Его рот сжимается в тонкую линию, и он кивает. — Он мертв.

— Мне жаль.

И я искренне выражаю свои соболезнования, хотя я ненавижу этого человека и будущую роль, в которой он меня видит. Но потеря отца раздавит меня, не говоря уже о том, что Марсело всего двадцать один год. Готов ли он стать главой семьи?

Он пожимает плечами и смотрит на меня в течение еще одного нервирующего удара. Я ерзаю под его пристальным взглядом.

— Ты был в машине, когда она взорвалась?

Мой взгляд бегает вверх и вниз по его подтянутому телу. Люди видели его возле машины, но не видели, как он убегал. Разве у него не должно быть следов ожогов? — Ты не выглядишь иначе.

Снова его рот сужается. — Нет. Мы можем поговорить обо всем этом позже.

— Когда? Когда приедет машина, чтобы отвезти меня домой? Можешь забыть об этом, Марсело. Я не покину академию.

Мой голос становится громче, когда я думаю о сумках, которые распаковала на прошлой неделе, и представляю, как они упакованы и помещены в лимузин с ним на заднем сиденье.

Он смеется, и это совершенно снисходительно. Как будто это мило, что я думаю, что могу влиять на свою жизнь.

Он оглядывает комнату и снова смотрит на меня.

— А пока ты можешь остаться здесь. Там небезопасно ни для кого из нас, пока я не выясню, кто убил моего отца. Мы смогли выяснить, что бомба была взорвана с помощью компьютерной программы, но я не знаю, кто установил бомбу или кто написал программу.

— Жаль, что они не сделали работу лучше.

Его глаза танцуют от удовольствия, как будто это смешно, что я желаю ему смерти.

— Мне понравится узнавать тебя поближе, amore. Так как мы теперь одноклассники и соседи по общежитию.

Перевод: Любовь.

Я маскирую свою реакцию, когда действительно хочу ударить его коленом по яйцам.

В Roma House живут вместе, но мужчины и женщины живут на разных этажах. Нужно как-то сохранить всю добродетель девочек, верно? Если Марсело думает, что проскользнет в мою комнату после наступления темноты, я обязательно познакомлю его со своим коленом.

При любых других обстоятельствах я бы приветствовала в своей постели такого мужчину, как Марсело — горячего, могущественного и знающего толк в женской киске. Но тот факт, что он думает, что имеет право быть там?

Ни за что.

— Извини. Считай это нашим официальным разрывом. Я не выйду замуж за тебя.

Он выглядит сбитым с толку моими словами, медленно проводя указательным пальцем по моей щеке. — А что бы подумал об этом твой отец?

Я открываю рот, чтобы отругать его, но дверь класса распахивается.

Марсело в гневе мотает головой, и я вспоминаю, что он все еще человек, которого следует опасаться. Но выражение его лица быстро меняется. Улыбка смягчает его суровые черты, как будто он обычный студент колледжа — добродушный и приветливый, и он не готов стать главой крупной преступной семьи.

Я следую его видению. Конечно же, его кузен Джованни и лучшие друзья Марсело, Николо и Андреа, врываются в комнату. Судя по тому, как их рты приоткрыты, они так же удивлены, как и я, что он здесь во плоти.

Я протискиваюсь мимо трех парней, обнимающихся и сжимающих кулаки с Марсело.

— Findanzata ?

Перевод: Любимая.

Марсело говорит, когда я уже почти расчистила дверной проем.

Я останавливаюсь и оглядываюсь, слово невеста заставляет меня внутренне кричать. Все четыре пары глаз устремлены на меня. — Что?

— Мы заберем это сегодня вечером.

Я закатываю глаза и выхожу за дверь. Но я не могу бежать вечно. Он знает, где меня найти.

МАРСЕЛО

— Какого хрена?

Джованни толкает меня в грудь обеими руками, его первоначальная улыбка, увидев меня, стирается с его лица.

Глаза Андреа широко распахиваются. Их радость и облегчение от того, что я не взорвался, длились не так долго, как я надеялся. Я знал, что после того, как удивление пройдет, они будут в ярости, что я позволил им думать, что я мертв в течение трех месяцев.

