Змей не остался в долгу и плюнул в снайпера, исколотого с головы до ног. Вторая граната не попала на сей раз в пасть, но угодила в глаз. Снайпер перекатом ушёл от встречного плевка. Змея дёрнулась за ним и напоролась на противотанковую мину. Вес и монстра был приличный, и мина радостно подорвалась. Остатки красного противного гребня улетели в одну сторону, остальная башка в другую. Снайпер вскочил на ноги и подпрыгнул от радости, празднуя победу. Половины змеи ещё исполняли замысловатый танец на арене и совершенно случайно хвост обрушился на спину снайпера. Его буквально смяло как тряпичную куклу сломав позвоночник. Что там осталось от внутренних органов уже было всё равно, человек умер на месте. Колизей взревел в ужасе. Воры закончили бой с одним погибшим.

В четвёртом секторе сборная Рима насиловала паука. По-другому это назвать было нельзя. Паук сидел на цепи и оборонялся от насевших на него людей. И дело было не в мощи команды бравых рейдеров, убивших не по одному десятку подобных представителей членистоногих. Дело состояло в том, что кто-то решил помочь им и влил вместо озверина в паука слабительное. Сейчас животное чувствовало себя не очень и тихо пукало отражая своей бронёй всякие пули, снаряды и прочее. Вообще-то в своём классе до десяти тонн паук был самым опасным элитником. Обычно пауки имели скрытые дары и могли завалить два таких рейда не напрягаясь. Сборная команда сперва осторожничала, но, когда поняла, что паучище в трансе начала его бурить не по-детски. Но перестаралась. После очередной гранаты, выбившей третий глаз из шести, на паука снизошло озарение. Он понял, что кто-то пытается его убить и возмутился. А здесь ещё лекарство сделало своё коварное дело. Паук обделался прямо в своём углу на радость всему Колизею. Со всех трибун его стали унижать, называя по-всякому отчего паук взбесился окончательно. Кто же знал, что его хвост способен выделять кислоту, хотя что там хвост, паук мог её выделять из любой точки на корпусе. Для этого у него открывалось мельчайшее сопло, сквозь которое разбрызгивалась кислота. Она так и не получила названия, но ей хватало трёх секунд и от любого материала, с которым она соприкасалась, оставался только серый порошок. Кстати, негодный никуда.

Опозорившийся паук, весь в своём зелёном дерьме метнулся на угорающих над ним людей из сборной Рима. Приземлившись точно посередине, он ещё раз показал, как умеет испражняться, только на этот раз это была кислота, выпущенная через сопла. Я успел сосчитать до двух и сборной команды вечного города Рима не стало. Паук почесал себя своим хвостом раздумывая куда ему направится дальше, как стенки сектора упали и по нему открыли ураганный огонь зушки. Вот здесь паучку пришлось убираться подальше. Но куда убежишь, когда всё спланировано таким образом, что живых заражённых остаться не могло. Паук оказался крепким и даже растворил четыре зенитных расчёта, но в конце всё-таки пал на расплавленные камни арены слабо виляя хвостом.

— Пфффф… — я шумно выдохнул и не заметив, как не дышал последние пару минут. — Охренеть!

— Это ещё цветочки, пахан! — обрадованно произнёс Сиплый. — То ли будет на финале!

— А что обычно бывает? — спросила Гюрза.

— Два варианта, смотря кого приготовили. Или две бригады метелят одного заражённого.

— Или он их, — вставил папаша Кац.

— Именно. Или каждый своего как сейчас. Первый вариант зрелищнее, конечно.

— Круто. У нас же есть билеты на финал, Жень? — спросила Немезида.

— Да. Слушайте, кто-нибудь видел Кима? Куда он делся?

Сюда почти не проникал свет, противно пахло экскрементами и немытыми человеческими телами. Ким попытался разлепить глаза, правый заплыл и не открывался. Он приподнялся на руках и обнаружил у себя на груди чьи-то ноги. Ким не знал, как попал сюда, но прекрасно помнил, что поймали его на стадионе, когда он пошёл в туалет. Получив мощный удар дубинкой по затылку, он отключился.

— Где мы? — прохрипел Ким скинув с себя ноги соседа по камере.

— В Аду, — прошептал кто-то сзади. Ким резко повернулся и сразу пожалел. В голове что-то расплескалось и пол с потолком поменялся местами. Полежав немного, он вновь открыл глаз.

