Во дворе его дома кипела жизнь: школьники, большой компанией играли в чухи. Отмахивались от малышей-дошколят, норовивших влезть в их игру.

На лавке, под орехом, служившим одной из опор для небольшого деревянно-шиферного навеса, прятались от солнца старушки. Громко сплетничали о какой-то Ире.

Витек, сосед Константина Викторовича снизу, с гулкими хлопками выбивал красный половик, перекинутый через турник.

На него, с ненавистью в глазах, глядели ребята постарше, явно желавшие вернуть дворовой, сделанный из двух бревен и железной трубы, спортивный снаряд в свои руки.

— М-да… — Протянул Константин Викторович.

Потом он осмотрел электроды и новой свечи. Поругавшись под нос, чуть-чуть разжал их ножом.

Когда он закончил с мотоциклом и сел в седло, чтобы проверить работу цилиндров, он как-то невзначай обернулся. Внезапно он увидел Володю Медведя и его друга Глеба, заворачивающих во двор. Константина словно молнией прошибло.

В один миг в памяти прокрутился неприятный разговор с Вовиной мамой Зиной, в тот день, когда они с мальчиком вернулись с тренировки. Чувство вины, которые испытал тогда Константин, вновь проснулось в его душе.

Устыдившись того, что он собирается сделать, Константин Викторович торопливо слез с мотоцикла. Прячась за низко-растущими кронами вишен, он покрался к подъезду, стараясь не попасться мальчишкам на глаза.

— Костя! — Раздался вдруг зычный голос соседки Али.

— Тьфу ты! Алька! — Напугался Константин Викторович и даже за сердце схватился. — Ты чего кричишь⁈ Совсем, что ли по-человечески разговаривать не умеешь?

— А ты начерта снова свой драндулет бросил во дворе? В гараж нельзя его закатить⁈ — Подбоченилась соседка.

— Да я ж на нем свечи меняю!

— Ты поменял уже! Я видела!

— А ты побольше нос в чужие дела суй!

— Ага! Вот внучек мой упадет с твоего мотоцикла, будешь тогда знать!

— А ты его не пускай! Все! Не мешай мне! Я сейчас приду!

Константин Викторович заторопился домой, стараясь опередить Вову Медведя. Неожиданно прытко он взбежал по лестнице и скрылся за дверью квартиры.

— Да чего ж я это делаю? — Спросил он у себя вслух отдышавшись.

Константин Викторович прислонился спиной к входной двери, уперся в нее затылком.

— Докатился ты Костя, — снова заговорил он с самим собой. — От дитя прячешься. Убегаешь… Ух… Стыдно! Да чего ж этот Вова такой настырный стал в последнее время?

Когда в дверь постучали, Константин Викторович аж вздрогнул. Затих, делая вид, что никого нет дома. Постучали снова, но уже настырнее.

— Константин Викторович, я знаю, что вы там, — раздался из-за двери приглушенный голос Вовы Медведя.— Я слышал, что вы сам с собой говорите.

— Елки-палки… — Прошептал себе под нос Константин Викторович.

— А еще вас баба Аля сдала, — добавил Медведь.

— Ага, — раздался высоконький голосок Глеба. — С потрохами.

— Открывайте, дядь Кость. Ну что вы как маленький?

— Тьфу… — Сухо сплюнул Константин Викторович и отпрянул от двери.

Когда он открыл детишкам, оба мальчика уставились на него своими взглядами: Глеб — наивным, Вова — упрямым.

— Дело у меня к вам, дядь Кость, — начал Вова Медведь.

— Володь, — Константин вздохнул. — Ну я же тебе русским языком сказал: не могу я тебя тренировать. Я…

— Смотрите, что нам раздают в спортшколе, — перебил его Вова и протянул свою пухлую ручку.

Когда раскрыл ладонь, но ней покоилась маленькая беленькая таблетка.

— Вы про это знаете? — Спросил Вова Медведь.

— Это Вадим тебе дал? — Нахмурив брови, спросил Константин Викторович.

Он взял таблетку из моей ладони, покрутил в толстых, грязноватых пальцах.

— Нет. Одному из ребят. А я уже у него забрал.

— Вот сука такая, этот Рыков.

— Рыков? — Я вопросительно приподнял бровь.

— Вадим Сергеевич Рыков, — дополнил дядя Костя. — А это — метан. Анаболик. А эта поскуда ею детей пичкает.

