Возле него он вновь облокотился на дерево. Стоял весь бледный, вот-вот опять сползёт в обморок.

– Успели они всё же что-то вколоть, вот меня и накрывает, – прохрипел Макс, – вещи, достань, пожалуйста.

Он глазами показал на багажник мотоцикла. Я открыла его и достала оттуда футболку, спортивные штаны и кроссовки.

– Это всё? А куртка? Ты же заболеешь, – помогая ему натянуть одежду и морщась, когда она тут же пропитывалась кровью, обеспокоенно произнесла я.

– Нормально не околею, – сла́бо улыбнулся Макс. – Дом твоей тёти далеко?

– Ну, ещё где-то минут двадцать топать.

– Поехали, – сказал он, направляясь к мотоциклу, чуть пошатываясь.

Заглянув в багажник, достал мобильный. Потыкал в него и разочарованно прорычал:

– Сдох, у тебя с собой нет зарядки? – посмотрел на меня вопросительно.

– Нет, с собой нету, – развела я руками.

– Тогда поехали, – Макс попытался сесть на мотоцикл, но чуть не упал, я успела подставить ему своё плечо.

– С ума сошёл? В таком состоянии за руль? – прошипела я.

– Я не дойду, сдохну где-нибудь по дороге, – тихо ответил он. – Мотоцикл здесь нельзя оставлять. Быстро вычислят же. Вилка, нам надо скорее отсюда убраться. Просто поверь.

– Я не знаю, кто ты. И кто были те парни. Поэтому мне сложно тебе доверять, – опасливо произнесла я.

– Давай тогда ты за рулём. Я помогу, подскажу, это не сложно. Только быстрее, – умоляюще посмотрел Макс на меня. – Ты на велике умеешь ездить?

Неуверенно кивнула.

– Это то же самое, только с мотором.

– Хорошо, – неохотно согласилась я, всё ещё держа себя в руках и не давая себе скатиться в истерику. – Давай попробуем. Надеюсь, ты не отгрызёшь мне голову, если я ушатаю твою игрушку.

Попыталась пошутить я, и Макс сла́бо улыбнулся:

– Не отгрызу, обещаю.

Я села на мотоцикл и уставилась на какие-то кнопочки перед собой.

– Вот так, – он легко завёл свою махину и вскарабкался позади меня, прижимаясь. – Я буду всё делать, а ты рули, чтобы мы никуда не врезались.

Его дыхание обожгло мне ухо и шею. По спине пробежал табун мурашек. Сердце ухнуло куда-то вниз и бешено заколотилось, как птичка в клетке. Я тряхнула головой, стараясь отогнать порочные мысли.

– Ну что, погнали? – хрипло прошептал он.

Ехали мы не очень быстро, чему я была несказанно рада. Я вообще боюсь скорости. Стало совсем темно, луны на небе не было видно. До дачного посёлка добрались уже совсем затемно. Благо тёти Танин дом стоял с самого края, и я знала все дыры в заборах, не пришлось ехать через пост охраны.

Протащив кое-как мотоцикл и вкатив его во двор, не без помощи Макса, я закрыла за нами ворота и пошла отпирать дом. Макс остался стоять у ворот, привалившись к ним боком.

– Ты чего там застрял? – спросила я, насторожённо, стоя на крыльце и пытаясь попасть ключом в замок.

Он не ответил и начал оседать вниз. Я подорвалась и побежала к нему, но он уже лежал без сознания.

Чертыхнувшись, попробовала вновь привести его в чувство. Вот будет засада, если тётя завтра вернётся со смены, а у неё во дворе лежит труп.

Но Макс дышал. Тяжело, надрывно, но дышал. Пульс был, хоть и не ровный. Живой. По крайней мере, пока. Я прикинула, сколько крови он мог потерять за это время, и ужаснулась. Нужно немедленно обработать его раны. Но не на улице же это делать. Села рядом с ним и в бессилии стукнула кулаком в землю. Вдруг у меня зазвонил телефон.

На экране высветилось улыбающееся лицо рыжеволосой женщины. Тётя Таня решила проверить, как у меня дела. Я подобралась и, напустив в голос безразличия и скуки, ответила:

– Привет, тёть Тань, как твоё дежурство?

– Виола, детка, ты дома? – с облегчением отозвались на том конце провода.

– Да давно уже, кур и кроликов покормила, – хлопнула себя мысленно по лбу. – Ты во сколько завтра приедешь?

