Так было долго, вплоть до примерно конца прошлого века. К тому моменту охвостье Йах-Ваада пусть и не сгинуло — напротив, чрезвычайно распространившись — но практически потеряло что знания о своих корнях, что возможности к сколь-либо ощутимым мистическим воздействиям. А ведь Двери, они как раз никуда не исчезли.Проклятье. да они на протяжении всего времени никуда не исчезали. Разве что выходили оттуда в подавляющем большинстве абсолютно неразумные твари, лишь самую малость приправленные тварями полуразумными. С чём это было связано? До поры оставшимся на Земле и век от века хиреющим мистикам оставалось лишь стоить различные гипотезы… попутно используя охоту на тварей как единственную возможность поддерживать запасы различного рода реагентов и создания чахлых, квелых, временных, но все же источников энергии для себя родимых.

А потом это всё резко изменилось. Похоже, давным-давно покинувшие этот мир мистики неким образом — в данной книге это не описывалось, упоминался лишь сам факт — нашли способ, как именно можно пробить окольную, но дорогу обратно. Сами на постоянной основе возвращаться вовсе не собирались, однако преподнесли «исторической родине» весьма ценный дар — способ подстроиться под до неузнаваемости изменившееся переплетение энергетических линий и даже общего энергофона. Так и появился в нашем мире Механизм. Именно в нашем, поскольку в иных мирах, насколько можно было судить из явно ограниченных фактов, изложенных в книге, он был более чем распространён.

Впрочем, не о происхождении Механизма как такового речь шла, исключительно о его здесь появлении и том, что он с собой привнес. А привнёс и поменял многое!

Соединение некогда закрытого мира с остальными не абы как, когда проникать через Двери могли лишь низшие и полунизшие твари, а полноценным образом, оно само по себе многое значило. Более того, специфика мутировавшей энергетики привлекала многих как в плане исследования, так и с целями иного рода. По факту, наш мир стал гибридом заповедной зоны, полигона и этакой карантинной зоны с не слишком жёсткими правилами. Тогда, в конце прошлого века. Собственно, из числа разумных сюда разрешалось проникать лишь очень узкому кругу заинтересованных лиц определённого ранга развития и с непременным Механизмом как средством защиты и одновременно стабилизатором собственного состояния.

— Любопытно, не так ли, Призрак? — за неимением иного варианта, обратился я к призрачно-туманному котику. — То есть Механизм является штукой полезной, нужной, но вовсе не обязательной. Вопрос лишь в том, не обязателен он вообще или же тут, на Земле, его наличие таки да неизбежно. Очередной повод задуматься и уж точно не доверять всему, что пишут в разного рода учебниках. Они ж учат не только чему-то, но и в интересах кого-то.

Котэ, вестимо, не ответил, лишь поводя ушами и лениво помахивая хвостом. Типа того, что ты, друг, сам в таких материях разбирайся. Я же пушистый и вообще у меня лапки. И хвост! Про хвост точно забывать было нельзя.

Про два хвоста, ведь Леди, она тоже требовала внимания, бодая меня головой. дескать раз уж к одному зверю обратился, то и меня изволь почесать или погладить. Вот как тут откажешь? Никак. Хорошо ещё, что котопочёсывание легко и просто совмещалось с продолжением изучения вроде и обычной для моего нового мира. но столь важной и ценной книги.

Вернувшись к чтению, а именно к связки Механизма и восстановления полноценной магии у древних родов, я только было начал вникатьв очередные значимые нюансы, как внезапно…

Открывающаяся дверь. И резкий старт к двери Леди. Наглая и резвая сиамка могла поступить подобным манером лишь в одном случае — при возвращении того, кого любит и кого действительно давно не видела, а значит, успела соскучиться. Отец прибыл! Вернулся из своей командировки.

