– Да понял я, понял, – засмеялся Макс. – Чего ты такая заведённая, Виолетта? Давно секса не было?

Я задохнулась от возмущения и, снова покраснев, отвернулась, продолжая яростно кромсать сыр.

– Дурак, – буркнула я, немного справившись с эмоциями.

– Согласен, – не стал отпираться Макс. – Я веду себя, как последняя скотина. Прости меня, Виолетта!

Он бухнулся на колени. Я закатила глаза к потолку. Ну действительно – дурак и есть.

– Иди завтракать, – вздохнула я, подхватывая тарелки с бутербродами и яичницей и перемещая их на обеденный стол.

Он резко стал серьёзным. Помог перенести всё на стол и уселся рядом со мной.

– Нам надо серьёзно поговорить, Виолетта, – выделил он моё имя.

– О чём? – буркнула я. – Между нами ничего не было. Я просто перенервничала и устала, пока над тобой всю ночь прыгала, не давая помереть. Только трупа нам здесь не хватало. Вот и уснула там, где не надо.

– Да я не об этом, малая, – вздохнул он. – Ой, прости-прости! Виолетта.

Поправился он, чуть скривив губы в усмешке.

– А о чём? О том, что ты оборотень? И те парни тоже? – повернула я к нему голову, сверля взглядом.

– Именно об этом, – вздохнул он. – То что ты видела… Это очень опасная тайна. Если посчитают, что ты можешь стать угрозой раскрытия её, тебя просто убьют, ты понимаешь?

Он с беспокойством смотрел мне прямо в глаза. Неужели ему и правда не всё равно?

– Подумаешь, велика потеря, – с напускным безразличием отмахнулась я. – По мне, плакать никто не будет. Некому. Ну если только тётя Таня расстроится.

– Это твоя родственница? – спросил Макс.

– Нет. Тётя Таня работала в роддоме, где я появилась на этот чёртов свет, – скривилась я в усмешке. – Мама попала в аварию, её не спасли, а я оказалась живучая. Но из родни так никто и не объявился. Никому я не нужна оказалась. И меня сдали в детдом. Тётя Таня выхаживала меня, пока я была в больнице. Я тоже чуть не умерла после той аварии, но вот видишь – сижу здесь. В детдоме меня не брали в семьи. Я их, видите ли, пугала своим взглядом. К десяти годам я перестала ждать новую семью или надеяться, что меня найдут родные. Тётя Таня приезжала каждый свой выходной, сколько себя помню. Но опеку ей не давали, а уж удочерить тем более. Семьи у неё не сложилось. Тётя Таня тогда с родителями жила и двумя сёстрами. Там свои заморочки. Когда мне исполнялось восемь, директор детдома разрешила тёте Тане взять меня домой на все выходные. Это нарушение. Но директриса – прекрасная женщина и понимала, что и мне, и ей это нужно. К тому же за столько лет она не приехала ко мне всего один раз, когда ездила на похороны отца. И то, позвонила и сказала передать привет, чтобы я не чувствовала себя брошенной. Это был мой самый лучший день рождения и самый лучший Новый год. По сути, она мне заменила маму, а я, смею надеяться, ей дочь. Я и в мед пошла, потому что хочу быть как она. Вот так вот, Макс. Не знаю, зачем я тебе это всё рассказываю.

Я пожала плечами, продолжая ковырять яичницу.

– А сейчас? – прошептал Макс.

– Что сейчас? – не поняла я.

– Ну, сейчас же ты, получается, здесь живёшь? – откашлявшись, переспросил он.

– Нет, ты что. Мне квартиру дали после детдома. Там я и живу. А сюда приезжаю раз в три дня, покормить живность, пока тётя Таня на дежурстве.

– Виолетта, послушай меня, я прошу тебя никуда не выходи́ть, хотя бы в ближайшую неделю. Попробую утрясти с Киром это дело, чтобы про тебя никто не узнал. Ты поняла? – он взял меня за плечи и развернул к себе.

Меня будто током прошило от его прикосновений. Зачесалось плечо, в которое Макс меня укусил.

Он внимательно посмотрел мне в глаза.

– Поняла, спрашиваю? – рыкнул он, а я вздрогнула, выползая из своих мыслей.

– Поняла, – буркнула я. – Только это не получится сделать. Мне на учёбу надо, и на работу, я, вообще-то, подрабатываю, на одно пособие особо не разгуляешься. Особенно когда всякие хамы куртки рвут.

