— Да.

Джеки подмигивает мне.

— А вы с партнером пользуетесь средствами защиты?

Застонав, я закрываю лицо руками.

— Нет. Я знаю, это глупо. Но после первого ребенка я несколько лет боролась с бесплодием. А потом…Я резко вдыхаю, опуская руки. — Когда месячные перестали приходить, я просто решила, что это все. Понимаете?

Она улыбается, от нее исходит успокаивающее тепло.

— У месячных есть свой собственный разум. Они могут начинаться и заканчиваться по разным причинам. Хотите, чтобы мы сделали анализ на ЗППП во время вашего осмотра?

— Нет, в этом нет необходимости.

Ее губы сжались. — Вы уверены? Это покрывается вашей страховкой.

— Верно… в любом случае, наверное, стоит. Я соглашаюсь с ней, не желая объяснять, что единственный мужчина, с которым я была в последнее время, никогда не был ни с кем другим.

— Я сообщу врачу. Были ли еще какие-то опасения?

Я качаю головой. Мне нужен только ответ. Я беременна или у меня начинается менопауза? А что, если ничего из вышеперечисленного нет, и я схожу с ума по пустякам? Тест, который я сделала в больнице, было трудно прочитать, но я была уверена, что он отрицательный. Это определенно не было так просто, как маленькая белая палочка с крошечным окошком, где написано «да» или «нет». Я не могла заставить себя купить еще один тест для подтверждения. Если я беременна, то, вероятно, мне следует выяснить, что происходит с моими месячными. Может быть, даже попытаться урегулировать их, если это возможно.

— Раздевайтесь. Бюстгальтер можно не снимать, если только вы не хотите, чтобы доктор проверил грудь.

Она уходит, а я снимаю одежду, складываю ее и убираю в сумку, после чего забираюсь обратно на стол. Я шевелю пальцами ног, тихонько смеясь над ярко-оранжевыми носками с изображением ламы. Сегодня утром я не обратила на них внимания, не ожидая, что кто-то их увидит. С каждой минутой я стараюсь не думать о том, что могу быть беременной. Я не хочу обнадеживать себя. Мы так долго пытались забеременеть после Дженсена, даже говорили о консультации с врачом по бесплодию перед самой его кончиной.

Если я залетела от восемнадцатилетнего парня, с которым тайком встречалась, я уверена, что вселенная жестоко издевается надо мной. Но мне будет все равно, я буду хотеть этого ребенка. Слезы скатываются в уголки глаз, и я быстро вытираю их. Наивно думать о том, чтобы оставить ребенка.

Раздается тихий стук, и в кабинет входит пожилой мужчина.

— Здравствуйте, я доктор Робертс.

Я приподнимаюсь на стуле, даря ему натянутую улыбку. Он садится на табурет, придвигаясь ко мне вплотную.

— Так вы здесь, чтобы узнать, беременны вы или находитесь в предменопаузе? Он повторил то, что я сказала медсестре.

Я киваю, и он усмехается.

— Это два конца одного спектра, не так ли?

Напряжение спадает с моего тела, и я смеюсь. — Да, наверное.

— Ну… он достает свой планшет, балансируя им на коленях, и улыбается. — Анализ мочи дал положительный результат. Если вам нужно дополнительное подтверждение, наш техник сегодня здесь, и мы можем сделать УЗИ. Я заметил, что у вас нет даты последнего менструального цикла. Как вы думаете, на каком сроке вы можете быть?

Надежда наполняет мою грудь, и я пытаюсь сосредоточиться на том, о чем он спрашивает, когда в голове возникают образы малыша и оформления детской комнаты.

— Да, пожалуйста, давайте сделаем УЗИ. И… не больше двух месяцев.

— Звучит отлично! Давайте вы ляжете так, чтобы я мог провести осмотр, а потом я попрошу техника прийти на УЗИ. Возможно, придется сделать трансвагинальное, в зависимости от срока беременности, хорошо?

Я считаю плитки на потолке, пока врач выполняет все действия. Он комментирует, что все хорошо, прежде чем взять анализы, необходимые для анализа на ЗППП. К тому моменту, когда приходит техник на УЗИ, я вся дрожу от нервного напряжения.

— О! Это восклицание пугает меня, и я поворачиваю голову к экрану, на который смотрит техник. Палочка, которую она держит между моих ног, сдвигается.