– Детка, я хотела попросить тебя побыть у меня несколько дней. Завтра я останусь в дневную смену, Надя заболела, а вечером уеду в Новотроицк на несколько дней. Там тётя Катя заболела, надо уколы ей проколоть. Ты же присмотришь за моим хозяйством?

– Да, конечно, тёть Тань, без вопросов. Ой, погоди, – решилась я задать вопрос.

– Да, детка, что такое? – напряжённо ответила тётя Таня.

– Если человек в обморок упал, как его лучше привести в чувство?

– Как обычно, нашатырём, а что случилось? С тобой Света и она в обморок упала? – забеспокоилась тётя Таня.

– Нет, просто мне доклад писать. Я думала, может, ещё какие-то способы есть.

– А, это, – с облегчением выдохнула моя собеседница. – Ну, сначала человека нужно уложить на пол и повернуть набок, ослабить воротник, если это рубашка… – начала перечислять тётя Таня, а во мне уже включился врач.

Я всё это уже давно знала, но из-за нервного потрясения в голове была каша.

– Спасибо, тёть Тань, дальше я сама. Люблю. Целую. Завтра позвоню. Тёте Кате привет.

Я отключилась и понеслась в дом. Паника ушла, уступив место приятной сосредоточенности.

В доме я схватила плед. Нашла в большую банку нашатыря. Кто знает, сколько этому бугаю может понадобиться для приведения в чувство, и достала ватные диски.

Побежала обратно на улицу. Накрыла Макса пледом, чуть развернув его набок. Что получилось сделать с больши́м трудом. Проверила пульс. Он стал более чёткий. Смочила ватные диски нашатырём и сунула Максу под нос. Через несколько секунд Макс пришёл в себя и начал отпихивать от носа вонючую вату. Случайно пнул банку, и жидкость растеклась вонючей лужей под забором. Я же вздохнула с облегчением.

– Макс, пойдём в дом, нужно обработать твои раны, – тихо позвала его я.

– М-м-м? – отозвался он, ошалело оглядываясь.

– Макс, вставай, я не подниму тебя, – чуть не расплакалась я.

Он мотнул головой, крылья его носа затрепетали, будто принюхиваясь к чему-то.

– Зачем ты пихала мне в нос эту гадость? – хрипло спросил он поморщившись. – Я ничего теперь не чувствую.

– Вставай давай, – зашипела я. – Как мне прикажешь тебя в чувства приводить? Ты здоровый бугай, я тебя не дотащу. А здесь, на улице, обрабатывать раны и, скорее всего, зашивать их – такое себе удовольствие. Я замёрзла уже.

Макс посмотрел на меня и, кивнув, начал подниматься. Как могла, помогала ему. Наконец, мы зашли в дом, и я завела его в ванную.

– Залезай, надо смыть с тебя всё это и посмотреть, насколько плохо дело, – кивнула я на ванную.

Он безропотно подчинился.

– Да куда ты в этом, – попыталась запротестовать я. – А, ладно. Всё равно вещи на выброс, сейчас принесу, ножницы будем срезать.

Макс посмотрел на меня и стянул с себя футболку, сдирая вместе с подсохшими корками плечо и бок, снова пошла кровь. Я включила воду. Он чуть помедлил, покосившись на меня, и попытался снять штаны, но они присохли намертво.

– Прекрати, что ты делаешь? – закатила я глаза к потолку, хватая Макса за руки.

– Стесняешься? – хрипло засмеялся он.

– Дурак? Ты сейчас серьёзно думаешь, что я никогда голого мужика не видела? – возмутилась я, но покраснела.

Не стала уточнять, правда, что видела подобное только несколько раз, и то в морге, на практических занятиях. Но это же сути не меняет?

– Дай одежде отмокнуть, потом аккуратно срежем и обработаем. Бок придётся зашивать, уже вижу. Плечо и так заживёт. А вот с ногой надо смотреть. Сиди, отмокай, сейчас принесу всё, что нужно, – буркнула я, вылетая из ванной.

Принеся инструменты, шелковые нитки, антисептик и перевязочный материал, приступила к работе. Рана на боку была довольно глубокая. Получилось в общей сложности восемь швов. Закончив, смазала ещё раз края раны и залепила специальным перевязочным пластырем. Плечо и спину просто обработала и налепила пластырей.

Пришла очередь ноги. Я спустила воду, ставшую алой от крови, и аккуратно принялась разрезать штанину.