Макс пожимает плечами.

— Я ей никогда не говорил.

— Почему?

— Может, я и гей, Трип, но у меня есть гордость, как у любого другого мужчины. Я не хочу, чтобы все знали, что мне надирают задницу каждый раз, когда я оборачиваюсь, особенно моя лучшая подруга, которая относится ко мне как к мужчине больше, чем большинство людей здесь.

— Я думал, никто не знает твоей… сексуальной ориентации.

— Я никогда официально не объявлял, если ты это имеешь в виду, но люди уже давно строят догадки.

Я делаю глубокий вдох.

— Тебе все равно следовало бы рассказать Холли, каким придурком был с тобой Джексон.

Макс отрицательно качает головой.

— Я хотел, чтобы она сама увидела, какой он мудак. Холли упряма, и если бы я попытался рассказать ей о Джексоне то, что она не была готова услышать, она бы не поверила. Холли из тех девушек, которые должны увидеть все собственными глазами. Как гласит старая поговорка — любовь слепа.

— Да, я слышал. — Я проглатываю последний кусочек еды и откидываюсь на спинку стула, думая обо всем том безумном дерьме, через которое прошел «Черный сокол» с Ноэлем и Риффом и их женщинами. Эти двое никогда не прислушиваются к моим советам в сердечных делах. Как будто они слишком поглощены собственной драмой, чтобы понять причину.

Телефон Макса вибрирует на столе, и я отчетливо вижу имя Холли на экране. Беру трубку, не спрашивая его разрешения, и отвечаю, отмахиваясь от его руки.

— Как твое свидание?

— Трип? Почему ты отвечаешь на звонки Макса? — Замешательство отчетливо звучит в ее голосе.

— Мы здесь наслаждаемся восхитительными стейками. Где ты? — Она шмыгает носом в трубку, и я понимаю, что она плачет. Застываю на стуле. — Что случилось? Джексон сделал тебе больно?

Сжимаю телефон в руке в тот самый момент, когда Макс отталкивается от стола и направляется к двери. Я смотрю в окно, вижу, как он садится в машину и выезжает с подъездной дорожки. Наверное, мне следовало спросить, куда он направляется, но что бы это ни было, это его дело.

— Нет. Он не причинил мне вреда, но оставил здесь, в «Пауло». Ты можешь попросить Макса приехать и забрать меня?

Сердце бешено колотится в груди. Мысль о том, что Холли осталась одна и попала в беду, больно бьет по мне. Плохие вещи могут случиться с женщинами, оставшимися в одиночестве в уязвимом состоянии. В следующий раз, когда увижу Джексона, он труп.

— Я приеду и заберу тебя. Оставайся в ресторане, — приказываю я.

— Хорошо, — соглашается она и отключает телефон.

Кладу телефон Макса на стол и достаю из кармана свой. Ищу адрес ресторана в своем телефоне, а затем подключаю его к GPS-навигатору. Через две минуты я уже в пути, следуя указаниям цифрового голоса.

Подъезжаю к ресторану и глушу мотор. В небольшом мексиканском ресторанчике намечается вечеринка. Диджей в углу крутит лучший поп-хит недели, и на небольшом танцполе собираются люди.

Джексон привез ее сюда, чтобы обсудить дела трека? Очевидно, ему на самом деле наплевать на «Маунтин Тайм». Что за чертов придурок.

Я вхожу и оглядываюсь, пока не замечаю Холли в одиночестве за угловым столиком на двоих, потягивающую напиток. Она хмурится, наблюдая за всеми вокруг. Девушка сидит в полном одиночестве в комнате, полной людей, которые хорошо проводят время, и у меня возникает внезапное желание поднять ей настроение.

В тот момент, когда я подхожу к ее столику, из динамиков звучит песня Smooth группы «Сантана», и я вспоминаю, как впервые увидел Холли и как весело она проводила тот вечер в баре. Я хочу сделать все, чтобы снова увидеть ту улыбку.

Протягиваю руку, и взгляд ее голубых глаз скользит вверх по моей руке, пока не встречается с моим взглядом.

— Потанцуй со мной.

Холли ставит бокал на стол и кладет свою руку в мою, позволяя мне поднять ее и отвести на танцпол. Звучит сексуальная гитарная мелодия, когда я без разрешения притягиваю Холли к себе. Девушка обеими руками обвивает мою шею, и я скольжу руками вниз по ее спине, прежде чем остановиться на стройных бедрах. Мы раскачиваемся в такт ритму, наши взгляды прикованы друг к другу, никто не произносит ни слова, в то время как наши тела говорят все.

