– Кто это? – в тревоге спросила Мэри Энн, когда только приехала сюда.

– Забудь о ней, – предупредил ее Энцио. – Не замечай ее, и чтобы я никогда не видел твоей задницы около этой комнаты. Ты поняла меня?

Мэри Энн достаточно хорошо усвоила, что вопросы задавать не следует, но это не остановило ее от того, чтобы разговаривать с горничной, которая дважды в день приносила ей в комнату еду.

Горничная была итальянка и она боялась говорить, но постепенно Мэри Энн сложила по кусочкам всю историю. Эта женщина была женой Энцио. Она помешана и никогда не выходит из своей комнаты.

Мэри Энн ужасно перепугалась, но по мере того, как недели перерастали в месяцы, она стала забывать про безумные, вечно следящие глаза и притворялась, что их вообще нет. Ей представлялось очень благородным со стороны Энцио, что он оставил эту старую бабу дома, а не отправил ее в больницу для умалишенных.

Мэри Энн запланировала кучу дел в Нью-Йорке. Она хотела купить себе новые туалеты, посмотреть все бродвейские шоу и поесть в лучших ресторанах.

У Энцио были другие идеи. Как только они приехали, он запер ее в номере отеля и сказал, чтобы она оставалась там, пока он не разрешит ей выйти.

Приехали они утром, сейчас уже наступил вечер, и Мэри Энн была раздражена, голодна и сыта всем этим по горло.

Она сидела, надув губки, на кровати, скрестив ноги, ее голубые фарфоровые глаза уставились в телевизор.

Поначалу она не расслышала стук в дверь и была очень удивлена, когда в номер вошел Элио Маркузи.

– А, это ты, – голос ее звучал угрюмо. – А где Энцио? Элио улыбнулся ей. Он принял душ и одел новый синий костюм. Его редкие волосы были аккуратно уложены и напомажены.

Энцио дал ему знать. С Мэри Энн покончено. Для нее приготовлено место в Лос Анжелесе.

Когда Энцио рвал с очередной девицей, он всегда предоставлял Элио шанс. Так продолжалось уже тридцать лет. Иногда некоторые из них сопротивлялись. Этих Элио любил больше всех. В его возрасте иначе бывало трудно возбудить себя.

– Он не придет, – сказал он ласково. – У меня для тебя, моя дорогая, есть поручение.

На обеденном столе Фрэнка Бассалино горели свечи. Его дети, умытые, причесанные, в своих лучших костюмчиках и платьицах сидели за столом с напряженными прямыми спинами. Фрэнк уступил свое место во главе стола отцу и сел по правую руку от него. Анна Мария нервно поглядывала на мужа.

Ник сидел тут же, смеясь и подшучивая над младшими детьми. Он хотел провести вечер с Ларой, но Энцио настоял на том, чтобы он присутствовал на обеде, а отец был не тот человек, с которым следовало спорить.

Он условился с Ларой встретиться попозже. Она не возражала, только улыбнулась и сказала:

– Я все понимаю, Ник. Семья есть семья. Эйприл раскричалась бы и неистовствовала неделю.

– Эй, – загремел голос Энцио, – я хочу сказать, что Анна Мария готовит лучшее спагетти в этом городе. Ты везучий мужик. Фрэнк, ты это знаешь? – Он помолчал, громко рыгнув. – Конечно, я могу ей дать кое-какие советы насчет соуса. Немножко больше чеснока и покрепче вина…

Анна Мария застенчиво хихикнула.

Фрэнк смотрел на Бетт. Она сидела за столом, чтобы помочь младшей девочке кушать. Ее длинные волосы были убраны от лица и она казалась бледной. Фрэнк думал о том, как скоро Анна Мария заснет сегодня вечером и когда он сможет отправиться к Бетт.

Нервный тик дергал его щеку. После обеда придется обсуждать дела, это может затянуться на весь вечер.

После десерта и кофе Энцио отослал Анну Марию и детей из столовой.

– Мужской разговор, – объяснил он, подмигнув и глотнув из стакана с самбукой. Когда он заговорил, его глаза уперлись в Фрэнка.

– У нас это не займет много времени, – мрачно начал он, его веселое настроение испарилось. – Потому что повсюду идет слух, что у тебя не хватает яиц.

– Почему? – Фрэнк вскочил, чувствуя как злость и ощущение крушения всех надежд пронизывают его.