— Знаю, — покивал я.

— Откуда ты про такие вещи знаешь? — Нахмурил брови Константин Викторович.

— Ну, мы так и будем у вас на пороге мяться? Или, может, пустите нас на разговор? — Спросил я с улыбкой.

Константин Викторович повел по нам с Глебом задумчивым взглядом. Глеб, при этом, смешно шмыгнул носом.

— Ну ладно, — решился тренер. — Заходите. Чай будите?

Не дожидаясь нас, Константин Викторович пошел вглубь своей квартиры. Со спины показался он мне каким-то ссутулившимся, уставшим человеком.

А ведь еще недавно, после первой моей тренировки, он просто просиял, когда увидел мою технику. Казалось, в нем снова проснулся вкус к тренерскому делу. А теперь, дядя Костя опять потух. Ссора с мамой, кажется, не слабо подкосила дух старого тренера.

— Давайте чай.

Мы с Глебом прошли в прихожую, и я закрыл за собой дверь. Константин Викторович уже стоял на кухне, у покрытой слоем застарелого жира плиты. Поставив на огонь эмалированный чайник, он зажег конфорку. Потом сел за грязноватый стол.

— Извиняйте, мальчики, — сказал он. — Ничего к чаю у меня нету. Только вон, сухари остались. Могу сделать вам хлеба с сахаром. Будите?

Я, конечно же, отказался. Но Глеб был не против.

Пока грелся чайник, я почувствовал, как в маленькой кухоньке густеет унылая тишина. Потому решил разогнать ее первым.

— Вы знали, что в спортшколе детям раздают метан? — Спросил я, помня об обещании, которое дал Сереже.

Все же, мне не хотелось без большой надобности приплетать Сергея ко всему этому делу. Покрайней мере, пока что. Поэтому я решил сделать вид, что не знаю про ссору двух тренеров.

— Знаю, — буркнул Константин Викторович, заливая заварник кипятком.

— И что вы по этому поводу скажете?

— Паскудство это, — разозлившись, обернулся к нам Константин Викторович. — Паскудство и срамота. Я против всякого допинга в спорте: в любительском, в большом, и тем более в детском. Работой, пОтом своим нужно завоевывать новые вершины, а не таблетки глотать.

— Об этом вы говорили, когда имели в виду, что против подхода Вадима Сергеевича?

Константин Викторович выдохнул. Опершись руками о стол, опустил голову. Потом все же успокоился и выпрямился. Принес нам с Глебом по чашке чая. Глебу, кроме того, подставил блюдце со смоченной водой и посыпанной сахаром хлебной горбушкой.

— Тебе не сахарил, — сказал он мне, ставя передо мной маленькую кружечку.

Константин Викторович сел за стол перед нами.

— Не только об этом, — покачал он головой. — Детский спорт, он же нужен не только чтобы всех, поголовно, великими чемпионами делать. У кого-то хватит на это воли и трудолюбия, у кого-то нет. Чемпион, он на то и чемпион, что ни каждый способен им стать.

— Да только это не значит, что нужно плевать на остальных, — согласился я. — Способный ребенок, или нет, ему все равно нужно внимание тренера, чтобы мог он стать лучше себя самого прошлого.

— Вот именно! — Кивнул Константин Викторович. — Ты мальчишка совсем, и то понимаешь. А Вадим на все это чхал.

— Я был у него на тренировке, — сказал я. — Он целенаправленно отбирает только самых способных. На ребят, кто слабее, если у них даже и есть нераскрытый потенциал, ему все равно. И все тренировки он подстраивает под самых крепких детей, да еще и таких, кто сидит на его таблетках. Они при таком режиме, да, будут делать результаты. И даже делают. Но остальным это все только во вред идет. Я даже замечал ребят, кто уже в явной перетренированности.

— Знаешь симптомы? — Немного недоверчиво нахмурил брови Константин Викторович.

— Внешние. Да.

— Не перестаешь удивлять, — хмыкнул он, немного посветлев лицом. — Ты теперь тренируешься у Вадима?

— Нет. Я ушел. Когда увидел, что он ведет только несколько человек, и всю программу, весь тоннаж, под них рассчитывает, а на остальных ему плевать, понял — с таким тренером мне не по пути. Он простой карьерист. Хочет быстро показать результат руководству и прыгнуть на следующую ступеньку.