Девушка приоткрывает рот, когда я сдвигаю руки чуть ниже и сжимаю ее задницу. Я ожидаю, что Холли отстранится и бросит на меня злобный взгляд, но она этого не делает. Вместо этого шокирует меня, облизывая губы в предвкушении.

Пресвятая богородица.

Эти губы. Они все, о чем мечтаю я, но не хочу подталкивать Холли к тому, чего не хочет она.

Холли приподнимается на цыпочки и шепчет мне на ухо:

— Твое приглашение с первого танца отвезти меня домой все еще в силе? Я устала думать о Джексоне. Заставь меня забыть о нем.

Холли облизывает мочку моего уха, прежде чем пососать. Мои глаза закатываются. Она понятия не имеет, как сильно заводит эта хрень. У меня не так много самоконтроля.

Отстраняюсь и смотрю ей в глаза. Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал, что она выпила несколько рюмок. Холли не настолько пьяна, чтобы полностью потерять рассудок, лишь слегка расслаблена. Я чертовски хочу ее, но желаю, чтобы она хотела меня по правильным причинам, а не потому, что ей одиноко и она нуждается в ком-то.

Почувствовав мою нерешительность, Холли нежно берет в ладони мое лицо и тянет вниз, чтобы поцеловать в губы.

— Если ты хочешь, чтобы я сказала «пожалуйста», я скажу. Я знаю, как ты любишь, когда женщины умоляют.

Мой член дергается, и я стону, поглаживая ее задницу.

— Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хочу.

Холли покачивает бедрами, трется о мой член и улыбается.

— Думаю, у меня довольно хорошее представление.

Этого маленького озорного блеска в ее глазах достаточно, чтобы мой мозг сказал: «К черту все логические аргументы за то, чтобы не дать ей то, о чем она просит». Я запускаю пальцы в ее волосы и прижимаюсь губами к ее губам. Холли открывает рот и позволяет моему языку проскользнуть внутрь, углубляя наш поцелуй.

Охрененно сильно хочу ее. Знаю, что не должен, — я боролся с этим с тех пор, как узнал, кто она, — но с того дня, как в последний раз попробовал ее вкус на диване, это все, о чем я думал. Просто не хотел показаться назойливым мудаком, поднимающим этот вопрос, тем более что Холли изо всех сил делала вид, будто между нами ничего нет.

Я отстраняюсь и смотрю в ее полные похоти глаза, прежде чем снять ее руки с моей шеи и вывести из ресторана. Не могу больше ждать.

Как только мы подходим к «Мустангу», я разворачиваю Холли и прижимаю спиной к машине. Опускаю свой рот на ее. Её вкус даже слаще, чем я помню, и это чертовски затягивает.

Я прокладываю поцелуями дорожку вниз по линии ее подбородка и покусываю чувствительную кожу под ухом. Холли откидывает голову назад и стонет, когда я возвращаюсь к ее рту.

— Я хочу тебя, Трип. Отвези меня домой, — говорит она хриплым голосом.

Притягиваю ее к себе и тянусь вперед, открывая дверцу машины.

— Залезай, — приказываю я.

Всю пятнадцатиминутную поездку Холли, отстегнув ремень безопасности, перегибается через консоль, поглаживая мое бедро и дразня меня поцелуями. Мы въезжаем на подъездную дорожку, и фары освещают дом. Черт. Я не могу отвести ее наверх, пока ее больной отец лежит внизу и вынужден это слушать. Я не настолько неуважителен.

Словно прочитав мои мысли, Холли шепчет мне на ухо:

— Пойдем в офис.

Выскакиваю из машины и бегу к пассажирскому сиденью, чтобы выпустить Холли. Она переплетает свои пальцы с моими и ведет меня в офис. Делаю глубокий вдох и пытаюсь успокоиться, когда девушка открывает дверь и втягивает меня внутрь. Сегодня все зависит от нас двоих. Я хочу показать ей, что она может доверять мне и как хорошо нам может быть вместе.

ХОЛЛИ

Стоит нам зайти в офис, как руки Трипа оказываются повсюду. Он дергает меня за одежду и запускает пальцы в мои волосы, углубляя поцелуй. Никогда в жизни я еще не чувствовала себя такой желанной. Как будто он не может насытиться мной, и это затягивает.