кавалера меж ног. Тот, согнувшись пополам, разразился такими ругательствами, что, будь Юлькины уши цветами, они непременно бы увяли. Оттопырив мохнатую клешню, он попытался сцапать Юльку за ногу, но тут замок открылся, и девушка сиганула вниз по лестнице. Вслед ей разносилась многоэтажная брань.

«Если еще и машину угнали – это конец.»

К счастью, «БМВ» сиротливо стоял у подъезда. Правда, за ночь он лишился щеток и магнитолы, но, главное, он мог передвигаться. Юлька огляделась по сторонам, мучительно соображая, где же она находится. Вокруг стояли похожие, как братья-близнецы, серо-белые панельные высотки. На одном висела табличка с названием улицы.

«Митинская». «Ни хрена себе. Надо отсюда выбираться, и поскорее.»

Желая узнать время, Юлька привычно вскинула руку, но часиков не было в помине. Как и сумочки. Хорошо, что права нашлись в бардачке.

Из подъезда вышла старушка с кошелкой и засеменила мимо Юльки.

– Скажите, пожалуйста, – как можно любезнее проворковала Юлька, – который час?

Старушка шарахнулась от нее, как от чумной, пробормотав:

– Из дома выходила – было семь.

– Утра или вечера?

Но бабулька уже удирала с резвостью школьницы.

«Дура старая».

Но, посмотревшись в автомобильное зеркальце, Юлька поняла причину бабкиного испуга. На нее глядела одутловатая, с синюшным отливом, в жирных пятнах помады, рожа, мало чем напоминающая том-модель Юлию Величко.

«Если бы я встретила такую харю у своего дома, я бы тоже улепетывала без оглядки, – вздохнув, призналась себе Юлька. – Я больше никогда, никогда не стану принимать наркотики.»

Усталая женщина-врач, выйдя из палаты, сняла белую шапочку.

– Доктор, как она? – спросила Лена.

– Сейчас уже вне опасности. Спит. Вы успели вовремя, еще минут десять – и могла бы наступить кома.

Вы сестра?

– Подруга.

– А родные у нее есть?

– Мать. Но они давно не ладят.

– У нее это в первый раз? Я о попытке самоубийства.

– Не знаю, – внутренне содрогнувшись, сказала Лена. – Мы не очень давно знакомы. При мне не было.

– Мне кажется, я вас где-то видела. Вы не актриса?

– Нет, – поспешно замотала головой Лена, с ужасом представив, какая поднимется шумиха в прессе, просочись факт наружу.

– Вашей подруге необходима помощь специалиста. Попытки самоубийства опасны тем, что могут повторяться. Существует суицидологический центр.

– Я говорила ей, – Лена в отчаянии потерла ладонью лоб. – Но она не желает слушать.

– Я с ней побеседую, – кивнула врач. – Как ее зовут?

– Ада.

– Ну, конечно! – Лицо ее прояснилось. – Ада Беркер, та девушка0фотомодель. Я видела ее по телевизору. А вы – Лена, верно?

– Да, – неохотно призналась Лена. – Я вас очень прошу, никому не рассказывайте о случившемся.

– Естественно. Это врачебная тайна. – Женщина-врач поправила волосы и печально вздохнула. – Эх, девочки, девочки… Что вы с собой делаете? Как бы высоко вы не забирались, несчастье уравнивает всех: и бедных студенток, и известных красавиц…

– Только первым – посочувствуют, на вторых – злорадно укажут пальцем, – печально проговорила Лена. – Но мы не можем жаловаться, мы сами выбрали такую жизнь. Это – плата за успех. Вот, возьмите, – она протянула стодолларовую купюру.

– Дорогая моя, – врач сурово нахмурилась, – брать деньги за спасение – огромный грех. Вы слышали о клятве Гиппократа?

– Простите, – смутилась Лена. – Я не хотела вас обидеть. Можно я здесь подожду, пока она придет в себя?

– Ладно, – смягчилась врач, – посидите в кресле.

