Мама с папой переглядываются между собой, потом бросают на меня взгляды, полные досады и возмущения.

— Видишь, что творится! Плачет… Плачет, внучка. Нашла, с кем дитенка бросить, кукушка! — это уже мне.

Мама протискивается мимо Саши, тот пытается загородить проход, его оттаскивает мой отец. Свекровь начинает голосить, решив, что назревает драка.

— Милана, солнышко! Девочка наша, мы приехали!

Мама бросается в кухню с этим ободряющим кличе и обрывает себя на полуслове:

— Мы прие… — как будто давится, поперхнувшись.

— Успокойтесь, что вы здесь устроили! — Саша.

Отец ему:

— Ты не успокаивай нас… Сам успокойся. Вернее, тебя скоро успокоят, растлитель, поганый.

Свекровь возмущенно тычет папу пальцем в плечо:

— Кто растлитель? Как только язык не отсох!

— Сашка ваш… По нему нары плачут! Внученьку нашу… того… Соблазном взял, силой! Угрозами.

— Клевета! — возмущается свекровь. — Сашенька, сыночка… Я уж думала, ты обрадуешь меня новостями о внуке.

— Обрадует, — добавляю я. — Только не от меня, а от Миланы.

Воспользовавшись паузой, я догоняю маму, застывшую на пороге кухни. Она приоткрыла рот, прижала руку к груди.

— Милана… Миланочка… — шепчут беззвучно ее губы.

Я заглядываю. Откуда-то у меня остаются силы, чтобы едва слышно рассмеяться.

— Ничего лучше не придумала? — посмеиваюсь.

Милана стоит голая, в одних трусиках, у холодильника, прикрыв грудь крошечным полотенчиком!

Ее кожа лоснится, блестит от масла, в воздухе стоит густой аромат ванили и сандала. Такой же запах был в коридоре, исходил от Саши, его руки блестели. Живое, реальное подтверждение того, что между Сашей и Миланой — все прекрасно, у них полно интима!

Я могу только еще раз задаться вопросом: как я могла этого не заметить? Работала до седьмого пота, на отпуск накопила… Планировала поездку всей семьей, а сейчас…

— Что ты здесь делаешь? — пищит Милана.

Мама медленно моргает, все еще пребывая в шоке.

Делаю шаг в кухню, срываю фартук с крючка, бросив его в сторону Миланы:

— Прикройся, бесстыжая. Не видишь, бабушке плохо. Мам… Ты не стой, садись. Внучка чаю нальет. Да, Милана?

Дочка не успела словить фартук, наклоняется за ним. В этот момент к нам на кухне присоединяется еще и свекровь.

Ее потрясения хватает на несколько мгновений, потом тишину прорезает уверенное обвинение:

— Проститутка! Дрянь малолетняя!

Мама обиженно поджимает губы. Она едва держится на ногах, держась ладонью за столешницу:

— Ты кого проституткой назвала, карга старая? Сына твоего в тюрьму надо отправить! Ребенка он домогается…

— Ее и называю. Проститутка! — тычет пальцем в сторону Миланы свекровь. — Вся в мать пошла. Та родила малолеткой, и дочка у нее такая же… Хищницы! Вот вы кто…

Свекровь смотрит презрительно на меня, на дочь…

— Гены не сотрешь! — ехидничает.

— Рот закрой, кошелка.

— Сама ты кошелка… Смотри, кого наплодила: яблочко от яблоньки, что называется!

Взрослые женщины начинают браниться, собачатся между собой, стараясь перекричать друг другу. Уже через минуту становится невозможно их слушать: они того и гляди вцепятся друг другу в волосы.

Отец с Сашей на заднем фоне тоже переругиваются.

— Тише! — слышится высокий голос.

Дзынь…

Об пол разбивается две тарелки, брошенные Миланой.

— Тише! — повторяет она довольно пискляво. — Успокойтесь. Так… Так вышло, что мы с Сашей… Мы с Сашей любим друг друга, ждем ребенка и хотим… пожениться. Саша уже готов сделать мне предложение. Да, Саш?

Глава 10

Она

Внимание всех собравшихся — на Сашу.

— Са-а-аш! — тянет Миланка.

Саша в ответ — ни бэ, ни мэ, стоит, выпучив глаза, рот приоткрыл, не знает, что сказать. В глазах застыл шок.

Что такое, милый? В шоке от напористости Миланы? Она такая, от отца биологического, наверное, это взяла — умение идти нахрапом и хитрить!