— Что? мой голос трещит от волнения.

Техник смотрит на меня. Малыши находятся на большем сроке, чем мы ожидали. Я бы сказала, примерно между 10 и 11 неделями. Я собираюсь переключиться на брюшную полость, чтобы посмотреть, сможем ли мы сделать еще несколько измерений. Она сдвигает простыни, чтобы прикрыть мою нижнюю часть.

Мои губы раздвигаются.

— Подождите… вы сказали «малыши»?

Коул

Я тыкаю пальцем в затянувшиеся желтые синяки на животе. Теперь я их почти не чувствую, и, по крайней мере, они не так страшны, как уродливые синяки на лице и шее. Всю прошлую неделю я пропускал школу и тренировки, уединившись в гостевой спальне дома Мэтьюсов. Даже Дженсен и Оливия не проводили со мной много времени.

После того как я проснулся от того, что она лежала у моей кровати в реанимации, я ожидал большего. Как будто я был незваным гостем, которого они приютили. Она готовила мне еду, а Дженсен без лишних слов уходил, если только не наступало время обеда. Тогда и Оливия убегала, если я пытался с ней заговорить.

Сбросив рубашку, я вернулся в комнату и запихнул оставшуюся одежду в рюкзак. Я твердо решил уехать сегодня. Я не был уверен, куда пойду. Может быть, Уайетт позволит мне остаться у него дома. Хотя, скорее всего, мне придется найти работу, чтобы помочь ему справиться с расходами, связанными с проживанием с ним еще одного человека.

Оливия легонько стучит, прежде чем открыть дверь, в руках у нее обычный поднос, и она входит. Она останавливается, увидев мой объемистый рюкзак и пустые полки.

— Что ты делаешь?

Я хмурюсь.

— Ухожу. Я уже достаточно вам надоел.

Оливия ставит поднос на тумбочку.

— О чем ты говоришь?

— Послушай, очевидно, что вы, ребята, не хотите меня здесь видеть. Спасибо, что позволили мне остаться на какое-то, но я разберусь с этим. Ничего страшного.

Она качает головой, вцепившись руками в волосы.

— Ты не можешь уйти.

Подняв брови, я смотрю на нее.

— Почему?

Оливия моргает, ее грудь поднимается и опускается быстрее, когда ее дыхание учащается. Она прикусывает губу, и мой член дергается, впервые за пару недель.

— Что происходит? Ты в порядке? Моя мама угрожала тебе или что-то в этом роде? Я пытаюсь перебрать в уме все возможные варианты того, что могло произойти за то время, что я торчу в этих четырех стенах.

— Я просто хочу сказать, что не планировала этого. Честно говоря, я не думала, что такое возможно.

Я ничего не отвечаю, молча наблюдая за тем, как она делает еще несколько шагов, прежде чем полностью повернуться ко мне лицом, положив руку на живот.

— Я беременна.

От шока у меня пересохло в горле, язык покалывает, пока я впитываю ее слова.

— Ты…

— Близнецами.

Мои брови взлетают вверх. — Близнецами?!

Оливия смеется, сухая пустота смеха вторит ее отчаянию.

— Видимо, многоплодные беременности чаще встречаются у гериатрических женщин. Они назвали меня гериатрической, Коул! Мало того, что мой возраст подвергает меня риску, так теперь еще и тот факт, что я буду носить двух деток.

Мои мысли завертелись, и я опустился на кровать, моргая.

— Мы беременны?

Ее лицо напрягается.

— Я… Коул.

Ты еще очень молод. У тебя есть вся жизнь, и я никогда не буду скрывать от тебя, но я ничего не жду. У меня есть средства, чтобы позаботиться о них.

Горечь застилает мне рот, желчь подступает к горлу.

— Ты думаешь, я брошу своих детей?

Она качает головой и делает шаг ближе, но я хватаю ее за запястье, чтобы она не коснулась меня.

— Коул, я не это имела в виду. Я…

— Это то, что ты сказала. Ты ничего от меня не ждешь? Что, если я хочу быть с ними каждый гребаный день? Это мои дети!

Ее глаза расширяются, а рот приоткрывается.

— Я, черт, знаю это! Но ты понятия не имеешь, что такое забота о ребенке, не говоря уже о двух.