Пригревшись, Лена сомкнула глаза. Почему-то вспомнились стихи, заученные еще в школе:

«Открылась бездна, звезд полна.

Звездам числа нет, бездне дна.»

Может, потому, что несколько ночей подряд ей снился один и тот же странный сон, будто она маленькая белая звездочка, летит, проваливается в пугающую черную бездну…

Ада появилась под утро. На бледном лице – виноватая улыбка.

– Привет, – сказала Лена, протирая глаза, – с возвращением.

– Ты прости меня. Мне, действительно, нужен хороший психиатр.

– Мы это одолеем вместе, – Лена улыбнулась в ответ.

– На твоем месте, я надавала бы мне пощечин.

– Еще успею. Пошли, поймаем такси.

– А твоя машина?

– Я ее долбанула.

– Сильно?

– Вдребезги.

– Надо же… – огорчилась Ада. – Как обидно. А вы ещё ругались, что я слишком быстро езжу.

В служебное помещение вошла невысокая изящная молодая женщина. Небрежным жестом смахнула снег с рыжеватых волос. В ее лице было что-то неуловимо-знакомое – чуть раскосые серые глаза, высокие скулы, немного вздернутый носик, большой чувственный рот, умело обведенный каштановой помадой и наводящий на греховные мысли… В ней ощущалось некое восточное очарование.

Незнакомка сбросила короткое палевое норковое пальто, по-хозяйски примостила его на вешалку. Взгляд помрежа Миши с ее элегантного изумрудного костюма перекочевал на стройные ноги, схваченные у щиколотки темно-зелеными, отделанными норкой, полусапожками.

– Прошу прощения, мадам, – сглотнув слюну, осведомился Миша, – вам что-нибудь угодно?

– Во-первых, мне угодно, чтобы ты перестал, как баран, пялиться на мои ноги, – сказала мадам. – А, во-вторых, – она смерила его холодным стальным взглядом, – мне очень даже угодно приступить к работе. Надеюсь, ты не возражаешь?

Рухнув в кресло, Миша издал звук, напоминающий сигнал детского велосипеда.

– Ма-ри-на? Что ты сделала с… – не находя слов, он беспомощно провел руками по глазам.

– Прозрела, – отрезала Марина. – Могу я, наконец, заняться делом? Да и тебе бы не мешало.

– А… А что ты делаешь сегодня вечером?

– Иду метлу покупать.

– Зачем? – Миша озадаченно заморгал.

– Выметать назойливых болтунов. Понятно?

– Понятно, – упавшим голосом проговорил Миша. – Так ты теперь, наверно, не будешь убирать?

– Отчего же, – пожала плечами Марина, – мне не трудно.

Перед репетицией показа Тома рвала и метала.

– Три лучших манекенщицы выглядят так, точно каждая пропустила через себя этой ночью роту солдат! И это тогда, когда приезжает сам Лапидус! Слава Богу, Марина вернулась. Марш в гримерную, и не показывайтесь мне на глаза, пока не будете в порядке!

– Нале-во, ать-два, – уныло скомандовала Юлька.

– А заплатят им все равно в десять раз больше, чем нам, – недовольно заметила одна из юных «звездочек».

Удобно устроившись на кресле в гримерной, Миша раскрыл свежий номер «МК на разделе происшествий.

– Что пишут? – поинтересовалась Марина.

– Вчера у подъезда своего дома, – заунывным голосом прочел Миша, – неизвестным киллером был расстрелян один из крупных криминальных авторитетов Москвы… У тебя что-то упало!

– Что? – хрипло переспросила Марина, глядя перед собой остановившимся взглядом.

– Говорю, упало у тебя, – Миша поднял косметический набор. – Аккуратнее надо. Все краски побились… Где я остановился? …авторитетов Москвы… Петр Солонцев, он же Соленый… Да что с тобой? Ты, часом, не беременна?

– Идиот, – сказала Марина, – цвет постепенно возвращался на ее посеревшее лицо. – Читаешь всякую гадость. Лучше найди страничку хит-парада.