— Извини, — тут же выплевывает Джованни, когда я смотрю на него. Я дам ему это одно нарушение, учитывая обстоятельства. Он может быть моим двоюродным братом, но никто меня так не трогает. — Я просто такой… черт возьми, чувак. Мы думали, что ты мертв.

Николо и Андреа кивают.

— Нам нужны подробности, — говорит Андреа.

Они ничего не получают. Николо и Андреа — мои лучшие друзья, но это не значит, что я им доверяю. Особенно сейчас, после того, как кто-то решил убить главу преступного клана Коста. У них получилось с моим отцом, но я отказываюсь давать кому-либо еще один шанс на себя. Месть теперь моя единственная забота. Возможно, за последние несколько лет я сильно потерял уважение к своему отцу, но никто не уничтожает члена моей семьи, не заплатив за это.

Новые студенты приходят к новому профессору, который инструктирует нас идти на следующий урок.

— Расскажи нам позже, — говорит Николо, и они с Андреа бегут по коридору, а мы с Джованни небрежно идем на следующий урок.

— С каких это пор они любимчики учителей? — спрашиваю я своего двоюродного брата.

Единственная причина, по которой мы все четверо окончили среднюю школу, заключалась в нашем имени. Мы были рекордсменами по количеству канавных дней, но директор слишком боялся наших отцов, чтобы наказывать нас. К тому же, он, вероятно, все равно хотел, чтобы мы ушли из старшей школы.

Он усмехается. — Ты пропустил ориентацию, но узнаешь, что здесь нельзя опаздывать. Слишком много пропусков, и тебя выгонят.

Я смеюсь.

Джованни останавливается и кивает. — Я совершенно серьезен. Твое… наше имя здесь ничего не значит.

Я очень в этом сомневаюсь, но опять же, я никогда не планировал приходить в эту жалкую школу, где мы притворяемся, что учимся в детском саду, и играем в безопасности. Я до сих пор чувствую себя голым без оружия и ножей. Особенно, когда я вижу здесь детей других мафиози и политиков.

Академия Сикуро была основана три десятилетия назад итальянской мафией после серии кровавых расправ над территорией. Огромное количество подающих надежды мафиози было уничтожено. У глав семейств возникла блестящая идея основать школу на нейтральной территории — маленьком участке земли, приютившемся посреди страны на территории Витале, но принятом как самостоятельный закон.

Четыре итальянских криминальных клана управляют Соединенными Штатами. Моя семья, Коста, управляет северо-востоком, а отец Мирабеллы и его семья, Ла Роса, управляют юго-востоком. Виталес контролируют юго-запад, а Аккарди — северо-запад. И здесь, в Академии Сикуро, они все могут отправить своих детей, когда им исполнится восемнадцать, не беспокоясь о том, что мы снесем друг другу головы, поскольку существует политика нулевого насилия — и запрещено оружие, если только мы не участвуем в боевых классах.

В конце концов правление допустило другие семьи мафии, такие как ирландцы и русские, даже членов картеля. Потом они действительно опустились и впустили детей политиков, потому что это было выгодно с финансовой точки зрения. Астрономическая плата за обучение каждого наполняет карманы четырех семей-основателей, поэтому имело смысл впустить наших врагов, что дало нам возможность узнать, кто был многообещающим в их рядах.

— Так? Ты собираешься рассказать мне? — спрашивает Джованни, вырывая меня из моих мыслей.

— Что?

Я выхожу из здания, хотя мой второй урок начинается прямо сейчас на втором этаже. Посмотрим, какой вес здесь имеет моя фамилия.

— Как, черт возьми, ты жив, и почему я выясняю это с каждым другим гребаным человеком?

Гнев в его голосе меня не удивляет. Конечно, он ранен. Он мне как брат. После того, как его мама и папа погибли в автокатастрофе, когда другая машина столкнула их с моста, моя семья взяла его к себе, потому что так поступают в семье.

Я рыскаю по окрестностям, пока мы спускаемся по лестнице. — Где мы можем поговорить?