— Сильно тебя приложили? — спросил тот же голос. — Весь затылок в крови.

— Похоже. Ты кто? — скривился от боли ментат.

— Какая разница. Жить нам всё равно недолго. Попали мы, мил человек. Это подземная тюрьма воров, — объяснил собеседник.

— И что они так просто ловят всех подряд? — удивился Ким.

— Совсем нет. Видимо нужен ты им зачем-то. Я, например избил одного из них, когда он к моей девушке приставал. Ошибся я, надо было убивать, — с сожалением произнёс собеседник чьи контуры Ким смутно различал во мраке катакомб. — Оклемался тот ворюга и стуканул своим. Они меня нашли, а потом и девушку мою. Ну как мою, три дня назад познакомились, думали жить вместе.

— И где она сейчас? — спросил Ким подозревая нехорошее.

— В соседней клетке лежит. Не встаёт второй день, — с сожалением сказал мужчина.

— Почему?

— Ты с какой пальмы рухнул, старичок? Насиловали они её. Вот прямо здесь, на наших глазах. Долго, — Ким услышал, как скрепят зубы его собеседника. — Она же ни в чём не виновата. Это они специально сделали, чтобы мне больнее сделать.

— Так вы почти чужие, три дня знакомства всего.

— Почти… да.

— Звери они, — послышался другой голос. — Я здесь две недели как скот в хлеву. Кормят раз в день какой-то бурдой и живчика дадут немного, чтобы только не сдохнуть. Голова всё равно разламывается. И каждый день бьют.

— Бьют? — встревожился Ким.

— Ещё как. Выволокут в коридор и давай пинать, пока сами от усталости не упадут. Это владения Кривого, самый большой отморозок у Цезаря. В общем чего говорить, отсюда не выходят.

— Не выпускают? — дрогнувшим голосом спросил Ким.

— Нет, прикинь, — раздался смешок. — Здесь и убивают. Кривой садист, он любит довести человека до состояния животного, чтобы тот ему сапоги лизал. Тогда его ждёт быстрая смерть, если вдруг кто-то не сломается, то тех пытают.

— Лесник найдёт меня. Он всех освободит, а Кривому глаз на жопу натянет, — с уверенностью пробормотал Ким.

— Ты чего там шепчешь, паря? Какой Лесник? Здесь воров как грязи. Грохнут его или сюда попадёт к тебе, — не поверил Киму собеседник.

— Вряд ли сюда кто по собственной воли пойдёт, — сказал третий. — Ты кто такой, чтобы из-за тебя на Кривого наезжать?

— Никто. Но он придёт.

— Сильно парня по голове ударили, — предположил первый собеседник. — Ты полежи, мил человек, у тебя похоже сотрясение мозга. Бредишь, несёшь чего-то.

В подземелье раздался скрип открываемой двери и темноту разогнала полоска света. Послышались голоса и зажглось несколько фонарей.

— Ну вот, дождались. Сейчас кого-нибудь возьмут.

— Куда? — насторожился Ким.

— Туда, откуда не возвращаются, — прошептали у него над ухом. Лучи фонарей метались по стенам и полу. Ким насчитал четыре фонаря, значит их не меньше четырёх.

— Может навалимся все? Их четверо всего, — также тихо сказал молодой человек. Пребывание рядом с Лесником пошло ему на пользу, и он теперь мог постоять за себя.

— Ты встать даже не можешь, навалится он, — усмехнулся кто-то. Фонари осветили клетку, стоявшую в десяти метрах от той, где сидел Ким. Она была забита женщинами. Те тоже лежали кто, как и друг на друге. Воры остановились напротив неё.

— Одна падаль какая-то, — фыркнул кто-то из них. — Нормальных баб что ли нет?

— Тебе зачем, Кривой?

— Да, твоя правда. Подцепишь от них что-нибудь даже Улей не поможет, — Кривой громко рассмеялся собственной шутке. — Этих только в расход. Надоели они мне. Грязно у вас тут и воняет. Вечером всех выкинуть отсюда. А где этот птенчик?

— Здесь, — луч фонаря прошёлся по клетке с мужчинами. — Сейчас, сейчас. Вот он, блондинчик. — Сноп света упёрся в Кима, он зажмурился и прикрылся рукой.