В помещении нависло молчание, прерванное вопросом прокурора Книснеца, обращенному ко мне:

— Иван Александрович, у Веры Шадруновой есть дети? Ведь вы вели это дело.

— Детей нет, — на автомате выпалил я.

— У нее первое прошение? Тогда можно не два рубля дать, а все три, — сказал голова. — Дом есть — уже хорошо, теперь бы работу сыскать, коли муж бабу кормить не станет. Пока она на свои ноги встанет, время пройдет.

Вот только тут до меня дошло, чем занимается наше отделение, имеющее такое длинное название. Оказывается, мы собираем деньги на помощь семьям арестантов, сидевших в нашей тюрьме.

А я ведь и не слышал ни о чем подобном. Историк, хренов. Уже ради такой информации стоило стать членом благотворительного общества.

[1] На самом-то деле Ришельевский лицей был в Одессе. Но ГГ это простительно не знать т. к. лицей был реорганизован в университет.

[2] Здание сохранилось до сей поры

[3] Автор переехал на постоянное жительство в Череповец в 1988 году. В ту пору вся власть — и горком партии, и горисполком с его структурами размещался в одном здании. Правда, в четырехэтажном. Но и Череповец в это время насчитывал не 4 тысячи жителей, как в 1883 году, а триста тысяч. Сегодня всяких и разных зданий, принадлежащих органам местного самоуправления, гораздо больше, а население слегка уменьшилось.

Сегодня нерабочий день. Точнее — «неприсутственный», потому что в Российской империи, помимо обычных выходных дней в воскресенье, имеются еще и всякие праздничные — дни рождения и тезоименитства государя-императора, императрицы и наследника. А еще церковные праздники.

Читал как-то, что у русского крестьянина треть года выпадала на праздники. Начинали пить накануне, а заканчивали спустя пару дней. Да и в городах было немногим лучше.

Сегодня 29 августа — Усекновение главы Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Кажется, можно бы поспать подольше, ан, нет. Встал я как обычно в шесть утра и отправился в Воскресенский собор, где пришлось отстоять службу в одном из приделов храма, носящего имя Иоанна.

А завтра тоже праздник — перенесение мощей святого благоверного князя Александра Невского из Владимира в Санкт-Петербург.

По привычке принялся переводить дату старого стиля в мои, новостильные. Получилось, что нынче 11 сентября. Еще постоял и вспомнил, что по новому стилю еще не 11 сентября, а только 10, потому что разница в тринадцать дней между григорианским и юлианским календарями накопится только через семнадцать лет. Но лучше бы мне не заморачиваться со счетом времени, а жить, сообразно погоде. Вон, уже холодает и пора переходить на шинель и темно-зеленые штаны. Большинство прихожан облачены в пальто или плащи, а я до сих пор в мундире.

Каюсь, пока стоял, не особо вникал в торжественность момента, потому что в голове царил полный сумбур. Я все-таки молодец. Пришел на службу и стою. Вон, некоторые из моих сослуживцев отсутствуют. Стало быть — не сумели сегодня встать. Вполне возможно, что они в другом храме, что располагается напротив Воскресенского собора, в двух верстах и именуется Благовещенским.

И здесь имеется одна тонкость. Нюанс, как бы сейчас сказали. В Воскресенский собор ходят либо его прихожане — мещане, проживающие в домах, примыкающих к храму, крестьяне из деревни Матурино (большая деревня, был бы свой храм, считалась бы селом) и дворянство. Вот-вот. Мне до Благовещенской церкви, куда ходит моя квартирная хозяйка, идти всего ничего — минут пять, но мне туда не положено. Потомственному дворянину, пусть и проживавшему в приходе другого храма, следует молиться в том, который ему положен по социальному статусу.

Но прихожане и те чиновники, что ходят в Благовещенский храм, не сильно печалятся, потому что ктитором в том храме сам Милютин. Иван Андреевич, до сих пор не имеющий дворянства, в Череповце имеет вес побольше, нежели любой из местных дворян.

Все-таки, не все дошли. Нет самого окружного прокурора, двух судей. Скорее всего, и остальных. Из сослуживцев увидел только Лентовского, но ему службу пропускать нельзя.

