Я сомневаюсь, что он знает, что на прошлой неделе мне исполнилось восемнадцать, но он знает, что я, по крайней мере, еще учусь в школе. Его мерзкое лицо краснеет, и он засовывает сигарету обратно в рот, отходя от лестницы.

— Ничего подобного, ворчит он, поворачиваясь и уходя от того места, где я все еще стою.

Я скрежещу зубами, глядя, как он стучится в чужую дверь. В квартиру, где, я уверен, живет молодая девушка и ее мать-одиночка. Я сжимаю кулаки, не зная, что делать.

— Оставь это. От того, что тебя и твою маму выгонят, ничего не изменится.

Я поворачиваюсь на глубокий голос справа от меня. Мое тело расслабляется, когда я вижу Уайатта, курящего на крыльце. Он протягивает свою пачку, и я качаю головой.

— Не могу. У меня сезон.

Он улыбается, его зубы ярко блестят в полумраке тени.

— Как дела? Я тебя редко вижу.

Садясь рядом с ним, я вздыхаю, чувствуя боль в груди. Без Уайетта, я уверен, было несколько случаев, когда я бы умер. Он всегда знал, когда моя мама уходила в многодневные запои, и пробирался в наш дом, чтобы забрать меня в свой. Когда я стал старше, я понял, что он едва может позволить себе прокормить себя, не говоря уже о маленьком ребенке, которого он никогда не просил. Тогда я стал чаще ночевать у Дженсена, распознавая признаки, чтобы не остаться одному.

— Хорошо. В этом году команда очень сильна. Думаю, у нас есть хорошие шансы стать чемпионами.

Уайатт ударяется своим плечом о мое.

— Уверен, что скауты из колледжей просто кишат вокруг тебя.

— Да, возможно. Так говорит тренер, пробормотал я. Я еще не задумывался о колледже.

Он медленно выдыхает дым, затем ударяет зажженным концом о бетон, после чего заправляет прядь за ухо.

— Убирайся отсюда, Коул. Делай то, что должен делать, но ни на секунду не думай ни о маме, ни обо мне.

У меня сжалась челюсть, и я взглянул на него. Его темные глаза смотрят на меня со своей обычной теплотой.

— Ты понял меня, сынок?

Я киваю, отворачиваясь, так как мое зрение немного затуманивается.

— Да, я тебя понял.

Он похлопывает меня по спине и встает.

— Сегодня вечер пятницы. Идите веселиться, или что вы там делаете, дети. Не задерживайся в этой дыре.

Oливия

Руль дергается в моих руках, и меня пугает дребезжащий звук. Я съезжаю на обочину, радуясь, что нахожусь на пустой жилой улице. Сжимая в руке ключи, я вылезаю из машины, обхожу свой джип и стону, когда вижу спущенное колесо.

Я открываю багажник, отодвигаю коврик, достаю комплект и запасное колесо и звоню Дженсену, чтобы он меня встретил. Будучи вдовой, я научилась делать много вещей, но замена колеса не входит в их число.

После трех безответных звонков я роюсь в сумочке, пока не нахожу старую карточку помощи на дорогах, и только потом вдвойне расстраиваюсь, когда узнаю, что срок действия страховки истек и они хотят более пятисот долларов за ее возобновление и экстренное обслуживание.

— Оливия?

Я вскрикиваю, поворачиваясь лицом к Коулу. В моем животе порхают бабочки, а на щеках вспыхивают воспоминания о нашей ночи.

— Коул? Я переспрашиваю, глядя на пустынную улицу. Я была не так уж и близко к нашему дому.

Его грудь быстро поднимается и опускается, когда он подходит ближе. Он поднимает нижнюю часть рубашки, демонстрируя свой пресс, и вытирает пот с лица.

— Тебе нужна помощь? Он машет рукой в сторону моего спущенного колеса.

Я прикусываю губу, не зная, стоит ли принять его предложение или оплатить помощь на дороге. Чем дольше я нахожусь в его присутствии, тем сильнее покалывает мое тело. Я была благодарна ему за то, что он избегал дома, или, по крайней мере, меня, в течение последней недели после начала занятий.

Коул нахмурил брови.

— Ты действительно думаешь о том, чтобы сказать нет?

Вздохнув, я покачала головой.

— Прости, спасибо, что спросил. Я взяла набор из багажника.

