В общем, я примерно представила себе картину произошедшего – подробностей Хаваж мне так и не сообщил. Хаваж позвонил Ирбегу, договорился о встрече где-то за городом. Ирбег приехал с друзьями на двух машинах, Хаваж с двумя друзьями. Дрались один на один, пока Ирбег не потерял сознание.

– Не бойся, слышишь Ами? Все хорошо будет. Никто больше тебя не тронет, милая.

– С тобой точно все хорошо? Хаваж? Я боюсь за тебя!

– Все хорошо, не аолнуйся Ами. И – да, до свадьбы заживет...

Он улыбнулся.

– Садись в машину.

– Что?

– Я увезу тебя. Сейчас. Сегодня.

– Хаваж, но как...

–Я не хочу ничего слышать. Садись. Мне надоело такое общение. Я хочу, чтобы ты рядом была. Я элементарно не могу быть с тобой рядом, чтобы защитить! Я не хочу, чтобы такая ситуация повторилась. Не важно, кто там еще решится. Я не хочу тебя терять. Ами, сядь сама в машину и поехали. Аминат...

Я стояла вроде бы на земле, но почву не чувствовала под ногами. Что делать? Как поступить? Полное непонимание всего происходящего.

Я стояла и слезы потекли сами из глаз.

– Я не поеду.

– Что?!

– Я не могу, Хаваж...я не могу...

– Аминат (он подошел ближе, пристально посмотрел в глаза), ты не можешь так поступить. Аминат? Садись в машину, прошу тебя.

Давясь слезами, я сказала:

– Хаваж, прости, я не могу. Не сегодня, не сейчас, я не так все представляла. Я не могу так поступить, даже не поставив в известность хотя бы маму, я не могу так…

Хаваж нахмурился и резко спросил:

– Ты уверена?

– Да...– еле слышно пролепетала я.

– Ами?

Я кашлянула и сказала громче:

–Да, Хаваж.

Опять эта тишина. Он отошел от меня медленным шагом до машины, потом вернулся обратно, встал напротив и протянул мне свою руку ладошкой вверх:

– Если ты согласна быть моей невестой, женой, дай мне в знак согласия свое кольцо (у вайнахов так делают).

Я опять торможу и тупо смотрю на него, не двигаясь.

– Амин, я жду!

– Зачем?

– Так надо, у нас так делают, ты знаешь.

Я сняла с пальца колечко и положила ему на ладонь. Он улыбнулся мне, сказал, что ради меня он пойдет на все. Слов любви у нас не было.

Он вызвал такси мне, я поехала домой. А он уехал в Ингушетию.

На следующий день к нам пришла Жанна, и начала рассказывать, что сына Алеты, Ирбега, избили, и он в больнице. Ну, на кухне у нас охали да ахали от ужаса. У него было сломано ребро и сотрясение мозга. Я, конечно, напугалась, спросила, что врачи говорят. Жанна сказала, что все хорошо будет, но вот мол Алета плачет, что это за люди так могли поступить с ее сыном.

У меня на кончике языка дрожал рассказ о том, что натворил Ирбег, но я сдержалась. Молчи Аминат. Молчи.

Я встала и ушла в комнату себе. Позвонила Хаважу и рассказала то, что рассказала Жанна.

–Ничего, заслужил, пусть радуется, что жив остался. Будет теперь знать, как руки и язык распускать.

Жестоко, но справедливо.

Через пару дней мне нужно было уже уезжать в Питер. Я так радовалась! Наконец-то туда, где не будет такого кошмара.

Я очень соскучилась по Хаве и Мади, мы, как обычно, то и дело тараторили. После первого учебного дня мы поехали ко мне домой. Там мы, посидев за чашкой чая, рассказывали друг другу о последних новостях. От моей поездки Хава и Мадина были в шоке, они активно все это комментировали, возненавидели Ирбега за его поступки нехорошие. И, конечно же, порадовались за нас с Хаважем.

Мадина пищала от восторга:

– Иииии! Так мило Ами, что ты колечко дала ему! Эх, мило-мило-мило! Как представлю этот момент, прям как из фильма! Джеймс Бонд и его девушка! Ах-ха-ха!

–Ой, Мадин, на самом деле тогда было не смешно.

– Надеюсь, мы скоро погуляем на вашей свадьбе, м?

– Ой, девочки, давайте о другом.

– А ты маме не говорила, да?

– Неа, Мади…

– И когда скажешь?

