Логика нас не подвела, и ремонт дороги шёл и возле усадьбы Синицына. Правда, жучки мне подсказали, что здесь им занимались действительно в основном рабочие.

Сам же граф хоть и нехотя, но согласился выйти и поговорить со мной прямо к воротам.

— Ну как же так, голубчик? — протягивая мне руку, укоризненно покачал уже лысеющей головой полноватый пятидесятилетний мужчина. — Мало того что приехали на три недели позже, чем я вас ждал. Так ещё даже на обед не хотите зайти. А у нас, между прочим, сегодня свежая кабанятина!

— Прошу прощения, Борис Евгеньевич! — пожал плечами я. — Всё собирался, да дел невпроворот.

— Эх, молодость, молодость! — засовывая руки в большие карманы глубокого кожаного плаща, поцокал языком хозяин усадьбы. — Мне бы с моими нынешними мозгами да вашу бы энергию!

— Да ладно вам прибедняться, ваше сиятельство. — Я кивнул в сторону ревущей и активно роющей дорогу строительной техники. — Вон какую активность развели.

— Так это не я, — развёл руками граф. — Это наш с вами новый сосед граф Воронцов.

— Да? — Я удивлённо поднял бровь. — И зачем бы ему вашу дорогу ремонтировать?

— Да он тоже относительно меня молодой ещё, — рассмеялся собеседник и провёл рукой, приглаживая на лысину остатки тёмных волос. — Он мне тут такой план обустройства нашего района разрисовал, одно загляденье. А мне чего, я только за. Тем более что за его счёт.

— А ничего, что он перекрыл обе дороги в Усмань?

— Так ненадолго же! У нас по договору он за месяц всё сделать обещал.

— Месяц? — Я впустил в голос раздражение. — А что мы есть в это время будем?

— Да полно вам! — выдохнул Синицын. — У вас же вообще дороги, считай, и не было совсем недавно. Жили же как-то люди.

— У меня стройка.

— А… — Граф снова поцокал языком. — Вы меня извините, Дмитрий Николаевич, вот честно, вообще о вас не думал, когда договор подписывал. Наверное, подсознательно я посчитал, что вы договорились с Воронцовым, и он вам предоставит возможность ездить в обход.

— Даже тропинки не оставил.

— Даже так?.. Это плохо, конечно. А вы знаете что? — Собеседника «вдруг» осенила идея. — Давайте я с ним поговорю! Думаю, через недельку он сможет уже открыть проезд. А пока я вам могу свои материалы дать. Там у меня что-то завалялось на складах. Да и с едой помогу.

— А теперь давайте начистоту, Борис Евгеньевич. — Я убедился, что рядом никого нет, но на всякий случай всё равно установил звуконепроницаемый барьер. — Вы не боитесь, что поставили не на ту лошадь?

— О чём вы, Дмитрий Николаевич⁈ — «недоуменно» широко распахнул глаза Синицын.

— О том, что усадьба графа Пантелеева приносит владельцам неудачу. Недавно умер её прошлый владелец, а совсем скоро что-то может случиться и с нынешним. А ещё о том, что я очень хорошо запоминаю добро и зло. И если первую ошибку могу списать на глупость, то за вторую стребую компенсацию в полном объёме.

— Да неужто вы мне угрожаете, Дмитрий Нико… Ай!

Граф вдруг подпрыгнул на месте, а из глубокого кармана его длинного кожаного плаща показался дымок.

— Что случилось? — вскинул брови я. — Что там у вас сгорело?

— Да ничего, — смешался хозяин усадьбы и замолотил рукой по карману. — Трубку, должно быть, забыл потушить.

— А может, диктофончик сломался?

— Какой диктофончик?.. — Синицын заозирался и с облегчением увидел спешащих к нему телохранителей. — Так о чём мы говорили?

— Пусть люди подождут. — Я вложил в голос угрозу. — Я почти закончил.

— Стойте там! — Граф махнул рукой, и хоть его из-за барьера не услышали, но жест поняли.

— Так вот, Борис Евгеньевич, — я не отрываясь смотрел в светло-карие глаза графа. — У вас есть только один шанс показать, что вы сознали свою ошибку.

— Я попрошу вас сменить тон…

— И вы поймёте, когда этот шанс появится. Подумайте ещё раз.

Я снял барьер и, резко развернувшись, направился к машине.