Он кивает, берет его и подкатывает запаску к спущенному колесу. Он приседает, чтобы приступить к работе, а я отвожу взгляд, стыдясь того, что снова любуюсь его телом. Потом я вспоминаю, что написал мне сын час назад, когда я ушла по своим делам.

— Так где Дженсен? Он сказал мне, что был с тобой, но не ответил, когда я позвонила.

Коул замирает, его лицо краснеет, когда он украдкой бросает на меня взгляд, а затем снова сосредотачивается на шине.

— Он был со мной, но я решил пробежаться, и он ушел. Я не знаю, где он.

Я скрещиваю руки на груди, прислонившись к машине.

— Ты не стал бы мне врать, правда?

— Конечно, нет, миссис Мэтьюс, — бормочет он, и машина трясется, пока он продолжает менять испорченное колесо. Я смотрю на него сузившимися глазами. Я уверена, что он мне лжет.

— Что ты здесь делаешь? спрашиваю я.

Коул пожимает плечами.

— Я просто бегаю. У меня нет определенного места. Я знаю город достаточно хорошо, чтобы добраться до главной дороги, если заблужусь.

— Это все равно опасно.

Он оглядывается через плечо с озорной ухмылкой.

— Беспокоишься обо мне, Оливия?

Я сузила глаза.

— Конечно… Я все еще забочусь о тебе. Ты мне как второй сын.

— Правда? Тогда такие чувства и то, что мы делали, было бы технически незаконно, — хмыкает Коул.

Мои щеки пылают, и я смотрю на него еще пристальнее, надеясь, что он почувствует мой холодный взгляд.

— Это неуместно.

— Не так неуместно, как когда ты стояла на коленях и…

— Коул! Прекрати говорить о той ночи, восклицаю я, а потом вздыхаю. — Прости. Мы же договорились, не так ли? Мы должны были продолжать жить как обычно.

Он молчит, перебирая в руках колесо. Я переживаю, что расстроила его, но в то же время мне нужно, чтобы он перестал признавать очевидное сексуальное напряжение, которое витало в воздухе с тех пор, как он появился передо мной.

Через несколько минут я прочищаю горло.

— Спасибо, что помог мне.

Коул снова пожимает плечами.

— Я научился делать это с закрытыми глазами на втором курсе в автомастерской.

Я впечатлена, пока напоминание о том, что второй курс был меньше двух лет назад, не портит мне настроение. Я скрежещу зубами, ненавидя постоянный стыд за разницу между нашими возрастами.

Стоя, он снимает рубашку и вытирает ею жир и грязь на пальцах от колеса. Я прикусываю язык, чтобы он не вывалился изо рта на влажную кожу его пресса. Когда он поднимает старое колесо и закидывает его в багажник, я на пару секунд обдуваю себя рукой, чтобы остудить свое до смешного возбужденное тело. Я иду к водительской двери, твердо решив убраться подальше от этого парня и его путей соблазнения.

Он захлопывает заднюю дверь, и я слышу звук гравия, когда он идет ко мне. Его руки пусты, и я хмурюсь, гадая, не бросил ли он и свою футболку в мою машину. Я не хочу спрашивать, потому что Коул без рубашки — это то, от чего мне трудно оторвать взгляд.

— Так что… спасибо еще раз. Я улыбаюсь ему. Его пристальный взгляд немного нервирует.

Коул ухмыляется, по его лицу расползается тьма.

— Это все, что я получу. Спасибо?

Мое сердце колотится быстрее.

— Что еще ты хочешь?

Он подходит ближе, и я кладу руку на его голую теплую грудь, чтобы попытаться остановить его. Он продолжает прижиматься ко мне всем телом и наклоняется вперед, его губы касаются моего уха.

— Наклонись, руки на сиденье.

Я откидываю голову назад.

— Ч…что?

Коул обхватывает меня за талию и переворачивает. Мои руки цепляются за сиденье машины, когда он вытягивает мои бедра, его нога бьется по моей лодыжке, чтобы я шире раздвинула ноги.

— Коул! Я пытаюсь кричать, но получается придушенный хрип.

Его пальцы разминают плоть моих ягодиц, а затем загибаются на поясе моих леггинсов и стягивают их. Он издал стон, увидев, что моя киска и попка обнажены перед всем миром, поскольку я осталась без нижнего белья.

— Я мечтал об этом всю неделю, шепчет он. Его прикосновения обжигают меня, когда он ласкает мои намокшие складочки.