— Я тебе помогу, дорогой, — с металлом в голосе пообещала Иштар. — Говори!
— Короче, я вообще не при делах. Рассказал про обоз Кривому, он сказал, чтобы я туда, то есть сюда внедрился и потому всё ему рассказал.
— Внедрился то как? — я не дал ему растечься мыслью по древу.
— Как, как. Очень просто, пику под лопатку и робу его на себя, — Немезида быстро посмотрела на левую лопатку Сиплого и кивнула. Она бесцеремонно сдёрнула с него робу. На спине между лопатками тоненькими ремнями крепились ножны, а в них рукоятью вниз держался стилет. Освободив от оружия, Немезида также бесцеремонно сдёрнула с него портки. К правой голени крепился ещё один стилет.
— Дар какой у тебя? — спросил я.
— Скорость, — повесив голову ответил Сиплый.
— Какое у тебя задание? — спросила Иштар.
— Говорю же, срисовать что вы тут мутите и Кривому обсказать.
— Кого-то убить? — задал я наводящий вопрос.
— Нет, что вы. Просто следить и ничем не выделяться, а пики на крайняк. Мало ли что.
— Кто установил маяк на телегу?
— Мужик какой-то. Они между собой странно базарили, я ни черта не понял. Больше шипели.
— Ты слышал что-нибудь о таргах? — спросила его Гюрза.
— Да ну гон это всё. Полулюди, полузаражённые? Слышал, но не верю.
— Вот чудак человек. Да их большинство в обозе, Сиплый, — сказал папаша Кац.
— Что нам с ним делать? — спросила Немезида.
— Пусть покажет того, кто маяк заложил его и тащи сюда. Гюрза, помоги им. Только так аккуратно. Чтобы других не напугать и Сиплого не спалить, — сказал я. Они ушли.
— Ты его хочешь агентом сделать? — спросила Иштар. — Думаешь он тебе за жемчуг служить будет?
— Нет, я уже вышел из этого возраста. Вся надежда на тебя, лисёнок. Кроме тебя никто гарантий не даёт в Улье. Можно его обратить в нашу веру, но так, чтобы знахарь не понял или ментат?
— Ментат не поймёт, нимфа не меняет ауру, — сказал Ким.
— Я пойму, но не факт, что остальные смогут распознать, — ответил папаша Кац.
— Пари, старичок? — усмехнулась Иштар.
— Давай. Лесник и ты Ким, свидетелями будете, — проскрипел папаша Кац.
— На что спорите? — спросил я.
— На щелбан. Если я выиграю, то ты за меня ему отвесишь, — сказала Иштар.
— Жалко тебя бить, ну ладно. Я же ведь и соврать могу?
— Нет. Я ему стоп слово скажу, а ты должен будешь его узнать. Если правильное, то мой код с него слетит.
— Ну-ну. Вот они как раз, — оживился Изя Кац. Немезида шла рядом с ещё одним оборванцем. Позади них шли Сиплый и Гюрза. Последняя держала в руках что-то серебристое размером с буханку чёрного хлеба.
— Он закладывал. В его телеге и нашли. Должно быть что-то мощное, раз до орбиты пробивает.
— Или до ретранслятора на земле? — спросил папаша Кац.
— Здесь нет ретрансляторов. Я это точно знаю, ближайший за Римом в двухстах километрах. И потом он должен быть в прямой видимости, а не далеко за горизонтом, — ответила Немезида.
— Подкованная, — хмыкнул папаша Кац.
— Бауманка за плечами, — показала ему язык Немезида.
— Прикольно, — кивнул папаша Кац. — Я начинаю чувствовать себя ущербным. Я всего лишь кандидат наук.
— Ты тарг? — спросил я погонщика. Он кивнул в ответ. — Зачем ты установил это устройство? Разве тарги работают на внешников?
— Он не сможет ответить тебе, Жень, — сказала Гюрза и положила устройство перед мной. — Они же шипят, говорят из них только элитные особи.
— Как же нам его тогда допросить?
— Я попробую? — предложил свои услуги Ким.
— Точно, он может!
Ким подошёл ближе к таргу и начал внимательно смотреть на него. Тарг побледнел, затем посерел и тут случилось то, чего мы никак не ожидали. Из его руки скользнул костяной шип, и он одним движением пробил себе голову. Острие шипа вошло в нижнюю челюсть и вышло из макушки. Тарг как стоял, так и рухнул на землю.
— Вот и поговорили, — крякнул папаша Кац.
— В натуре он хабар прикрутил, — Сиплый сплюнул на тарга. Опустившись ближе к нему, он приоткрыл тому рот и резко отпрянул, увидев частокол треугольных зубов. — Вы не гнали что ли? Тарг?
— Надо нам очень. Иди сюда, — Иштар подозвала его к своему ложу. Сиплый на ватных ногах подошёл к ней и застыл. Моя ненаглядная что-то прошептала ему на ухо и хлопнула по плечу. — Свободен.