— Какого хрена⁈ — Едва заскочив в дом, запыхавшийся Борис Евгеньевич Синицын засунул руку в карман и вытащил оттуда оплавленный диктофон.

— Что случилось, дорогой? — донёсся из комнаты крик супруги.

— Все нормально, милая! — громко ответил граф.

Но нормальным это не было. Судя по характеру повреждений, прибор сгорел не сам, его чуть ли не взорвали. Но как? Для этого нужно было точно знать, что он лежит в кармане и где! Ведь совсем немного в сторону, и взрывом могло зацепить и его самого. Причём в очень важном месте! Это ювелирная работа, не подвластная начинающему магу.

Граф вздрогнул, пригладил вспотевшие волосы и стал анализировать разговор с Акуловым.

Да, пацан не прост. Уверен в себе, и, что самое главное, он даже не попросил освободить ему проезд. Да вообще ничего не попросил! Значит, Акулов приезжал не за этим, а именно чтобы сказать про второй шанс.

Но какой на хрен шанс? Даже если он соберёт всех своих, у Воронцова минимум вдвое больше людей. И все они профессиональные боевики. У пацана нет шансов!

Чёрт!

Задумавшись, граф слишком сильно сжал кулак, и чёрные остатки расплавленного диктофона посыпались на ковёр.

Может, связаться с Воронцовым? Предупредить его о том, что парень не собирается вести переговоры. Более того, похоже, собирается всё решить в самое ближайшее время.

Или не связываться? Может, именно это Акулов имел в виду под вторым шансом. Или связаться и наврать что-нибудь…

— Борис Евгеньевич!!! — Сначала раздался громкий крик, а потом застучали шаги, и на лестнице появился бледный как смерть гвардеец, который сегодня дежурил у радиостанции. — Борис Евгеньевич!.. Там…

— Что? — Желудок графа сжался от нехорошего предчувствия.

— Там… Там… — Гвардеец, тыкая пальцем вверх, пучил глаза и открывал рот, но ничего путного так и не сказал.

— Что случилось, дорогой⁈ — В дверях появилась растерянная супруга.

— Всё хорошо, милая, подожди меня в гостиной, — рявкнул на неё граф и рванул к лестнице. — Показывай!

Гвардеец развернулся и побежал на третий этаж, но у дверей в радиорубку затормозил.

— Там!

— Идиот! — рыкнул Борис Евгеньевич и, оттолкнув непутёвого бойца, вошёл в комнату.

Лёгкий запах дыма он почувствовал сразу, но, быстро оглядев помещение, ничего необычного не увидел.

— Да что слу… — начал он, и тут его взгляд упал на стол перед местом связиста.

Синицын сделал несколько шагов вперёд, и тут его ноги приросли к полу, а спину покрыл холодный пот.

Перед радиостанцией на лакированной поверхности стола чёрными буквами было выжжено всего два слова.

«ХОРОШЕНЬКО ПОДУМАЙ!»

— Как успехи? — спросил я, забираясь в кузов к Святу.

— Да отдыхаю, ваше благородие, — не снимая повязку с глаз, ответил помощник.

— Спишь, что ли?

— Да нет, в бане за служанками молодыми подглядываю.

— А-а… Значит, получается всё?

— Да. — Свят улыбнулся. — Я уже даже научился свою энергию трансформировать и двух жуков одновременно вести. Второй как раз над дорогой висит.

— Отлично. — Я снял с него повязку. — Давай тогда перерыв двадцать минут. Основные силы возвращаются в деревню, а блокпост установим метров через пятьсот. Ты останешься на нем и будешь наблюдать за усадьбой.

— Хорошо, ваше благородие. — Щуря глаза, Свят встал. — Как у Синицына прошло?

— Потом расскажу. Двинули!

— Связь установлена, ваше сиятельство! — доложил появившийся в дверях кабинета радист. — Запись тоже включена.

Граф Воронцов вскочил с кресла и быстрым шагом направился на третий этаж, а там буквально вбежал в рубку.

— Борис Евгеньевич? — спросил он в микрофон.

— Здравствуйте, Евгений Михайлович! — радостно отозвался динамик голосом Синицына. — Как ваши дела?

— Мои хорошо, — нетерпеливо произнес Воронцов. — Ваши как?

— Спасибо, мои тоже неплохо! Вот буквально только что Дмитрий Николаевич Акулов заезжал.