АП: Минуточку. То есть в первом случае ничего было нельзя, пока жрецы не разрешат. Да?
АА: Да.
АП: А во втором – ограничивался только круг неразрешенного. Остальное было можно. Так?
АА: Да, правильно. В этом и есть прогрессивный смысл заповедей Моисея. Тем самым и в религиозной жизни, и в производстве было разрешено «необходимое разнообразие» для оптимизации деятельности человека. А человек увлекся другим. Он начал множить ограничения «подзаконными актами». Так появился Талмуд и талмудисты, берущие на себя обязанности по расшифровке этих новых ограничений.
АП: Небольшая справка: Ветхий Завет содержит более шести сотен религиозных запретов, распространяющихся как на сакральную (священную), так и на секулярную (светскую) область жизни: прием пищи, одежду, сексуальное поведение и так далее.
АА: Кстати, некоторые ограничения сняты личными указаниями Иисуса Христа, провозгласившего, например, что «суббота для человека, а не человек для субботы», и тем освободившего христиан от шаббата. Или что «ничто, извне входящее в человека, не может осквернять его», и тем освободившего христиан от пищевых запретов, например, от запрета есть не кошерную пищу.
АП: Я знаю случай, когда в Израиле провалился проект разведения большой пресноводной креветки: не кошерная.
АА: Но не только некоторые изменения в Ветхий Завет принес Христос 2000 лет назад. Человечеству была предложена новая религия, с совершенно новым подходом к стандартизации. Вместо ограничительной системы стандартов была предложена система с бесконечно удаленной целью недостижимого на земле совершенства. Есть ограничения только с боков, а вверх – бесконечно. В этом суть девяти заповедей Нагорной проповеди Христа с точки зрения теории качества. Новый Завет – Завет совместной работы людей, дающий новый эффект. Что принципиально – впервые появилось понятие «соборности», по сути – предложен новый принцип – принцип «коллективного разума», как модно сейчас говорить.
АП: А вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее. Как теперь выглядит производственная схема? Какие стандарты мы должны применять? И как?
АА: Образно говоря, легко сломать по отдельному прутику метлу, но метлу в «сборе» – тяжело. То есть у метлы появилось новое качество, не присущее отдельному прутику. Появление Завета «совместной работы людей» привело к дальнейшему росту и укрупнению производственных мощностей и, соответственно, к повышению производительности труда.
АП: Но, извините, где же стремление к «качеству»? Какие конкретно стандарты мы должны использовать, чтобы добиться «русского качества» по Ильину? Ведь Иван Александрович говорил еще в 1928 году: вот оно, мол, грядет!
АА: Мне трудно судить за Ивана Александровича… По моему мнению, сегодня, без обращения к нынешним религиозным стандартам, невозможно достичь экономического процветания. А попросту можно сказать, что вопрос качества – это, прежде всего, вопрос совести. А самый высокий нравственный стандарт, предлагаемый для достижения совершенного качества – это, конечно, любовь.
АП: Я думаю, что Иван Александрович вас бы поддержал.
АА: Да, да, только с верой, надеждой и любовью, только с данной нам мудростью, возможно достичь национального возрождения России. И я в это верю!
АП: Вот так, дорогие наши телезрители. Как видим, без любви ничего не выходит хорошего не только в жизни отдельного человека, но и в экономике целой страны. Позволю себе завершить нашу передачу словами Ивана Ильина: «И ныне верить в русское национальное возрождение – значит верить в грядущую победу качества, в победу верности над предательством, знания над невежеством, труда над хищением, воли над страстностью, верить в победу божественных сил над сатанинскими… Имя этой волевой идеи – РУССКОЕ КАЧЕСТВО!»
Спасибо, Альберт Александрович. Дорогие телезрители, с вами был человек удивительной совести и удивительной эрудиции – Альберт Александрович Цветков, а также ваш покорный слуга – Александр Павлович Романцев. История рядом с нами. До новых встреч!
Маша с интересом досмотрела передачу до конца, даже прокрутила ее несколько раз подряд. Качество духовной жизни… и любовь?