– Возьми больничный, ты же в меде, что у вас, некому справку сделать? И на работе тоже – больничный или отпуск. Или уволься, я дам тебе денег. Только не выходи никуда, Вилка, прошу! – рыкнул он, и его просьба прозвучала, как приказ.

– Да не могу я, – закатила я глаза к потолку. – Меня подменить некому. Да и вообще, зачем меня кому-то убивать? Я никому ничего дурного не сделала. И болтать не буду. Почему? За что?

Я нервно хохотнула, сдерживая вновь поступившие к глазам слёзы. Всё это выглядело таким абсурдным, что я не знала плакать мне или смеяться.

– Мы одарённые, – медленно начал Макс. – У нас такой закон: если кто-нибудь из людей узнает про нас, увидит оборот и будет представлять опасность для сохранения тайны, то человека ликвидируют.

– Какой-то дурацкий у вас закон, – буркнула я. – Что прям всех и каждого, кто хоть что-то узнал?

От волнения мой голос сорвался на какой-то неестественный писк, и я закашлялась.

– Нет, не всех. Кто может быть полезен нам, тот живёт, пока молчит. Выполняет поручения совета. Некоторых отправляют в психушку. А особо болтливых убирают, – хмуро закончил Макс.

– Давай так: ты сейчас выходишь из этого дома, садишься на свой байк и сваливаешь отсюда туда, откуда приехал. И забываешь о моём существовании. Я же обещаю молчать и ничего никому никогда не скажу. Живу своей скучной человеческой жизнью и не лезу в ваши дела. Договорились? – я исподлобья посмотрела на него.

– Дура! Ты что, не понимаешь, сейчас речь идёт о твоей жизни? – вспылил Макс. – И ладно, я один бы знал. Но о тебе знают ещё трое одарённых! А Кир, сто пудов, молчать не будет.

– Ну так договорись с ним на вашем оборотническом языке, – пожала плечами я.

– Он не пойдёт на это! – выкрикнул Макс.

– Почему? Ему-то что от меня надо? – не выдержала я, тоже повышая голос.

– Не ты. Им я нужен, – вздохнул Макс и обхватил голову руками.

– Не понимаю, а при чём здесь я? – удивлённо вскинула брови и посмотрела на него.

– Чекалиным нужны наши земли, поэтому хотят породниться с моим кланом и подсунуть мне их истеричную сестричку в пару. Точнее, земли – это побочное, – Макс поморщился, как от зубной боли, вскочил на ноги и принялся расхаживать по комнате. – Их сестричка решила, что мы пара, и вознамерилась любыми способами добиться желаемого. Если я приду к ним с просьбой забыть вчерашнее происшествие и тебя заодно., то они быстро сложат два и два и поймут, что этим смогут меня шантажировать. Тебя могут похитить, да что угодно сделать, чтобы я назвал Карину своей.

– То есть из-за того, что ты не хочешь жениться на какой-то девице, страдать должна я? – возмутилась я. – Женись на ней, и дело с концом. В чём проблема? Она такая же, как ты? Из этих. Одарённых?

Сказала и тут же почувствовала укол в груди. Стало так паршиво и тоскливо от мысли, что рядом с ним будет другая. Не я. Тут же мысленно одёрнула себя. Глупости всякие в голову пускать нельзя, и нам с ним совершенно не нужно даже рядом находиться.

– Да, она тоже одарённая. Но я не хочу связывать себя с истеричной стервой. Ты меня так ненавидишь, что желаешь такой жизни? – он как-то странно посмотрел на меня.

– Я тебя не ненавижу, я вообще тебя не знаю, твою невесту не знаю… – начала я.

– Она не моя невеста! – огрызнулся Макс.

– Да вообще плевать, мне больше нравилось не знать вообще всего этого, и жить своей спокойной жизнью, – я всхлипнула. – Не хочу ничего знать, ни о тебе, ни об одарённых, вообще ничего! Убирайся сейчас же!

Я снова всхлипнула, чувствуя, что вот-вот меня накроет новая истерика. А я не хочу снова плакать при Максе.

– Ты не понимаешь, если всё вскроется, то убить тебя должен буду я! – зло выкрикнул Макс, сверля меня взглядом.

– Почему ты? – округлила я на него глаза и опять всхлипнула.

– Да потому что произошло это всё на землях моего клана! – рыкнул Макс. – И меня, как наследника, совет обяжет решить этот вопрос!