– Ах! – вскинулась Алла Борисовна. – А ты знаешь, мы даже всегда с ним за одной партой сидели, как вы с Наташкой.
Он даже прозвал меня «одноклассницей», – засмеялась своим воспоминаниям Алла.
– Вот и хорошо! – Лена заглянула в планшет. – Вот и телефончик Наташка скинула.
Быстро набрала номер.
– Алло, дядя Андрей? Здравствуйте. Отгадайте, кто это. А вот и нет. Это Лена Романцева. А знаете, что мы с мамой делаем?.. Правильно, все наоборот. Мы скучаем?.. А на какой улице вы скучаете?.. Не может быть! Что вы говорите?.. Так близко?.. Поскучать вместе? – Лена выразительно посмотрела на мать. – Ну, не знаю, уговорю ли ее. Она ведь у нас не сговорчивая… Да. Передаю трубку. Попробуйте вы. Может, у вас получится.
Алла Борисовна, скрывая волнение, взяла трубку.
– Алло, – томным голосом произнесла она. Дочь сделала ей знак окей. – Здравствуйте, Андрей Сергеевич. Да-да, совершенно верно, – улыбнулась она дочери. – Ваша «одноклассница». – Лицо ее вдруг вытянулось:
– С мужем? Ну-у-у… – тянула она фразу. – Все по-прежнему. Уже скоро год… Спасибо….
– Куда пойти?.. Ну-у-у… Может быть… Что?.. Хорошо… Да… Ну-у-у, может быть, завтра?
Лена замахала руками.
– Что вы говорите, я не расслышала… Уезжаете? Ну, хорошо. Тогда… на Мариенплац? Пускай будет в этом ресторане. Когда?.. Нет! Это рано, я не успею собраться. Может быть, часа через два? – Алла Борисовна вопросительно посмотрела на дочь, та энергично закивала головой. – Хорошо. Тогда – до встречи!
* * *
Маленький уютный ресторанчик, каких много в Германии: мягкий свет и приятная музыка, вежливые официанты и свежее пиво.
Алла Борисовна опоздала на полчаса. На ней было длинное зеленое платье, так шедшее к ее глазам и рыжим кудрям.
Волосы Лена помогла ей уложить так, чтобы открыть покатые плечи. Андрей Сергеевич встал, широко улыбнулся и, галантно поцеловав даме руку, пригласил ее к столу. В глазах Андрея Сергеевича читалось восхищение.
– Вы совсем не изменились!
– Что? Опять опоздала на собрание? – обворожительно улыбнулась Алла.
– О нет! Вы так же прекрасны! Как пять лет назад. Или… стойте! По-моему, вы стали еще красивей!
Алла махнула рукой.
– Вы пробовали немецкое пиво? – Андрей Сергеевич, высокий жгучий брюнет с проседью и пронзительными карими глазами смотрел на нее с понимающей улыбкой.
– Я бы предпочла бокал красного вина.
– Сухого?
– Конечно! Каждый выбирает по себе…
– Что?
– Да так, крутится с утра….
– А вы помните, как мы однажды после собрания зашли в кафешку…
– Снимали стресс?
– Еще бы, мою Наташку чуть не выгнали со школы за неуспеваемость…
– А мою Леночку – за поведение!
– Нет, Алла Борисовна! Подумать только, папа – литературный критик, а у дочки пара по литературе!
– Нет, Андрей Сергеевич! А моя-то что тогда натворила, помните?
– Очередной бунт в классе?
– Да того хуже! Засунула в дверной замок зубчик от расчески, и учитель не смог открыть математический класс! Уроки по математике на весь день были сорваны! – Алла рассмеялась. – Представляете? Во всех классах! Пришлось ломать дверь! Саша потом новый замок вставлял.
– Кстати, как он?
– Пока не очень. – Ее лицо побледнело.
– А что врачи говорят?
– Да что они могут? Время – вот лучший доктор.
– Я понял. А как дети? Мне Наташка говорила, что Лена защитила диплом и?..
– И работает по специальности. Юрист на телевидении.
– Хорошо. А сын… кажется, Игорь?
– Пошел в отца. Сейчас он с нашим помощником Георгием, вы знаете его…
– Нет.
– Ну, не важно… Друг Александра Павловича.
– И что сын?
– Ведет отцовский бизнес.
– А вы знаете последний анекдот о деловом партнере?
– Не люблю я анекдотов… – Алла капризно поджала полные губы.
Вошел официант.
– Так, – Ефимов взял меню. – Хотите немецкую кухню или…
– А есть суши?
– Есть! Я тоже люблю японскую.
– Ну, тогда сами и заказывайте.
