– Мистер Бассалино, повреждения внутренних органов у вашей жены не вызваны падением с лестницы. Она подверглась избиению и это должно быть зафиксировано в свидетельстве о смерти. – В его голосе звучало плохо скрываемое отвращение. – Я уверен, что должно быть возбуждено следствие.

Энцио обратился к врачу.

– Вы человек семейный, так ведь? – спросил он весьма дружелюбно.

– Да, – отрезал доктор.

– Милая жена? Прелестные дети?

– Я не вижу, какое это может иметь значение…

– Очень большое, – заметил Энцио. – Как человек семейный, вы можете понять, что случаются маленькие семейные ссоры. Вы понимаете, что я имею в виду – ссоры между любящими людьми, всякое такое. Это ведь всегда случается, правда доктор?

– Причем здесь это? – высокомерно спросил доктор.

– Вы понимаете, мой мальчик… он страдает. Вы же не захотите причинить ему еще большую боль, не так ли, доктор?

– Мистер Бассалино, я должен выполнить свой долг.

– Конечно, вы должны, и поверьте мне, я не попытаюсь остановить вас. Я считаю, что вы, врачи, делаете поразительное Дело. А платят вам мало. Это безобразие. Просто преступление. Я хочу сказать, вы работаете, надрываетесь, а что вы имеете? Вряд ли достаточно, чтобы ваша жена выглядела красивой. – Энцио сделал выпад. – Вы понимаете, что я имею в виду, а? Я старик, но я все еще восхищаюсь красивыми лицами. – Последовала многозначительная пауза. – Будет просто стыд, если ваша жена утратит свое красивое лицо. – Он пошарил в кармане и вытащил пачку банкнот, небрежно перетянутых резинкой. – Здесь тысяча долларов, док, это поможет вам.

Доктор Роджерс заколебался, когда Энцио протянул ему деньги.

– Возьмите, – мягко сказал Энцио. – Пусть ваша жена останется красивой.

Когда принесли газеты, Ник опять спал.

Лара быстро просмотрела их, в колонке сплетен одной из газет был материал, о котором она знала, что он будет там напечатан. Автор – продажная журналистка – изложила все так, как только может написать газетная проблядь.

Как это все удается блистательной кинозвезде, которой уже за сорок, все еще игривой Эйприл Кроуфорд? Она уже была четыре раза замужем, а сейчас, как говорят, собирается обрести себе пятого мужа в лице тридцатилетнего Ника Бассалино, бизнесмена из Лос Анжелеса.

Однако, есть слух, что он улетел самолетом в Нью-Йорк вместе с блистательной Ларой Кричтон, ошеломительной женщиной двадцати шести лет. По последним сообщениям, их видели танцующими щека о щеку в самой изысканной нью-йоркской дискотеке «Ле Клаб».

Заметку сопровождала фотография Лары, снятая в Акапулько для обложки журнала «Харперс Базаар», на которой Лара выглядела ослепительной в белом купальнике. Рядом поместили фото Эйприл, уходящей с премьеры фильма. Она выглядела уставшей.

Ладно, сочувственно подумала Лара, прощай, Эйприл. Кинозвезда никогда не простит Нику, что он выставил ее в смешном виде.

А что теперь? В каком положении окажутся она и Ник?

Это несправедливо. Она не знала, что все может так обернуться. Она не рассчитывала, что может действительно влюбиться.

Может ли одна ночь немыслимого секса оказаться любовью?

Может, да, а, может, и нет. Он так отличается от всех мужчин, которых она знала. Он мужественный и сексуальный. В Нике Бассалино нет ничего фальшивого. Он таков, каков он есть.

Рассердившись сама на себя, она принесла газету в спальню и швырнула ему.

– Тебе это не понравится, – ровным голосом сказала она. – И, я думаю, что Эйприл от этого просто взбесится.

Рио приготовила фантастическую выпивку. Ром, коричневый сахар, яйца, крем, бенедиктин, она все смешала в шейкере. Когда раздался звонок в дверь, она сказала Анжело, чтобы он оставался в постели, она сама откроет. Совершенно голая, в одних только туфельках на каблучках – шпильках, которые она очень любила, Рио пошла к двери.

После бесконечных сексуальных игр в постели, после пары сигарет с травкой, которые они выкурили, и крепкого напитка с ромом, он чувствовал себя изрядно уставшим. Теперь она уже не будет обзывать его всяческими унизительными именами, он наконец – то доказал ей, каков он.