Сиплый потряс головой и посмотрел на нас как будто впервые увидел.
— Сиплый иди сюда. Давно у знахаря был? Дар давно правили?
— Год уж как. У Молота особо ты никому на хрен не нужен, — папаша Кац возложил ему руки на макушку.
— Вот и какой смысл в бандиты идти? С голой жопой бегать по поручениям? — знахарь ощупывал его прислушиваясь.
— Куда меня с таким паспортом ещё возьмут? — жалобно ответил Сиплый показывая наколки.
— Куда, куда. Да хотя бы на нас поработаешь, богатым человеком станешь, — между делом сказал папаша Кац.
— Лесник, лепила твой не гонит часом? — спросил Сиплый наблюдая как знахарь шурует у него над головой руками.
— Нет, он человек слова. К тому же, ты теперь наш со всеми потрохами, — звонко заметила Иштар. — Ну, что родной? Слово есть?
— Женя.
— Что Женя? — спросил я.
— Слово Женя, — обрадованно сказал папаша Кац.
— А вот и нет. Сиплый я сейчас скажу слово и с тебя падёт мой блок. Зимбабве! — Сиплый вновь потряс головой и выпалил.
— Вы чего суки, честного бродягу решили опомоить? Я в натуре вас попишу сейчас, — и запустил руку под рубаху, но стилета там не обнаружил.
— Вот видишь? Знахарь, — Иштар одной только интонацией довела папашу Каца до белого каления.
— Ладно давай щелбан, проиграл я. Раз я не заметил, то и никто здесь не поймёт. Но как?
— Я же радужную приняла, забыл? Я теперь сама своих пределов не ведаю, — улыбнулась Иштар. — Слышь, гопник, не барагозь. — Сиплый сразу стал как шёлковый и встал рядом с Немезидой. — Возьми тарга и отнеси его подальше, сейчас за ним придёт одна очаровательная кошечка.
— Ну что, папаня, держи! — я уж постарался, да и звук такой характерный получился. Изя схватился за лоб ощупывая быстро растущую шишку.
— Это возмутительно! Кандидата наук и по лбу, вы звери, господа, — заныл папаша Кац.
— Сам согласился. Маяк здесь оставим, пусть сюда своих роботов шлют. И у меня такое ощущение, что нам пора убираться. Четыре дракона за две недели, боюсь беду накличем. Грузимся! Лисёнок, меня не покидают плохие мысли, что целью робота была именно ты. Ведь он мог выбрать любого, но дождался именно тебя. Когда приедем в Рим ты прикинешься, что находишься в коме. Просто лежи с закрытыми глазами. Хочу я выловить заказчика.
— Ты думаешь он захочет добить меня? — Иштар сразу поняла, что я замыслил.
— Типа того, — кивнул я.
— Для тебя, любимый, всё что угодно, — я поцеловал и обнял её, пытаясь заглушить муки совести.
С каким трудом мы вытащили по частям дракона одному Ктулху известно. Все последующие сутки мы работали как проклятые. Иштар уже встала на собственные ноги, а мы всё таскали и таскали на выход мешки с чешуёй, отпиленные рога и фрагменты хвоста. Последней ходкой мы решили взять череп дракона, чтобы уже ни у кого не было сомнений в нашей крутости. Мы же не расскажем никому о кристаллиде и его замечательном оружии. Пусть ломают голову, как нам это удалось. Соответствующую историю Иштар уже вложила в голову Сиплого как «очевидца». История была похожа на бред сивой кобылы и в неё не поверил бы пятилетний ребёнок. В этом и была её прелесть, в недосказанности. Сиплый, мол, видел начало и конец битвы, а самое интересное пролежал ничком в канаве боясь пошевелиться. Ну и конечно мы произвели фурор, когда появились у ворот Рима. Завидев на нашем бронеавтомобиле голову красного дракона, правда без рогов и клыков, охрана забыла даже спросить откуда у нас такая тачка. Но даже если бы она и вышла из ступора, то получила стандартный ответ. Нашли.
За время нашего триумфального шествия от стены до нашего дома мы собрали, наверное, половину города. В основном на нас смотрели как на богов спустившись с небес. Мы конечно же таковым не являлись, но для нашего дела именно такая реакция была нужна в первую очередь. Рядом с воротами нас встречал Петруччо собственной персоной. Он прихватил с собой несколько фургонов со льдом, как только услышал новость и теперь по договорённости с нами забил льдом подвал. Именно туда носильщики разгрузили дракона. Голову же его оставили в саду. Ей, по моему мнению полагался соответствующий пьедестал. В конце разгрузки мы щедро одарили всех, кто участвовал в операции не забыв долю погибших в Нью-Йорке. Отдельно получил Сиплый, ему отслюнявили ещё двадцать жемчужин и условились о времени и месте следующей встречи. Стоило нам только остаться одним как кто-то настойчиво позвонил в ворота.
