День похорон ничем не отличается от прочих. Небо затянуто серыми тучами, на улицах стоят пыль и духота. В слепых окнах многоэтажек отражаются точно такие же, одинаковые дома.
Люди с раннего утра собираются у задания Больга Враш. Именно отсюда вынесут гроб. Кто-то уже плачет и причитает, что есть сил. Кто-то сдерживает слёзы для более подходящего момента.
Ён смотрит на толпу сквозь стеклянные двери. Он видит собравшихся, они его — нет, однако беспокойство нарастает. Прошлой ночью он не спал, просматривал чаты о предстоящих похоронах. Мало ли какой больной наголову надумает что-то учудить. Или, может, какая организация захочет подбить особо свирепых фанатиков на бесчинства. Когда Ён успокоился и собирался на боковую, всплыло странное сообщение, которое в мгновение ока распространилось по сети. Один за другим, словно тараканы, множились посты о том, что прикосновение к телу Великого Гао непременно принесёт удачу. Ничего абсурднее Ён не читал, но люди знатно взбодрились — захотели себе хоть и малую, но часть чудесной силы.
— Видимо, лапать мертвеца теперь у нас новое веяние, — шутит Диан, но Ёну не до смеха.
Он осматривает пустой холл Больга Враш. Ни единой души, кроме сопровождающей охраны, чтобы — не дай боже — не случилось казусов прямо в здании. Серые тона помещения как нельзя кстати подходят под общее настроение. Затемнённые стеклянные стены открывают полноценный вид на улицу, где сейчас так тесно, что мышь не проскочит, и смазанные силуэты без лиц похожи на воющих призраков.
— Ему уже приписали лик святости, — сообщает Син Тэ Пон. — Будьте внимательны, но не переусердствуйте. Без пострадавших не обойдётся, чувствую печёнкой, но давайте постараемся, чтобы их было по-минимуму.
Диан проверяет своё оружие, а начальник Пон неловко протягивает пистолет Ёну.
— Уверены?
— Под мою ответственность, — бормочет Син Тэ Пон. — Толпа обезумеет при виде гроба. Не могу же я отправить сотрудников совсем без защиты. По толпе не стрелять, — напоминает он Ёну. — Только в воздух, чтоб присмирить. Потерпите до катафалка. Когда гроб поместят в машину, станет полегче.
Ён берёт оружие. На тестах по стрельбе он получил высший балл, так что начальнику Пону не о чем беспокоиться. Целясь в небо, по человеку точно не попадёт.
— Ребятам из второго отдела ещё и дубинки выдали, — намекает Диан.
— Не бить, не стрелять, обходиться как можно деликатнее, — не ведётся начальник Пон. — Не позорьте ни меня, ни себя. Мы здесь, чтобы избежать жертв, а не прибавить. — Диан закатывает глаза и неохотно кивает. — Выдал бы дубинку вместо пистолета… — Син Тэ хмурится.
Чтобы её использовать, нужна сила, иначе смысла в ней никакого нет. Начальник, судя по взгляду, сомневается, что у Ёна она есть.
Из их команды на сопровождение гроба выходят Ён и Диан. Лия действительно попросила несколько отгулов за свой счёт. Про Че Баля начальник Пон ничего не сказал, но Ён подозревает, что и по нему смерть Великого Гао сильно ударила.
Четверо людей в чёрных костюмах выносят гроб из похоронного зала и идут к выходу. Когда люди видят, что всё происходит по-настоящему, что теперь это не просто слова, а самая настоящая действительность, разворачивающаяся перед их глазами, на миг улицу заполняет мертвенная тишина.
Жуткое молчание прерывает громкий плач. Ему вторят другие. И вот воздух уже разрывается от разносортных рыданий. Не успевают мужчины, несущие гроб, сделать и шага, к нему тянутся руки. Люди обступают оцепивших процессию полицейских, наваливаются на них. Не дают двигаться дальше. Диан без всякого сострадания начинает их расталкивать. Они не чувствуют напора, снова идут, веря, что если будут пытаться, то рано или поздно победят его, сломают, как ненавистную преграду, и получат своё.
Отбиваясь от бесчисленных рук, Ён вертит головой, чтобы не получить по носу, и на балконе второго этажа, расположенного в офисном здании по соседству с Больга Враш, видит фигуру. Вроде ничего особенного, но та не двигается. Сперва Ён даже думает, что путает гору барахла или какую-то статую с человеком. Приглядевшись, он распознаёт кепку, прикрывающую глаза наблюдателя, и маску, которая прячет остаток его лица.