Глава 10

Суббота. Следовательно, день в полной мере свободный, позволяющий не тратить теперь столь ценное время на откровенно потерявшую почти всю свою полезность школу. Имелись дела другие, на порядок более важные. Конкретно сейчас я про первый визит в место, называемое Хранителями Центром Знаний и маскирующееся под филиал зарубежного университета. Расположенное, что и неудивительно, на окраине города. На окраине, но отнюдь не в трущобах, подобное было бы признаком откровенно дурного тона. Этакий миниквартал, обнесённый оградой, с на виду находящейся охраной, парой пропускных пунктов и всем прочим, показывающим — тут заведение серьёзное, а не шарага какая-то. Ну и немалое число собственно зданий, которые для простого люда успешно мимикрировали под главный учебный корпус, администрацию, корпус лабораторный и прочие строения. На деле же… Это мне только предстояло выяснить.

Настроение, признаться, было так себе. Хорошие эмоции смешались с плохими, а ещё беспокойство, чтоб его. Всё это давало по итогу такой ядрёный эмоциональный коктейль, что голова кругом шла, появлялось неудержимое желание кого-то прикончить, да по возможности наиболее жестоким и кровавым образом. Благо возможность имелась — тварей в городе хватало, вдобавок места их обитания я за пару лет успел не просто узнать, чуть ли не наизусть выучить. На случай же, если память вдруг подведёт, имелась и составленная на компьютере карта, постоянно дополняемая. Мда… и всё равно бесит. И беспокоит!

Что случилось, почему столь насыщенный уровень эмоций образовался за вечер и ночь… ну и малую часть утра? По факту, причиной послужило возвращение отца и то, что за ним последовало.

Само возвращение просто прекрасным событием было. Слишком частые, как по мне, его командировки. Согласен, они приносили сперва немалое, а потом и откровенно большое количество денег. Да, самому отцу нравилось заниматься любимым делом, к тому же оказавшимся более чем выгодным из-за попершего фарта. Однако присутствовавшая у меня с ним связь, она не слишком хорошо на это реагировала. Нет, постоянные звонки, конечно, сглаживали ситуацию, спору нет. Прогресс, он такой, с течением времени всё сильнее размывающий расстояние даже между очень отдалёнными друг от друга точками земного шара. И всё же, всё же.

Ладно, речь то несколько не о том. Вчера сидели аж до глубокой ночи. Отец говорил о своих делах, рассказывал во всех подробностях, понимая, что мне это по-настоящему интересно. Чередовал свои рассказы с расспросами уже о делах моих… о которых я, увы и ах, истину поведать не мог, вместо этого тщательно фильтруя излагаемое, ограничиваясь малой и не шибко интересной частью.

Черти бы вас побрали и подрали, долбанные Хранители! Уже сам этот разговор показывал мне — на отца уже успели воздействовать. Раньше он бы непременно зацепился за некоторые нестыковки в моих рассказах, да и просто почувствовал бы, что его любимый и единственный ребёнок чего-то недоговаривает. Сейчас же… Словно некогда абсолютно ясный взор замутили, заставив смотреть не то через тусклое, не то и вовсе искажающее стекло. Мерзкое такое ощущение, весьма мерзкое. И ничего с этим не поделать до поры, остаётся исключительно терпеть. Терпеть и запоминать всё то, что я искренне и от всей души считал нарушением моей воли и желания.

И ведь это ещё не всё. Ближе к полуночи, когда маман, до поры сидевшая рядом и в большей степени изображавшая интерес, нежели реально его испытывающая, удалилась к себе в спальню, произошло нечто особенно значимое. То, что увидел и в полной мере осознал лишь я, но никак не отец. «Виноват» же в этом был вездесущий Призрак, на сей раз решивший не просто разместиться на столе с остатками ужина, но и привычным для себя манером стащивший с одной из тарелок недоеденный кусок копчёной рыбы. Типа была рыбка, а вот уж и нет её, переместилась в бездонную утробу мистккэта, обожающего вкусно покушать.

Так вот, отец обратил внимание вовсе не на исчезнувший в никуда кусок рыбы, а на совсем иное, сказав тогда: «Ник, мне сейчас на секунду показалось, что у нас на столе сидит большой серый кот и что-то ест. Подумал, что в окно к Леди кавалер прошмыгнул. А потом моргнул, и нет больше ничего».