Андрей Сергеевич повернулся к официанту и на хорошем немецком произнес:
– Два мисо, две «Калифорнии», две «Филадельфии», суши с тунцом и гребешком, пожалуйста, и салат чука. Так, и, конечно же, чай… Вам какой? – по-русски спросил он Аллу.
Та ответила по-немецки:
– Зеленый. С жасмином.
– Гут. А что на десерт?
– О! Я сладкого не ем.
– Ну, тогда с вашего позволения, я закажу себе берлинское пирожное.
– Здесь только мюнхенское! – улыбнулась Алла.
– Да? Ну и хорошо. Берлинским меня Наташка перекормила.
– Как она?
– Вроде бы поумнела, 23 годика, никак!
– Я в ее возрасте уже мамой была! – с гордостью сказала Алла Борисовна.
– За что будем пить? – Андрей Сергеевич вопросительно приподнял правую бровь.
– Есть предложения?
– За встречу старых друзей!
Они сдвинули бокалы. Подошел официант и принес свечу. Когда он ее зажег, все преобразилось. В мерцании трепетного огня Алла Борисовна казалась еще моложе, а кафе – еще сказочней.
– Ой, Аллочка Борисовна, как же я мечтаю стать дедом. На рыбалку с внуком ходить, в театр его водить, в футбол играть… а они не хотят…
– И что, Арсений тоже бунтует?
– Да окопался в своем Париже и все про свободную любовь талдычит.
– У меня тоже Игореха не спешит. Говорит, не время ему. Хоть бы Лена что ли влюбилась в кого!
– Нет, Аллочка Борисовна, уж кого-кого, а вас – он сознательно нажал на «вас» – я бабушкой не представляю.
– Я, между прочим, очень семейная барышня и буду отменной бабушкой, вот увидите. Мы с внучкой пироги будем печь, цветочки разводить на даче…
– Тогда предлагаю выпить за бабушек: красивых, элегантных и умных!
– Подождите, Андрей Сергеевич. Не будем торопиться!
– Точно. Тогда еще и за скромных!
Алла Борисовна рассмеялась.
– О нет! Я предлагаю выпить за наших детей!
Официант принес заказ.
– Нет уж! Пускай за себя они выпьют сами, а мы выпьем за нас! Кстати, вот и наши суши! Налегаем?
– Не знаю. У меня что-то нет особого аппетита.
– Тогда мы его сейчас разбудим! – Андрей Сергеевич посмотрел на официанта, и тот долил вина в бокал Романцевой.
– За что?
– За… дружбу!
Лицо ее разрумянилось, в глазах заиграли золотые искорки свечи.
– А хотите анекдот? – улыбнувшись, произнесла она.
Ефимов расхохотался, театрально запрокинув голову.
– Вы же не любите анекдотов?
– А сейчас могу себе позволить! Вот слушай. Звонит мне перед отлетом один знакомый и говорит: «Послушай, а тебе нужен телевизор? Такой большой, цветной!» – «Плазма что-ли?» – «Да нет, не совсем. Но очень хороший!» – «Послушайте, Славик, – говорю я ему, – а чего это вы такой сегодня добрый?» Тут мой приятель замялся: «Да, понимаете, кошку мне нужно пристроить!» – «А что так?» – настаиваю я. «Да… жена сказала: либо я, либо кошка…» – «И что же вы выбрали?» – не унимаюсь я. – «Да… Понимаете, жену труднее пристроить, даже с такой доплатой. А потом… она обратную дорогу знает!»
Андрей от души рассмеялся.
В этот момент раздался телефонный звонок.
– Боже мой, кому я еще сегодня понадобилась? – игриво улыбнувшись, Алла взяла трубку.
– Алло? Да, это я… Что-о-о?
Андрей Сергеевич увидел, как красивое лицо женщины вдруг исказилось немым плачем и окаменело.
Интервью № 11
Золотой век тайной науки
АП: Дорогие друзья, тема нашей сегодняшней встречи – Алхимия духа, основанная на алхимии слова. Алхимики ведут начало своей науки от Гермеса Трисмегиста – Гермеса Триждывеличайшего, сочетающего в себе черты египетского Тота – бога мудрости и письма и греческого Гермеса. В христианской традиции искусство делать золото называлось герметическим. Свои сосуды алхимики запечатывали печатью с изображением Гермеса – отсюда выражение «герметически закрытый». И сегодня я предлагаю герметически открыть, или разгерметизировать, запретную тему. И поможет мне в этом учитель биологии и химии, а главное – прекрасный поэт – Петр Федорович Купцов. При чем тут словесность – спросите вы? Я вам отвечу: слово – это золото высшей пробы.