— Не будет он ее брать в жены. Так-то Сашенька уже женат! — выкручивается его мать. — Правда, Саш? Ну что ты молчишь, скажи… Пристыди бессовестную! Ведь тут вся картина маслом — дочь вся в мать, проститутка малолетняя! Я уверена, не было ничего у них.

— Хватит обзывать Миланочку проституткой. Ты, сама, проститутка старая, без мужа сына вырастила, вот и вырастила…

— Чмо! — веско добавляет папа. — К ребенку полез! Мы сейчас полицию пригласим, они все следы снимут.

— Баба, деда… Вы что такое говорите?! Я уже взрослая, а Саша мне всегда нравился, и я ему — тоже. Он меня всегда поддерживал, помогал, прикрывал. Между нами вспыхнула искра, наша любовь — настоящая!

— Ах, настоящая! — снова говорит свекровь. — А с твоей мамой у него что?

— Так это… Она… Она от отчаяния, — выдает Милана. — Не думаю, что она его любит.

— Интересно, с чего ты это взяла? — удивляется папа.

— Потому что у них нет огня и романтики, им скучно!

Надо же, до чего Миланка уверена.

— А ты поживи, Милан, с мужиком и взрослой дочерью, бытом занимайся и на работу походи. Все сопли и лужи подтирай за доченькой, потом я посмотрю на твой огонь! — не выдержав, добавляю я.

— Наша любовь выдержит все преграды!

— Саш, — зову мужа. — Ты еще тут, с нами? Хоть слово скажи? Тут, вообще-то люди пришли, самые близкие… Порадоваться за вас, а ты с ними, как с не родными, ни слова не сказал.

Прокашлявшись, Саша вещает:

— Давайте все успокоимся. Милана, — кивает. — Оденься.

— Я сейчас.

Милана выбегает, папа смущенно смотрит в пол, мама ахает, когда мимо них, сверкая задницей в коротких шортиках, проносится дочь, а свекровь шипит:

— Проститутка!

— Мама, хватит, — просит Саша. — Давайте я вам чаю сделаю? Ваш любимый, с мятой.

— С мелиссой, — одергивает. — И мы еще дома поговорим. С глазу на глаз. Я сразу тебе сказала, что от этих кумушек… мамы и дочери, ничего хорошего не жди. Одна мужика заездила, вторая принялась! Так и будут… по очереди!

— Нет, спасибо. Я на Сашу больше не претендую. Более того, у меня к нему стойкая антипатия.

— Вик, чай сделаешь? — садится Саша за кухонный стол.

— Увы, не могу. Я теперь на этой кухне не хозяйка. Хозяйка здесь Милана, ее попроси.

— Вик, ну что ты цепляешься? Милана в ванную ушла, ей надо с себя масло… смыть… Массажное. А ты могла бы в это время…

— Могла бы, но не могу. Сам, Саш… Сам. Поддержи свою вторую половинку!

— Лентяйка, — припечатывает меня свекровь. — Саш, где твои глаза были? Кого лентяйка воспитать могла? Только…

— Еще раз проституткой Миланочку нашу назовешь, я тебе патлы выдеру! — грозит мама.

— Она тут голая ходит, если не заметили. На мужика вешается.

— Может и так. Но я посмотрела ей в глаза и верю... Верю! Это любовь, — изрекает мама. — Любви все возрасты покорны. Не надо мне здесь грязи нести, я свою внученьку знаю. Она чистая, искренняя в своих желаниях. Если так вышло, значит, мы все должны понять и поддержать молодых. Вика… — строго на меня смотрит. — Тебя это в первую очередь касается. Любая мать ради ребенка о своем счастье забудет! И ты больше не должна смотреть на Сашу, как на мужчину. Теперь он для тебя — будущий зять, а ты сама скоро тещей станешь.

Теща своему бывшему мужу!

Хуже и не придумаешь…

— Вы, пока что еще моя теща! — говорит Саша, гремя чайными кружками. — И давайте торопить события не будем.

Он набирает чайник и ставит его на плато, щелкает кнопкой усердно, раздается хлопок, моргает электричество. Комната погружается в темноту.

Родители вскрикивают испуганно.

— Спокойно, все под контролем.

— Что стряслось?

— Я давно говорила тебе, Саш, розетка эта барахлит, искрит… Поменяй, посмотри в чем дело! Но куда там… Главный электрик на предприятии, а здесь… Ну, как обычно, сапожник без сапог.