Странно. Уж не собирается ли сделать чего опасного? Выжидает чего? Или сиганёт ни с того ни с сего вниз? Высота небольшая, но кто знает, что таится в мыслях людей, собравшихся сегодня на похороны Гао.
На виске у скрывающего лицо типа мигает зелёный огонёк.
— Борд, — соображает, наконец, Ён. — Человек на балконе второго этажа. Синхронизируясь.
Борд нужно время, чтобы сперва загрузить информацию о всех своих сомашинах в радиусе действия, а затем одну за другой проверять. Как у сотрудника правоохранительных органов, у Ёна есть право узнать номер в реестре и увидеть фотографию, без согласия гражданина.
Его толкают, бьют и щипают, однако он упорно не сводит взгляда с тёмной фигуры. «Давай быстрее!» — бормочет он, но людей много, и у Борд попросту недостаточно ресурсов, чтобы собрать необходимую информацию в короткий срок.
Ёна оглушает сигнализация, но из машин неподалёку только катафалк. Нервный шофёр следит за гробом, не выпуская из рук руль. Значит шум исходит откуда-то ещё.
— Что это…? — слышит он отрывистые крики. — Почему…?
Ён легонько ударяет по Борд, и странные звуки пропадают. Кажется, её повредили. Пускай царапают кожу, ломают кости, оставляют синяки, но разбить Борд…
Ён, прикрывая Борд ладонью, окрикивает Диана и указывает на подозрительного человека. Однако наблюдатель ловко подмечает, что на него обратили внимание, и проворным шагом покидает балкон. Диан всё же улавливает его краем глаза и кивает Ёну. Немой разговор длится от силы несколько секунд, но и этого достаточно — толпа чует ослабевшее внимание и налегает на них сильнее.
— Борд, синхронизировалась? — на выдохе говорит Ён.
— Только собрала данные…
Выругаться бы, да толку. Ён молча осматривается и видит несколько уличных камер наблюдения: одна, что на фонарном столбе, смотрит прямиком на соседнее здание. Отлично! Этого не упустит!
Женщина напротив Ёна резко краснеет и начинает задыхаться — и не мудрено, её сдавливают со всех сторон.
— Прекратите толпится! — кричит он, хотя и понимает, никто его не услышит. Однако что-то же нужно сделать, пока из бедолаги не выпустили весь дух.
Его призыв делает только хуже. Чувствуя, что Ён ничего им не сделает, раз обходится исключительно словами, люди наседают сильнее и вскоре он оказывается прижат к гробу. По щеке прокатывается холод от покрытого лаком дерева. Несколько рук толкают его — снова и снова. Он ловит не один удар, но настолько обескуражен, что не сразу соображает, почему заломило тело. Удары становятся сильнее и упорнее.
— Да чтоб их! — ругается Диан где-то неподалёку. — Где подкрепление? Какого чёрта эти драные политики решили перенести дебаты на сегодня? Они что считают, что они для людей важнее Великого Гао?
Крышка не выдерживает и соскальзывает под вопли людей. Одному из носильщиков случайно ли специально пинают по ноге, и он спотыкается. Гроб не переворачивается на бок лишь из-за прижатого к нему Ёна. Сперва тот даже не понимает, что случилось. Он с трудом приподнимает голову и видит обивку из белого шёлка. Затем красные цветы, обрамляющие безжизненное лицо Гао. Совсем недавно он вещал по телевизору, что верит в них, что всё будет хорошо, и Ён беспечно посылал его куда подальше. Почему сейчас он не может отвернуться от него точно так же и продолжить свою работу. И почему те, в кого он верил, не могут проявить того же уважения, которое проявляли при его жизни, сейчас. Что они от него, совершенно беззащитного и — ради всего святого — действительно мёртвого, хотят?
Ён приходит в себя, когда Диан прикрикивает на него. Однако вместо бесполезных попыток вразумить толпу, он отпихивает локтём вопящего ему на ухо юнца, достаёт пистолет и стреляет в воздух. Никто не обращает внимания на предупреждение. Ёна снова толкают к гробу. Он стреляет второй раз, но люди по-прежнему слепо тянутся к Великому Гао. Тогда Ён направляет дуло пистолета на толпу. Здесь игнорировать его близь стоящие уже не могут. Они с криком пускаются в рассыпную. Вот-вот должна начаться новая давка, в этот раз по вине Ёна. Однако толпа затихает.
