— Юн! — одёргивает его отец.
Ён молча натягивает маску.
Вопрос-то закономерный. Если у родителей были такие грандиозные планы на жизнь, зачем оставили то, что явно разрастётся в огромное нестираемое пятно в будущем.
Отец отворачивается от окна, но с места не двигается.
— Что такое? Кого-то ждёшь? — не выдерживает Юн.
— Можешь ничего не говорить о «Холодной Луне», — возвращается к сыновьям господин Ширанья. — Главное, прояви себя. Это поможет мне на выборах не меньше, чем знание хода дела. Даже больше, скажу я тебе. Хотя нет, — отмахивается он от своих же слов. — Лучше побереги себя и мою честь. Просто будь всегда там, где нужно, а я уж придумаю, как тебя пропихнуть в первые ряды, если дело раскроют… А ещё лучше если этого Диля… — он тяжело вздыхает и садится обратно за стол. — Поймают. Так ведь? — Улыбка ровной полудугой ложится на его губы, и он превращается в прежнего добряка. — Да сними ты эту маску! — Он кривится. — Давайте поедим нормально. Мы и так почти не видимся.
Ён просыпается от звонка. Он поздно вернулся с семейного ужина и надеялся отоспаться в последний выходной перед очередными сменами. Однако планам не суждено сбыться. Определитель высвечивает имя начальника. Не успевает Ён взять трубку, как на него обрушивается громкий голос Син Тэ Пона:
— Высылаю тебе адрес. Чтоб через полчаса был.
Вот так. Ни здравствуйте, ни до свидания. Даже ответа Ёна не слушает. Сухие фразы обрываются гудками. Затем вибрирует телефон. В сообщении действительно адрес, только Ён не знает, где находится место их встречи.
— Где…? — Ему не нужно договаривать.
Борд, полностью синхронизированная со всеми гаджетами, зарегистрированными на его номер в реестре, понимает без лишних слов, мигом прокладывает маршрут и рассчитывает точное время.
— Чёрте что, — бормочет Ён, поднимаясь с кровати. — За полчаса точно не добраться?
— Только если телепортироваться, — пытается шутить Борд, но Ёна её ответы не веселят.
— Так может…
Программа не в состоянии распознать его иронии, поэтому на полном серьёзе отвечает:
— На данном этапе разработки устройства, способного телепортировать живое существо без последствий, учёные научились расщеплять перемещаемый предмет, но вот собрать его обратно пока не в состоянии.
— Ломать не строить, да? — Ён уже умывается. Как бы там ни было, но лучше проснуться сейчас, чем от ворчаний начальника Пона, когда тот догадается, что подчинённый не понял ничего из сказанного. — Включи новости.
Монитор в верхнем углу зеркала даёт картинку, и встревоженная ведущая сообщает:
— Уже сутки прошли с тех пор, как без вести пропал Великий Гао. Теперь на его поиски собираются добровольцы со всего города. Судя по опросам, доверие к местным органам у населения упали на две трети. Восемьдесят шесть процентов опрошенных сомневаются, что полиция делает всё возможное, чтобы обнаружить местонахождение Гао, ставшего для многих новой надеждой на светлое будущее.
«Мы не можем вот так запросто потерять его», — говорит один из добровольцев.
Не они ли несколько лет назад костили на чём свет стоит этого Гао лишь за то, что он перепутал в какой руке держать вилку, а в какой — нож? Смеялись и тыкали в него пальцем, пытались опустить, унизить, готовы были сожрать заживо из-за ерунды? И что теперь? Их дорогой Гао пропал?
— Выключи, — приказывает Ён, отворачиваясь от зеркала.
Сил слушать эту ересь нет. Да и времени тоже.
Несмотря на все попытки успеть, Ён опаздывает. Небольшой отель вырастает перед ним заброшенной грязной развалюхой. Несколько полицейских машин у входа слепят мигалками, зеваки перешептываются в попытках разглядеть, что случилось; обшарпанные стены скрипят, готовые развалиться от слабого ветра, и сверкающая тусклым неоном вывеска сообщает о назначении места, но не его название.
— Снова убийство? — спрашивает мужчина, переваливаясь через ограждение. — В самом спокойном районе? Это серийник?