Он закрыл глаза, чувствуя себя странно, словно в подвешенном состоянии. Казалось, что его сознание отделилось от тела и переместилось в угол, чтобы наблюдать за ним.

Это было смешно. Это было действительно смешно, и он стал смеяться. Потом он понял, что смех вырывается у Него не изо рта, а отовсюду – из носа, ушей, даже из задницы. Эта мысль заставила его еще сильнее смеяться, и чем больше он смеялся, тем более необычные ощущения овладевали им.

Он заметил, что комнату заполнило много людей. Приятные смеющиеся лица, вызвавшие у него новые приступы смеха.

Они все начали раздеваться и их одежды медленно летали по комнате. Анжело чувствовал себя слишком измученным, чтобы подняться и сесть. Он был очень доволен. Он грандиозно проводил время.

– Эй, бэби, – лицо Рио оказалось в фокусе очень близко от его лица. – Ты помнишь Эрнандо и Пичес, да, бэби? Они оба находят, что в тебе есть что-то действительно особенное. Они оба хотят пообщаться с тобой.

Ее голос, произносивший слова «пообщаться с тобой», повторило эхо и они звучали по всей комнате, перерастая в какое-то индейское заклинание.

Он кивнул. И тут же ему показалось, что его голова отделилась от тела и рикошетом ударила о потолок.

Эрнандо принялся гладить его своими сильными руками, массировать его член, взял его рот.

Анжело стонал от наслаждения. Его член, казалось, стал больше, чем все тело. Тело было ничем.

Пичес обладала тонким славянским лицом с высокими скулами и густыми светлыми волосами. Она оттолкнула Эрнандо и заняла его место.

Откуда-то доносился, висел в воздухе смех Рио.

Они перевернули его на живот и Эрнандо взгромоздился на него. Анжело почувствовал, что этот мужчина заталкивает свою палку ему в задницу, но это не имело значения, просто ничего не значило. На самом деле, это была фантастика. Пичес взяла его член в рот и он подумал, что достигает пика вечности, а его оргазм походил на взрыв, который мог соперничать с взрывом атомной бомбы.

Бах! Огромное облако, похожее на гриб. И Анжело провалился в желанный сон.

Ник нетерпеливо спорил по телефону с горничной Эйприл Кроуфорд, лежа в постели Лары.

– Послушайте, Хэтти, я знаю, что она дома. Скажите ей еще раз, что я должен поговорить с ней, это очень важно.

Хэтти понизила голос.

– Мистер Бассалино, это ничего не даст. Она заперлась в своей комнате и не хочет ни с кем разговаривать.

– Вы уверены, что сказали ей, что это я звоню?

– Особенно с вами она не хочет разговаривать.

– Глупости, Хэтти, вы ведь ее знаете. Я постараюсь поймать самолет и прилететь сегодня же. Сколько бутылок она взяла с собой в спальню?

– Мистер Бассалино! – воскликнула шокированная Хэтти. Она работала у Эйприл девятнадцать лет и все еще отказывалась признавать, что ее хозяйка алкоголичка.

– Присматривайте за ней, Хэтти. Объясните ей все, скажите, чтобы она не верила ничему, что читает в газетах. Вечером я буду у вас.

Лара, прислушивавшаяся к его разговору, вошла в комнату.

– Ну что, – сказала она, выдавливая улыбку, – все, как и должно быть?

– Что именно? – резко спросил он.

– Торопишься на ручки к своей мамочке? Я надеюсь, она простит тебя, что ты сделал бяку.

Он горестно покачал головой.

– Лара… Лара… Ты меня удивляешь.

Я его удивляю! – в сердцах подумала она. О, Иисус, она на самом деле вела себя как наивная идиотка. Ослепла от этого красивого мужика с фантастическим телом и от одной ночи сумасшедшего секса. Она ожидала, что он может захотеть остаться, а у него в голове одна только мысль – бежать обратно к Эйприл.

– Когда ты уезжаешь? – спросила она ровным голосом.

– Не знаю. Я должен позвонить отцу.

– Конечно, я понимаю. Ты не можешь уехать, пока папочка тебе не разрешит. Ну, а если он скажет, что ты должен задержаться, мы можем получить удовольствие от повторения нашего представления? В конце концов, мы оба здесь, было бы глупо не использовать такую возможность.