Глава 5
Первые шаги
Постепенно разум АП стал проясняться, точнее, мозг его все больше освобождался от боли. И она стала прятаться, уступая место привычным для здорового человека ощущениям. Он уже отчетливо осознавал, что лежит один в комнате, что по какой-то причине любое движение вызывает боль. И боль бывает разной: острой как нож, глухой и ноющей, дергающей и свербящей или гудящей, как колокол, во всем теле. Он к ней привык и решил, что это обязательное условие любого движения. Как привык видеть около себя девушку с теплыми серыми глазами. АП ждал ее прихода, томился, прислушивался к легким, торопливым шагам, колокольчику ее детского смеха. Других сиделок он просто терпел. Даже никак не мог запомнить их имена, хотя розовощекая Марта, изящная Гретхен и пухлая Кэт несомненно привлекали внимание окружающих. Наконец, он стал приподнимать руку и пользовался этим жестом как сигналом, чтобы выключили экран или свет в комнате. А чаще – то и другое вместе. Скоро пришла нестерпимая череда вопросов. «Кто я? Почему лежу? Почему так больно? Кто эти люди? Зачем эти люди на экране? Кто эта девушка?» И еще и еще… Но сил задавать их не было. А девушка каждый раз просила его: «Скажите па-па, ма-ма, ба-ба», – детский сад какой-то… Стоп! Что такое «детский сад?» Память услужливо выдавала отрывки чего-то знакомого, но непонятно как это связать в одно целое… Очень тяжело, но надо. Надо. Он должен все вспомнить и понять, кто он и что здесь делает. Ее зовут Маша. Сестра… мед. Медсестра.
– Ма-ша! – АП произнес это как «ма-ма».
– Ой, вы запомнили!
– Маша, – АП пошевелил рукой.
– Ага, понятно! – Маша встала и выключила телевизор.
– Маша, – АП опять сделал движение рукой. Маша погасила свет.
Он устал, но был очень доволен собой, так и заснул с полуулыбкой на воспаленных губах.
* * *
– Постепенно мы будем выводить пациента из этого состояния, но пока он еще очень, очень слаб.
Белоснежный халат врача, казалось, поскрипывал от крахмала. Галстук, рубашка, колпак, ботинки – все безукоризненной чистоты. «Чай, Германия», – усмехнулся про себя Георгий и вслух добавил:
– И правильно. Спешка тут не нужна. Лечите сколько надо. Главное – результат. Мы не поскупимся ни средствами, ни временем. – Он обернулся к белесому парню. – Пожалуйста, переведите это как можно точнее герру Хофману. Если нужен еще год – значит, год. Два – значит, два. И все счета отправляйте лично мне. Я прослежу, чтобы клиника не испытывала финансовых затруднений при лечении глубокоуважаемого Александра Павловича. – Георгий обратился к врачу. – Zeit und Marken ist alles gut!
Лицо герра Хофмана, и без того узкое, вытянулось еще больше.
– Не надо… – отчеканил он, – я понимаю по-рюсски.
* * *
Время для АП измерялось только сменой дня и ночи. Но постепенно он начал отмечать и другие перемены. Дождь, утреннее солнце, шум листвы, лай собак все отчетливее проникали в его затуманенное сознание. Его заново учили есть, пить, разговаривать.
– Ну малое дитя, да и только, – всхлипывала жена, ежедневно посещая больного Романцева.
– Алла Борисовна, вам бы радоваться надо, ведь буквально с того света вытащили, в коме столько был, вспомните! – Георгий деликатно подал заплаканной женщине платок.
– Спасибо вам, Георгий, вы так помогли нам, если бы не вы…
– Ну что вы, Александр Палыч – мой друг, а уж потом – компаньон. И мы делаем все возможное, чтобы поскорее вернуть его в строй. Он еще у нас с горных склонов кататься будет!
Женщина печально улыбнулась.
– Да точно я вам говорю, вы же знаете его, он не сдастся ни за что!
– Да-да, конечно, он-то не сдастся. Главное, еще бы нам… выдержать, – всхлипнула в платочек Алла Борисовна. – Вы принесли его новую фонотеку, Георгий?