М-да. А виноват я. Вывел из строя и окружной суд, и окружную прокуратуру и еще каких-то чиновников, взявшихся неизвестно откуда. Но повод имелся весомый. Вчера ко мне явился наш казначей и заявил, что я могу получить причитающееся мне жалованье и все прочее, что положено молодому чиновнику. Я ждал, что деньги выдадут шестого сентября, потому что в этот день исполнится ровно месяц со дня моего прибытия. Деньги у меня еще оставались — что бумажные, что золотые лобанчики — куда их тратить-то? Но если предлагают, так не отказываться же?

Казначей, он же кассир, выдал мне разноцветные бумажки разного достоинства, именуемые «государственными кредитными билетами», горсть серебра и мешочек меди. Немало, но не так и много. Мне полагалось жалованье за уже отработанные двадцать с небольшим дней — сорок рублей с копейками, квартирные деньги — десятка, а еще «на обзаведение». Ах да, в ведомости, что мне вручили, я расписался еще и за «десять рублей разъездных». Куда это я разъезжал?

В общей сложности я стал обладателем ста пятидесяти рублей, не считая мелочи. Пока не могу судить — много это или мало? Ну, видно будет, когда все войдет в «штатный» режим.

Ну-с, если я такой богатенький Буратинка, так почему бы не устроить для сослуживцев корпоратив? И нечего там выдумывать, выискивать какой-то повод, придумывать всякие подходы, если можно просто пройтись по кабинетам и сообщить, что господин коллежский секретарь приглашает своих товарищей на дружескую вечеринку в ресторан при гостинице «Савой».

Свой обход я начал с Лентовского. Как же иначе? Все-таки, субординацию я понимаю, да и сам начал обзаводиться навыками чиновника.

Думал, что некоторые сослуживцы, что кривили рожи при встрече со мной, откажутся, но нет. Услышав, что мое приглашение принял Его Превосходительство, расплывались в улыбке и соглашались. Думаю, что все бы и так согласились. Скажите, а кто откажется впить и закусить даром?

Был бы я не только «богатеньким», а еще и «умненьким» Буратинкой, я бы подошел к делу более основательно. Составил бы список своих гостей, отправился в ресторацию и сделал заказ, сообразно количества. Вот — столько-то порционных судачков, столько-то котлет а-ля натурель, заливное. И самое главное — сколько бутылок водки и шампанского ставить на стол? Но у меня хватило дурости просто провести коллег, занять один из банкетных залов, а потом объявить — мол, каждый заказывает на свое усмотрение, а счет я оплачиваю!

Боже ты мой, что началось. Сослуживцы старались сделать заказы побольше и подороже. И вино-водочные изделия просили сообразно вкусам. Кто-то хотел обойтись демократичной водкой, кто-то желал аристократическое шампанское, а кое-кто заказал маргинальный портвейн.

Теперь, сами представьте, что произойдет, если на столе оказываются бутылки и графины совершенно разных спиртных напитков? Вот-вот… Это вначале будут стараться не смешивать, а что будет потом? Как там у классика? Я ему говорил — не смешивай водку с портвейном.

Подозреваю, что коллеги хотели «подразорить» папенькиного сынка. Что же, я их понимаю и сердиться не стану.

Но все-таки, господа чиновники, могли бы и приличия соблюсти. Вон, помощник прокурора господин Виноградов уже засовывает бутылку водки в рукав. Он что, не мог дождаться конца банкета? А тот, что служит у нас нотариусом, уже поволок к себе горшочек с тушеным мясом и теперь думает — куда бы его пристроить? Мне говорили, что в девяностые годы двадцатого века, когда время было голодное, народ тоже таскал с фуршетов все, что мог. И колбасную нарезку, и конфеты, и сыр. Здесь, оказывается, тоже самое. Наверное, такое существует во все времена.

Первым наше общество покинул Лентовский. Оно и правильно. Уважение сыну вице-губернатора Председатель оказал, выпил пару рюмочек водки, а оставаться дальше ему не к лицу. И пить при начальстве чиновникам неудобно. Все понимает Его Превосходительство.