Ён не должен, но поворачивается на выкрик и тут же жалеет об этом. Корреспондент Ман с дурацкой фамилией Об. Это он сам так о себе отзывается. Говорят, что имя кажется ему незвучным и не притягательным. Потому-то он и представляется псевдонимом Бо Ман, а свои мерзотные статейки и вовсе подписывает милым “Бо Бо”, как будто бы издеваясь над тем, про кого пишет.
Бо Ман приподнимает камеру — любит он ретро, что уж тут поделать — и ловко фотографирует Ёна. Вот же проныра! И когда успел пронюхать! Даже следователи не все собрались на месте преступления, а он тут как тут. Жди теперь статью, обличающую полицию и разносящую, как зараза, тревогу среди населения.
Ён поднимается на третий этаж по лестнице, лифта в старом здании нет, потому подходя к нужному номеру, тяжело дышит, будто бежал всю дорогу от дома. У двери стоят полицейские, в номере они тоже толпятся, однако этаж наполняет тишина. Поскольку сейчас Ён пришёл один, он показывает — не без гордости — удостоверение, и его пропускают вялым кивком головы.
Внутри комнаты народу больше необходимого. Ён пробирается между безликими силуэтами, не забывая оглядываться по сторонам. На вешалке он замечает то, от чего сам встаёт как вкопанный. Чёрная куртка, на спине которой белыми нитками вышиты крылья. Не может же быть… Сколько таких курток в одном этом городе? Сотни? Тысячи?
— Уверен? — доносится до Ёна вопрос начальника Пона.
Адресован он явно кому-то другому, и Ён торопливо пробирается к ним.
— Никаких внешних повреждений не вижу, — пожимает плечами судмедэксперт. — Уверен, не уверен, а предварительное заключение такое. Я, конечно, проведу дополнительные исследования, но будьте готовы…
— Да как уж тут быть готовым? — начальник Пон смотрит в пустоту. Ему больше никуда смотреть, определённо, не хочется. — Представляешь, какой дурдом начнётся, если всё так, как ты говоришь?
— Да я-то здесь причём? — тут же снимает с себя всякую ответственность он. — Моё дело — заключение. А вот ваше — причину найти. Ох и не завидую я твоему положению.
Ён наконец продирается к ним и коротким кивком приветствует начальника Пона и Диана, который, оказывается, стоит неподалёку, но неожиданно молчалив на месте преступления. Затем он бросает взгляд на кровать, где лежит жертва, и по крови ему будто пускают ток.
Белая кожа, закостенелое тело — не человек, скорее фарфоровая кукла. Кроссовки аккуратно стоят у кровати. Руки ровно лежат вдоль тела. Одежда нигде не загнулась, не помята. Идеально, как в видеоуроках, которые включали в детстве: нужно оставаться красивым всегда, даже когда спишь.
Ёна передёргивает — и от воспоминаний, и от того, что он видит теперь.
— Это Великий Гао? — уточняет он.
Может, он не до конца проснулся? Может, глаза подводят? Может…
Шум в ушах усиливается, и Ён прикрывает их, хотя понимает, что причина не снаружи и от его попыток ничего не изменится.
— Оракул 345 достиг первой точки, — сообщает кто-то. — В этот раз, будьте любезны, включите запись! Да что там такое? Снова рассинхрон?
— Эй! Эй! Ён, твою ж налево! — ругается Диан. — Только не говори, что в обморок намылился?
— Быстро собрался! — командует начальник Пон. — Я вызвал вас, потому что думал, что ни тебя, ни Диана его смерть не шокирует, как прочих. Или ты в рядах его почитателей?
— Нет, — бормочет Ён. — С чего бы? Просто я…
— Тогда, — начальник Пон склоняется над ним и едва слышно цедит сквозь зубы, — прекратил мне тут драму разводить. Мы должны найти подозреваемых.
— Но разве судмедэксперт только что… — Ён расправляет плечи, убирая руки с ушей. Шума больше нет.
— Мало ли что он сказал, — продолжает шептать начальник Пон. — Ты представляешь, что будет если люди узнают, что их единственная надежда умерла, да ещё так?
Ён не представляет. Он вообще плохо соображает. Никак в себя прийти не может. Вместо него отвечает Диан:
— Когда во что-то верит меньшинство — это секта. Когда большинство — это уже истинная вера.