– В нашем бизнесе кто – то наносит тебе удар, ты тут же отвечаешь. Таков закон. Ты этого не сделал. Никак.

– Я хотел выяснить, кто несет ответственность, – ворчливо отозвался Фрэнк.

– Заткнись! – неожиданно завизжал Энцио. – Кому какое дело, кто виноват? Твое дело нанести удар всем этим еб…ным мужикам, в кого-нибудь да попадешь. Так? Слушай старика, мальчик Фрэнки. Не позволяй никому срать на тебя. Потому что, если ты позволишь, мы все окажемся похороненными под кучей дерьма.

Лара ходила по своей квартире как чужая. Она уже ненавидела разрисованный потолок, соответствующие ему стены, маленький круглый столик с коллекцией любопытных миниатюрных коробочек.

Ее охватывало отвращение при виде экзотических растений, вьющихся в украшенном античными зеркалами холле. Не могла видеть полосатые ковры, кушетки, крытые коричневой кожей.

Ее квартиру отделывал дизайнер, в ней не ощущалась личность хозяйки. Единственное место в квартире, где она чувствовала себя по-домашнему, была ванная. Здесь, среди множества тюбиков с гримом, пульверизаторов, щеток, она расслаблялась и отдыхала.

Квартира обустраивалась с таким прицелом, чтобы она выглядела блистательной с точки зрения журналов мод и домоводства. Такой она и получилась. Лара в ней чаще фотографировалась, нежели жила.

Она решила, что, когда все дело с Ником будет закончено, она продаст эту квартиру. Бессмысленно жить в квартире, обставленной по чужому вкусу.

Но когда закончится это дело с Ником? Пока что, ведь это только начало.

Иногда она испытывала душевное смятение. Сработает ли идея отмщения? Ну, бросит Эйприл Кроуфорд Ника, подействует ли это на него столь уж сильно? Ну, будет Лара утешать его несколько недель и потом вышвырнет, а что потом? Даже если он будет морально разбит, послужит ли это наказанием Энцио Бассалино?

Она глубоко вздохнула. В свое время идея Рио насчет мести казалась прекрасной. А сейчас… да, теперь Лара в этом далеко не уверена. Может быть, как раз идеи Даки более правильны?

Она медленно одевалась, чтобы встретиться с Ником в «Ле Клаб». Черное облегающее платье из джерси с совершенно голой спиной. Бриллиантовое колье из Афганистана. Браслеты из чеканного серебра до локтей.

Сегодня решающая ночь. Завлечь мистера Ника Бассалино в свою квартиру, в свою постель и удерживать его до тех пор, пока он не прочтет в утренних газетах колонки сплетен. Чем позже он позвонит Эйприл, тем лучше.

Она еще раз вздохнула. Маргарет не одобрила бы то, что они пытаются проделать. Маргарет устыдилась бы, что они прибегают к помощи секса, чтобы добиться своей цели.

Зазвонил телефон. Лара подняла трубку.

– Лара? Лара, это ты? – взволнованный голос принца Альфредо Массерини.

– А, Альфредо. Как ты узнал, что я здесь?

– Я звоню тебе каждый день, – с возмущением сообщил он. – Каждый день пытаюсь связаться с тобой. И каждый день телефон не отвечает. Как по-твоему, я себя чувствую?

– Мне очень жаль. Мне пришлось слетать на Тихоокеанское побережье. Я только что вернулась.

Она не испытывала никакой жалости. Расставание доставило ей только удовольствие.

– Но, Лара, – продолжал он с нотками обвинения в голосе, – ты могла бы сама позвонить мне.

– Я уже сказала, что сожалею, – отрезала она.

– Ну, теперь я дозвонился до тебя, так что мы можем забыть об этом, – принц понял, что спор ни к чему не приведет. – Ты хочешь, чтобы я приехал к тебе?

– Нет.

– Тогда ты прилетай ко мне. Я встречу тебя в римском аэропорту, а потом мы отправимся в Гштаад на партию в трик-трак. Хорошо, дорогая?

– Нет, Альфредо. У меня есть дело, которое я должна закончить.

– Ах, Лара, ты моя удивительная женщина. Ты сводишь меня с ума.

– Дай мне еще несколько дней. Я присоединюсь к тебе в Гштааде.

– Сколько еще дней?

– Не припирай меня к стенке. Позвони мне завтра. Она повесила трубку и не стала обращать внимания на новые звонки. Альфредо всю свою жизнь был испорченным итальянским принцем, ему полезно разок получить по носу.