– Не знаю...я даже не хочу думать об этом. Не знаю, как скажу.

Хава перевела тему быстро, потому что видела,что мое настроение начинает портиться. И мы еще долго-долго болтали, потом они разошлись по домам. Хаваж приехал где-то через недельку после того, как приехала я.

Наши отношения стали крепче с того момента, как я ему дала колечко. Мы стали больше ценить друг друга, дорожить друг другом. Не знаю, как описать, но изменения, они чувствовались.

Эту историю с Ирбегом мы больше не вспоминали. Я и Хаваж удалились с контакта.

Как-то он попросил меня испечь ему осетинские пироги. Прикалывался надо мной: мол, ты их не умеешь готовить и все такое, специально провоцировал, чтоб я ему их испекла. В один день он собирался у себя на квартире с друзьями, просто посидеть и попросил меня приготовить пироги, мол, смотри, не опозорься. Если не умеешь, скажи сразу!

Я не сдалась. Испекла три пирога: два с мясом (фыдджын), и один с сыром осетинским (уаелибаех).

Я их упаковала, приехал Хаваж, я спустилась и отдала ему тарелку с моими фирменными пирогами.

Я, конечно, не такой спец, но надеялась, что им все же понравится.

Вечером совсем он позвонил, нахвалил мои пироги.

– Было ну очень вкусно, серьезно, и ребятам понравилось. Самые вкусные осетинские пироги, которые я ел, Амишка.

– Хм, ты их еще где-то ел, так-так…

– Нет, ты что, не так подумала! Ха-ха, мы их в кафешках заказывали пару раз с друзьями.

– Ну тогда понятно. И хорошо, что понравилось. Я старалась.

– Вот бы их еще моя мама поела...мммм!

– ИншаАллах1, поест!

Позже появились такие вайнашки, которые за моей спиной говорили нехорошие вещи о нас с Хаважем. Опять эта тема, что он со мной временно, и женится на ингушке и все такое. Слушала я это все по десятому разу, а неприятно было, как в первый раз.

Мне это Диана рассказала, мол, со старшего курса есть пара девченок, которые тебя обсуждают. Они, мол, про тебя ерунду несут, а ты с ними дружишь.

– Да ну, я же не с теми общаюсь, кто говорит лишнее!

– Ой, да все они такие.

Я не обращала внимания, пока мне и Хава не доложила, мол, прикинь:

– Сидела я в столовке с Мархой и Бэллой (чеченки), они меня спрашивали о тебе, мол, правда, что она с нашим Хаважем общается? Я говорю, мол, да. А они такие, ехидно улыбаясь, осетин что ли ей мало, и все в этом духе. Я сказала, чтоб они не говорили лишнее, это не красиво.

– Спасибо Хава. Не понимаю, людям заняться нечем, кроме как обсуждать чужую жизнь? Сказали бы они при мне. Если я их увижу, я с них спрошу.

Я поделилась с этой новостью с Хаважем. Он посоветовал не реагировать. Мол, ни к кому подходить не нужно. Что я и сделала. Хотя, когда они мне попадались на глаза, так и несли меня ноги и язык в их сторону.

На этом все не утихло. Кое-какие девочки, осетинки, знали о том, что я с ингушом общаюсь, но никто ничего не говорил. А Марха и Бэлла нет-нет, да вставляли слово.

И в какой-то из дней я не выдержала. Подошла в столовой к их столику и присела к ним.

– Ассаламу Алейкум.

– Ва Алейкума салам.

Они очень удивились и не поняли, почему я подсела без разрешения к ним.

– Ты Марха? А Ты Бэлла, так?

– Ну?..

– А я Аминат. Осетинка. Общаюсь с ингушом. Мне тут птичка донесла, что вы чем-то недовольны, вот я перед вами. Слушаю вас?

Марха спросила:

– Девушка с вам все хорошо?

– Да.

– Не похоже.. Даже без разрешения сели за столик.

– Ты от темы не отходи. Я поговорить пришла. Если вы за глаза меня обсуждаете, может и в глаза скажете, м?

Бэлла высокомерно процедила сквозь зубы:

– Ты явно ошиблась, девочка!

– Чем? Столиком? Вами? Нет, не ошиблась. Хорошо, раз так, начну я. Вас, насколько я слышала, возмущает тот факт, что ингуш общается с осетинкой. Вы говорите, что мне, наверное, осетин мало и тому подобное. Так ответьте за слова! Вот мне, допустим, не приятно. Вы скажите в глаза, что замолкли.